– Да понятно, что сведут, – задумчиво смотрел шеф на мобильник Ежа. Тот молчал долго, минут десять, заставив понервничать даже самого Павла.

Наконец телефон запиликал, а глава охраны, стараясь не торопиться, прочитал смс: машина, четверка, восклицательный знак.

– Эльдар Сиреневич попал в аварию в Тушинском тоннеле.

– Авария? Там бы надо проверить, чтобы точно наглухо.

– Точно, вели его несколько машин, создавая имитацию движения. Перед тоннелем все замедлились, а на выезде он и влетел во встречку. Точнее встречка в него. Водитель сбежал с места, а в «Мерседесе» все мертвы. Вы же знаете, что Эльдар Сиреневич не любит пристегиваться.

– И это ты все по одной смс узнал?

– Все спланировано и оговорено. Если бы что-то не получилось, сообщение было другим.

– Пашенька, да ты у меня вырос. Ведь только вчера шантрапой был, а теперь посмотри какой серьезной и умный человек.

Еж ухмыльнулся, но слова про шантрапу его невольно задели. Упоминание о босяцкой молодости ему было неприятно. Учитывая, что Павел уважал Геннадьича, все же он считал, что в первую очередь сделал себя сам.

– Вот и все, – сказал Еж, рассматривая последнее сообщение.

– А что там с Димой?

– Несчастный случай, – коротко констатировал Паша, беря в руки пистолет, – ну что, начинаем. Михаил Геннадьевич, положите телефон на столик, чтобы сразу вызвать скорую. И газету возьмите. Перед собой только не держите, чтобы я не промахнулся.

Раздался короткий и резкий щелчок, похожий на срезание травы большим секатором, и Геннадьич скривился от боли. Еж даже на минуту засомневался в себе, подумав, что мог задеть кость, но шеф прижал руку к ране, будто проверяя, на самом деле в него попали или нет, а потом кивнул.

– Все, звонить?

– Пару секунд, – отозвался Павел.

Достал полиэтиленовый пакет, положил туда пистолет с глушителем и убрал во внутренний карман. Через полчаса он избавится от ствола и мобильника совсем. После подошел к двери, теперь достал свой табельный и несколько раз выстрелил в сторону отворенной балконной двери. Именно оттуда, по их версии, и проник сюда убийца. А Еж спугнул киллера, тем самым спася жизнь своему начальнику.

– Все, Михаил Геннадьевич, теперь звоните.

Еж перевел пистолет на предохранитель, убрал в кобуру и судорожно вздохнул. Наконец-то этот длинный день закончен.

Для начала подумал о том, что и верующие, и материалисты были не правы. Первые утверждали, что жизнь после смерти есть, вторые саркастически их убеждали в обратном. И что же? Все ошибались. Спросите как? Да очень просто.

Я думал. Значит, если верить Декарту, Кирилл, как личность, все еще существовал. Так что шах и мат, аметисты. Но вот окружающее меня ничто было не похоже ни на райские кущи, ни на адские врата, и даже отдаленно не напоминало чистилище. Скорее всего, Малевич вдохновлялся именно этим местом при создании «Черного квадрата». Под ногами песок цвета обгоревшей смолы, угольное небо надо головой, агатовые жесткие кустарники или маленькие деревья. Уж не знаю, что точно. Проблема в том, что здесь не было полутонов и оттенков, только всепоглощающее ничто. Из разряда в черном-черном городе…

– Когда я узнал, что ты можешь оказаться здесь, то бросил все свои дела, – раздался голос позади.

Я обернулся и понял, что чудес все-таки не бывает. Образ Тайнори предстал расплывчатым. Его худой череп и лицо с обрубленным носом лишь угадывались, но без сомнения, это был он. От тела Бога Смерти шел легкий сероватый отблеск, делая Костлявого яркой звездой в этом царстве теней.

– Что мерцаешь, будто урана поел?

– Я не знаю, что значит это сравнение, но по твоему тону мне кажется, что ты недостаточно уважительно относишься ко мне, – усмехнулся Тайнори. Ни зло, ни весело, а именно так, как подобает Серому Богу, нейтрально, – вот этим ты и интересен. Меня уважают, боятся, иногда уважают и боятся, даже таоки, над которыми у меня нет полной власти. Пока…

Вот это вот «пока» меня очень смутило. Но виду не подал. Тем более не до заботы сейчас о других игроках. Тут пока со мной какие-то непонятки. По всей логичности, я умер, но это у нас, на земле, нет загробной жизни. А тут вполне вероятно, что у Тайнори под боком какое-нибудь подземное царство.

– И мерцаю я, – продолжил Бог Смерти, – потому что место, где мы находимся, не подвластно мне.

Так, очень интересно. Тогда получается, что я не совсем умер, раз у Тайнори нет надо мной власти. Мутно-то как.

– Получается, что еще жив?

– Жив, – кивнул Тайнори, – хотя был как никогда близок к Смерти.

– Тогда зачем ты пришел?

– Поговорить. То, что я скажу, имеет огромное значение.

– Я весь во внимании.

– Лок слаб. Лок никогда не был силен, но именно сейчас, несмотря на возведенный храм, который он построил не без твоей помощи, – в словах Тайнори послышалось легкое презрение к брату, – он слаб как никогда. Скоро нога Гаррега ступит на остров, и ты поймешь, о чем я говорю. И тогда я не смогу больше тебе помочь. Из всех Темных тебе достался один из самых сложных противников.

– Мне?

– Лок не тот Бог, что будет сражаться. Такова его природа. Я не тот Бог, что будет вмешиваться.

– Тогда зачем ты мне помогаешь?

– Потому что Гаррег несет хаос, разрушение упорядоченного мира. А мне это не нравится.

– Ну так и накостылял бы ему!

– Чтобы окончательно разрушить равновесие? Два Серых на воле, отгадай, кого из небытия вернет Мать?

– Двух Темных, или двух Светлых. Или по одному из враждующих сторон.

– Или, скажем, пять слабых Темных. Пусть не той силы, что Огулис или Мерт. Но каждое низложение Перворожденного будет порождать…

– Хаос, – закончил я.

– Скорее увеличение самопроизвольно протекающего процесса. Того, что выходит за рамки равновесия.

– И тебя это не устраивает?

– Чтобы опять была куча неконтролируемых и враждующих между собой Богов? Нет, через это я уже проходил. Текущее положение меня более чем устраивает. Да, приходится мириться с существованием на земле Гаррега и Лока, но это лишь малая жертва.

– Но тогда ты не заинтересован и в том, чтобы Лок победил Гаррега.

– Почему? Мне по большому счету все равно, кто одержит верх. Я не заинтересован в том, чтобы кто-то из них был убит или низложен. Но если победит Гаррег, он не оставит Лока в живых.

– Убит? Я думал, что Бога нельзя окончательно убить.

Мне показалось, будто сияние, исходящее от него, чуть колыхнулось. И сам облик Тайнори дрогнул. Это что, я попал в яблочко, и Бог проговорился? Так, минуточку, получается, что можно убить любого из Перворожденных, включая Тайнори?

– У смертных и таоков нет оружия, чтобы убить Бога, – опять у него что-то с голосом, – так что ты не о том думаешь.

– А у кого есть?

– Ни у кого. Оно надежно спрятано.

Хм, ну Ключ тоже был надежно спрятан. Правда, я хотя бы примерно знал что искать, а тут оружие… Копье, меч, может, самострел какой? Вряд ли Тайнори мне поведает, если я попрошу. Ему, видите ли, не хотелось бы, чтобы кто-то из братьев умирал, гуманист хренов. А вот мне вообще по барабану.

– Ты так и не сказал, как нам одолеть Гаррега.

– Нападение – лучшая форма защиты.

– Ага, жизнь замечательных людей, Александр Македонский, том второй, – съязвил я.

– Мой Темный брат очень серьезный противник. В нападении ему нет равных, поэтому атаковать должен ты.

– Смешно. Учитывая, что за ним стоят серьезные боевые кланы. У него тупо больше сил.

– Больше, – согласился Тайнори.

– И ты предлагаешь мне нападать?

– Единственный способ ослабить того, кто не умеет защищаться, это напасть на него.

– И остаться без штанов. Совет года, не иначе.

– Я сказал, ты услышал. А теперь можешь идти.

– Эй, Тайнори, Тайнори, ты куда? – Я вглядывался в черноту, хрустя песком под ногами, но Серый Бог пропал, точно его тут и не было. – Ну здорово, а мне как отсюда выбраться?