— Вы вся дрожите, — продолжала Тика, в то время как ее муж стоял, широко расставив ноги, глядя в пустоту прямо перед собой. Она знала, что происходит с ее мужем в такие моменты, и не стала отвлекать его от размышлений. Она потянула гостью ближе к огню и придвинула ей кресло:

— Садитесь здесь. Я сейчас подброшу дров. Быть может, немного горячего вина?

Мне недолго растопить плиту на кухне…

— Благодарю вас, не беспокойтесь. И не ворошите уголья. Я дрожу не от холода. — Последние слова прозвучали еле слышно. Женщина не села, а буквально упала в подставленное кресло.

Тика едва не выронила из рук кочергу.

— Так я права, вы бежали из плена, верно? И теперь за вами погоня?

Всадница вскинула голову и в изумлении уставилась на улыбающуюся Тику:

— Как вы догадались? Неужели по мне настолько видно?

Вместо ответа Тика повернулась к мужу.

— Карамон, — окликнула она. — Где твой меч?

— Что? — переспросил гигант, возвращаясь к реальности. — Меч?

— Мы поднимем на ноги городского голову, а если понадобится, то и весь город. Не беспокойтесь, госпожа, — говорила Тика, деловито развязывая передник. — Они не смогут снова схватить вас…

— Стойте, остановитесь! — вскричала женщина, вскакивая с места.

Кажется, обещание поднять весь город испугало ее больше, чем та опасность, от которой она убегала.

— Погоди-ка, жена, — вмешался Карамон, опуская руку на плечо Тики.

Стоило ему заговорить так — размеренно, негромко и повелительно, — как у Тики пропадало всякое желание спорить и бросать уничтожающие взгляды. — Не беспокойтесь, госпожа. Мы никому не скажем, что вы у нас, пока вы сами не попросите об этом.

Вздох облегчения вырвался из груди синей всадницы. Она медленно опустилась в свое кресло.

— Но, послушай… — начала было Тика.

— Она не просто так приехала сюда, дорогая, — оборвал ее Карамон.

— Ей не просто негде остановиться на ночь. Она ищет кого-то, кто живет поблизости. И я не думаю, что она чудом спаслась из какой-то ужасной темницы, — просто уехала, верно? — Голос его стал мрачен. — И, закончив здесь свое дело, вернется обратно.

Женщина съежилась при последних его словах. Голова ее поникла, она прошептала:

— Правда. Я действительно ищу одного человека, который живет в Утехе. Вы, наверное, знаете всех и каждого в округе, вы поможете мне? Я должна поговорить с ним и сегодня же ночью улететь обратно.

Карамон шагнул к дверям и снял с крючка свой плащ.

— Как его имя?

— Погоди минутку, — остановила его Тика. — А что вам нужно от этого человека, госпожа?

— Этого я не могу вам сказать. Карамон нахмурился:

— Нет, так не пойдет. Я не могу поднять человека с постели среди ночи и повести его неизвестно к чему. Что я скажу его родным, если он больше к ним не вернется?

Женщина подняла на него умоляющие глаза:

— Я могла бы солгать вам, я могла бы сказать, что ничего подобного не случится, но это не так. Ужас в том, что я и сама толком не знаю, в чем дело. Я владею страшной тайной и должна передать ее одному-единственному человеку, живущему где-то здесь. Он один имеет право знать об этом! — Она подалась вперед, прижав к груди руки в синих перчатках. — Речь идет о спасении жизни — нет, больше, чем жизни! Души!

— Как мы можем решать за кого-то, сердце мое? — сказала Тика мужу.

— Позови этого человека, кто бы он ни был, и пусть решает сам.

— Ладно. — Карамон набросил плащ на плечи. — Как его имя?

— Маджере, — ответила женщина. — Карамон Маджере.

— Карамон! — повторил Карамон, опешив.

Женщина поняла его замешательство по-своему:

— Да, я знаю, что прошу о невозможном, — быстро заговорила она. — Карамон Маджере, прославленный рыцарь Копья, один из величайших воинов Ансалона. Что общего может быть у него с такой, как я? Но если он только посмеется, скажите ему… Скажите ему, что я пришла поговорить о его сестре.

— Сестре! — эхом откликнулся Карамон и привалился спиной к стене, чтобы удержаться на ногах. Трактир содрогнулся.

— Упаси нас Паладайн! — Тика прижала ладони к мгновенно покрасневшим щекам. — Но… Китиара?..

Карамон снял плащ и повесил мимо гвоздя. Плащ соскользнул на пол, и трактирщик не стал поднимать его. Женщина смотрела на все это с растущим изумлением.

— Так вы не пойдете за этим человеком?

— За ним недалеко ходить. Карамон Маджере — это я.

Всадница сморгнула, взглянула на Тику, затем снова перевела взгляд на Карамона. Тот неловко пожал плечами:

— Спросите кого угодно. Зачем бы мне лгать? — Он усмехнулся, погладив отросшее за последние годы брюшко. — Я понимаю, что не слишком-то похож на героя…

Женщина внезапно улыбнулась:

— Я ожидала встретить великого человека, быть может, владельца всех этих земель. И рада, что все так обернулось. Так мне будет… гораздо легче.

Она еще раз оглядела огромную фигуру трактирщика.

— Да, теперь я вижу, что это вы и есть. Она описала мне вас, как смогла. «Гигант, в котором смелости больше, чем сообразительности, всегда помнящий о том, что есть надо трижды в день». Прошу прощения, но это ее слова, а не мои.

Лицо Карамона потемнело.

— Я полагаю, вы знаете, госпожа, — медленно проговорил он, — что моя сестра мертва. Вернее, моя сводная сестра. И знаете, что она была Повелительницей Драконов в воинстве Темной Королевы. С чего бы это ей рассказывать вам обо мне? Когда-то она, вероятно, любила меня, но скоро, думаю, забыла вовсе.

— Я знаю, кем была Китиара, быть может, лучше, чем многие другие, — ответила всадница. — Мы жили какое-то время вместе — недолго, всего несколько месяцев. Это было еще до войны, лет за пять… Но, может, вы позволите мне рассказать все с самого начала? Я столько проехала… Мне легче рассказывать по порядку.

— Тогда не отложить ли нам разговор до утра?..

— Нет, нет, — тряхнула головой всадница. — Мне лучше исчезнуть до рассвета. Так вы выслушаете меня? Если нет, то… то я просто уйду и оставлю вас в покое.

— Пойду приготовлю немного липового отвара, — сказала вдруг Тика.

Уходя на кухню, она чуть погладила мужа по руке. — Говорите без меня.

Карамон тяжело опустился в соседнее кресло.

— Что ж, я готов выслушать вас, госпожа. Как, кстати, ваше имя — если вы, конечно, можете назвать его?

— Сара Дунстан. Я живу — или когда-то жила — в Соламнии. Вот там, в маленькой деревушке неподалеку от Палантина, и началась эта история.

Тогда мне было около двадцати. Я жила одна в доме, доставшемся мне после смерти родителей. Чума, прошедшая по нашим землям, опустошила города и поселения, и я была одна из немногих выживших в те годы. На жизнь я зарабатывала ремеслом ткачихи — ему обучила меня мать. Ко мне несколько раз приходили свататься — невесты тогда были все наперечет, но я всем отказала. В деревушке меня прозвали за это гордячкой, а я просто еще не встретила того, кого смогла бы полюбить.

Нельзя сказать, чтобы я была счастлива. Да и немногие были счастливы тогда, за несколько лет до войны. Никто не знал. Какую участь им готовит судьба, и никто не чувствовал себя уверенным в завтрашнем дне.

Тика вошла с подносом. Над кружками поднимался пар, в зале запахло липовым цветом. Тика пристроилась рядом с. мужем и протянула ему кружку с отваром. Он отставил ее в сторону и, кажется, тотчас же забыл про нее.

— Продолжайте, моя госпожа.

— Не надо звать меня госпожой — я никогда не была ею. Я была просто ткачиха. Однажды, когда я, как обычно, сидела за станком, кто-то постучался ко мне в дверь. Я открыла. Сначала я подумала, что передо мной мужчина, но в следующий миг разглядела, что у моих дверей стоит молодая женщина в одежде воина. На бедре у нее висел длинный меч, а темные волосы были коротко острижены.

Тика взглянула на мужа — речь шла, безусловно, о Китиаре. Но лицо Карамона оставалось неподвижно.

— Она хотела просить меня о чем-то — наверное, принести воды, — но прежде чем успела сказать хоть слово, рухнула без чувств прямо мне под ноги.