Гоблин задохнулся от неожиданности. Подскочив к Танису, он схватил его за руку и ткнул факелом прямо ему в лицо, едва не подпалив бороду.

— Эльф! — завопил гоблин и прибавил грязное ругательство. Рука Карамона метнулась к мечу, но Сара опередила его:

— Убери свой факел от его ушей, идиот! Не то Ариакан сделает твои такими же!

Вырвав факел из руки гоблина, Сара затушила его о камень.

— Что это значит? — опешил Глоб. — Это же эльф! Лазутчик!

— Конечно, лазутчик, — сказала Сара. — И теперь тебе отрежут язык, чтобы ты не выболтал кому-нибудь, что видел здесь эльфа-перебежчика!

— Я буду нем как рыба, — испуганно забормотал Глоб. — Я не болтун.

Повелитель знает это.

— Но теперь очень немногие захотят, чтоб ты им стал, так что уж лучше тебе оставаться без языка! — заявила Сара. — Любой дурак в белом одеянии сумеет заставить тебя разговориться, если поймает.

Танис, усмехнувшись, набросил на голову капюшон, скрыв лицо. Гоблин вдруг осклабился:

— Мне плевать на твои слова. Я сейчас же пойду и донесу об этом.

— Твое дело, — пожала плечами Сара. — Припомни, что случилось с Блошем, — а если не помнишь, сходи и спроси у него. Я думаю, ты здорово надсадишь глотку, добиваясь от него хоть какого-нибудь ответа.

Гоблин отпрянул, нервно облизнув вышеупомянутым языком тонкие губы.

Еще раз глянул на Таниса, сплюнул с досады и убежал.

— Нам туда, — показала Сара.

Мужчины поспешно зашагали за ней. Все трое видели, что гоблин подбежал к какому-то воину в темных доспехах и быстро заговорил, указывая в их сторону.

— Делайте вид, что не заметили, — прошипела Сара сквозь зубы.

— Надо было все-таки свернуть ему шею, — пробормотал Карамон.

— Здесь негде спрятать тело, — спокойно ответила Сара, и мужчины глянули на нее с некоторым удивлением — так буднично это прозвучало. — Идемте.

— Эта шлюха Ариакана… — ясно донеслось до них.

Губы Сары искривились в усмешке:

— Это было глупо с его стороны. Не хватайтесь за мечи. Вот, слышите?

Послышался звук оплеухи, и раздался низкий голос:

— Будь почтителен, когда говоришь о госпоже Саре!

Гоблин с визгом отлетел к стойлам, а воин отправился по своим делам, даже не глянув на пришельцев.

— Наверняка донесет, — шепнул на ходу Танис. Карамон только крепче стиснул рукоять меча.

— Не беспокойтесь, — отозвалась Сара. — Я все продумала. Ариакан и прежде приводил сюда соглядатаев из других народов — если хотел запугать.

А гоблин и в самом деле может поплатиться языком. Так уже было с одним.

— А дракон? Он ничего не скажет?

— Ей я сказала то же самое. К тому же Флейра предана мне. Все синие такие. Они не любят красных.

— Тот рыцарь… — начал Танис, но Сара перебила его.

— Взялся защищать шлюху? — усмехнулась она. — Не слишком достойно рыцаря, правда?

— Я не это имел в виду.

— Но ведь подумали. — Она обернулась. Глаза ее горели недобрым огнем. Она гордо вскинула голову. — Я — это я. И я бы сделала это еще раз. Что бы не отдали вы за своего сына? Честь? Богатство? Да хоть самую жизнь!

Тучи рваными клочьями черного тумана бежали по небу, и в разрывах их изредка появлялся серебристый серп Солинари. Внезапно он вспыхнул особенно ярко, и Таниса посетило странное чувство прозрения будущего, словно Сара своей гневной речью открыла дверь в потаенную комнату. В ней стоял его сын, и воздух вокруг него тихо звенел от острого предчувствия беды. Снова набежали тучи, и дверь захлопнулась. Танис встряхнул головой.

— Ариакан никогда ничего не обещал мне, — сказала Сара, по-своему истолковав потрясенное молчание Полуэльфа. — Я всегда знала, что я — просто игрушка для него, не более. Он никогда не называл меня женой. Ему теперь всего сорок, и он помолвлен с битвой. Он часто повторял мне:

«Истинный рыцарь должен быть предан лишь одной женщине — войне». Он называет себя отцом юных паладинов Такхизис. Он учит их порядку и послушанию, учит уважать таких же рыцарей, как они сами, и более всего уважать достойного врага. Учит их чести и гордости. Он воистину сумел взять у Соламнийских Рыцарей все самое лучшее! «Не рыцари победили нас, — говорит он своим воспитанникам. — Мы сами разгромили себя. Отриньте мелочные страстишки и отдайтесь единственной страсти, достойной паладина, — служению Повелительнице!»

Сара вздохнула.

— Эти мальчики, — проговорила она, — воспитывались вместе с самого детства. Они почти братья. И они не будут сомневаться ни секунды, если понадобится отдать жизнь за брата — или за Властительницу Тьмы.

Танис покачал головой:

— Мне трудно в это поверить, Сара. Всю жизнь я видел, как приверженцы зла душат и братьев, и сестер, лишь бы утолить собственную непомерную гордыню и жажду власти. И если теперь это не так… — он запнулся и умолк.

— То что? — резко спросила Сара.

— Если носители зла начнут сражаться во имя какой-то единой цели, которую почитают священной… — Танис мрачнел с каждым словом. — Тогда мир и впрямь окажется в большой опасности.

Он вздрогнул, словно от холода, и плотнее запахнул синий плащ.

— Но этого, благодарение богам, никогда не случится, — закончил он не слишком уверенно.

— Не торопитесь благодарить богов, — жестко усмехнулась Сара. — Вы еще не видели сына Стурма.

Апартаменты Сары состояли из двух комнат за одной из множества дверей, тянувшихся в башнях и галереях за внешней стеной. В ее комнатах слышен был приглушенный рев прибоя, в бессильной ярости разбивающегося о надежные стены твердыни. Танис облизал влажные губы и почувствовал привкус соли.

— Скорее, — шепнула Сара, отпирая дверь. — Стил скоро придет.

Она впустила их внутрь. Комнатки были маленькие, но теплые и сухие.

Обстановка отличалась крайней суровостью. В очаге был подвешен железный котел. Стол и два стула были придвинуты как можно ближе к огню. В другой комнате за темным пологом стояла кровать, да у стены размещался огромный сундук.

— Стил живет не здесь, а с остальными, — пояснила Сара, доставая из маленького погреба холодное мясо и овощи. Карамон принялся раздувать уголья.

— Но ужинать всегда приходит ко мне. Бросьте возиться с огнем, прячьтесь за занавеску. По счастью, здесь всегда шумят волны, поэтому никто не услышит наших разговоров.

— Так что вы задумали? — спросил Танис.

Сара достала из кармана крошечный флакон и поднесла его к свету.

— Сонное зелье, — ответила она.

Танис понимающе кивнул. Он хотел спросить еще о чем-то, но тут Сара прижала палец к губам и впихнула мужчин в соседнюю комнату. Танис и Карамон затаились в полутьме. Сара задернула полог. Сквозь щель они видели, как женщина склонилась над котлом, сжимая флакон в руке.

Она была бледна, губы ее дрожали.

Танис с беспокойством взглянул на Карамона. «Она не сможет этого сделать!» — прочел тот собственную мысль в глазах Полуэльфа. Друзья напряглись, но ни тот, ни другой не представлял, что они предпримут, если Саре в самом деле в последний момент откажет решимость.

Резким движением, пробормотав какую-то молитву, Сара опрокинула флакон над котлом.

И в тот же миг раздался громкий стук в дверь.

— Входи! — крикнула она поспешно, пряча пустой флакон в вырезе ворота рубашки.

Дверь распахнулась, и в комнате появился юноша. Карамон вытянул шею так, что заломило в затылке. Танис, сам не отрывая глаз от щели, дал несильного тычка увлекшемуся другу.

Юноша стоял к ним спиной. Сбросив мокрый плащ, он принялся расстегивать широкий пояс с мечом. Тщательно отерев ножны, рисунок на которых изображал сплетенные стеблем черной лилии топор и череп, он поставил меч у стены. Потом расстегнул нагрудный панцирь и стянул шлем, тряхнув головой так знакомо, что у Таниса защемило сердце. Он словно наяву увидел Китиару, стягивающую шлем с точно таким же жестом.

Склонившись над Сарой, юноша поцеловал ее в щеку.