Если обобщить все эти афоризмы и либеральный бред «потомков», то выходит, что они хотели именно того, что у нас и произошло. Для виду охают: «Ох, надо было реформировать, но иначе!» Нет, господа, иначе вам никак было нельзя. Все было отмерено, подсчитано, взвешено. Судили-рядили Горбачев с Рейганом и папой римским — иначе никак не получалось. Не было у вас для этого «реформирования» иной социальной силы, кроме альянса номенклатурных воров с ворами уголовными. Для прикрытия взяли впавшую в либеральный маразм интеллигенцию, да потом и ее отбросили, как испачканную тряпку.

Хватит толочь воду в ступе, ваши антисоветские словоизлияния ничего не добавляют к сказанному ранее. И нам убеждать в чем-то тех, кого ничему не научили последние 15 лет, нет смысла. К их горлу и так уже тянется много костлявых рук, они их скорее приведут в разум.

Перед нами четыре вопроса: что такое был советский строй, что с ним произошло, что есть на его месте сейчас и куда это движется? Мы имеем опыт катастрофы, поражения советского строя. За 15 лет мы многое поняли, ряд загадок остается, но мы имеем к ним подходы. Об этом я и буду говорить — крупными мазками, без деталей. Разговор это трудный. Многое покажется непривычным, многое трудно будет встроить в устоявшиеся взгляды.

Трудность и в том, что придется поставить под сомнение и многие любимые мифы нашей истории. Официальная советская история была мифологизирована, и всем нам трудно уйти от стереотипов. Она как будто «берегла» нас от тяжелых размышлений и кормила упрощенными, успокаивающими штампами. И мы не вынесли из истории уроков, даже из Гражданской войны. Мы не задумывались над тем, почему две марксистские революционные партии — большевики и меньшевики — оказались в той войне по разные стороны фронта. Мы только сейчас узнаем, что западные марксисты считали большевиков «силой Азии» в то время как марксисты-меньшевики считали себя «силой Европы».

Этот разговор трудный и потому, что через образование мы получили язык западных понятий (в особенности язык марксизма), а болезни и радости незападных обществ трудно выразить на этом языке. Но давайте, товарищи, сделаем усилие и взглянем на катастрофу СССР открытыми глазами, без догм и стереотипов.

Итак, о том, что было.

Советский строй. Советский строй — это реализация цивилизационного проекта, рожденного Россией и лежащего в русле ее истории и культуры. Надо различать советский проект, представление о благой жизни, и советский строй как его воплощение на практике. Многое из проекта не удалось в силу исторических обстоятельств, многое удалось. И то, и другое надо понять. Советский строй просуществовал 70 лет, но это было несколько исторических эпох. Его стойкость при одних трудностях и хрупкость при других многое сказали о человеке, обществе и государстве.

Советский проект — не просто социальный проект, но и ответ на вопросы бытия, порожденный в муках из недр Евразии. Так же Запад дал свой родившийся в муках ответ в виде рыночного общества и человека-атома, индивида, — из недр протестантской Реформации.

Советский проект повлиял на все большие цивилизационные проекты: помог зародиться социальному государству на Западе, демонтировать колониальную систему, на время нейтрализовал соблазн фашизма, дал многое для укрепления цивилизаций Азии.

Советский проект не исчерпал себя, не выродился и не погиб сам собой. У него были болезни роста, несоответствие ряда его институтов новому состоянию общества и человека. Было и «переутомление». В этом состоянии он был убит противником в холодной войне, хотя и руками «своих» — союзом трех сил советского общества: части номенклатуры КПСС, части интеллигенции («западники») и преступного мира. Никаких выводов о порочности проекта из факта его убийства не следует. Однако налицо факт, что защитные системы советского строя оказались слабы.

Нет смысла давать советскому строю формационный ярлык — социализм, «казарменный феодальный социализм», государственный капитализм и т.д. Будем исходить из очевидной вещи: это было жизнеустройство со своим типом хозяйства, государства, национального общежития. Мы знаем, как питались люди, чем болели и чего боялись. Сейчас видим, как ломают главные структуры этого строя и каков результат — в простых и жестких понятиях.

Каков генезис советского строя? Россия в начале ХХ века была традиционным (а не западным, гражданским) обществом, хотя и в процессе быстрой модернизации. Русская революция 1905 г. была началом мировой революции, вызванной сопротивлением крестьянского традиционного общества против разрушающего действия капитализма (против «раскрестьянивания»). В Западной Европе, эти «антибуржуазные» революции потерпели поражение, а на периферии — победили или оказали огромное влияние на ход истории. Это революции в России, Китае, Индонезии, Индии, Вьетнаме, Алжире, Мексике — по всему «незападному» миру.

Модель, созданная в начале ХХ века марксистами для понимания России, была логична и проста. Из нее следовало, что Россия должна пройти тот же путь, что и Запад. Отклонялись народники, разработавшие концепцию некапиталистического развития России. Но их разгромили марксисты. Они считали, что разрушение ее традиционного хозяйства капитализмом быстро идет в России. Плеханов полагал, что оно уже состоялось. Так же считал и Ленин, зажатый в рамки политэкономии капитализма. Однако эта модель была неадекватна в принципе, не в мелочах, а в самой своей сути.

Ленин это понял в ходе революции 1905 г. и порвал со взглядом на крестьянство как на реакционную мелкобуржуазную силу. Это был серьезный разрыв с западным марксизмом. В статье 1908 г. «Лев Толстой как зеркало русской революции» Ленин дает новую трактовку русской революции. Это идея о революциях, движущей силой которых является не устранение препятствий для господства «прогрессивных» производственных отношений капитализма, а предотвращение этого господства — стремление не пойти по капиталистическому пути развития. Ортодоксальные марксисты (меньшевики) эту теорию не приняли.

Реальный ход событий в России был таков. После либеральной революции (февраль 1917 г.), ее подавления Октябрем и гражданской войны «февраля с октябрем» восстановилось традиционное общество в облике СССР. Во многом оно было даже более традиционным, более общинным, чем до революции.

Воспитанный в марксизме или либерализме интеллигент не знает и не любит традиционного общества. Мы стали его изучать только после катастрофы, хотя многое могли почерпнуть у Маркса — из примечаний к «Капиталу», в которых он говорит о докапиталистическом обществе и «азиатском способе производства».

Вот главные черты традиционного общества в приложении к СССР в оппозиции к «Западу». Картина мира: космос (а не открытое пространство) и цикличное (а не линейное) время. Антропология: человек общинный (а не «свободный индивидуум», homo economicus). Хозяйство: «натуральное», то есть ради жизни (а не «рыночная экономика» ради прибыли). Государство: патерналистское идеократическое (а не либеральное, демократическое на западный манер). Легитимация строя: сверху, через общую идею справедливости (а не через «рынок голосов»). Метафора общества: семья (а не рынок).

Советская система сложилась в ходе революции 1905-1917 гг., гражданской войны, НЭПа («Новой экономической политики» 20-х годов), коллективизации и индустриализации 30-х годов. На всех этих этапах выбор делался из очень малого набора альтернатив, коридор возможностей был очень узким. Давление обстоятельств было важнее, чем теоретические доктрины (они привлекались потом, для оправдания выбора). Главными факторами выбора были реальные угрозы, ресурсные возможности и культурная среда, заданная исторически. Надежным экзаменом всех подсистем советского строя стала война 1941-1945 гг.