– То есть, выходит, правы индусы со своей религией о переселении душ? И это, получается, не первая моя жизнь?

– Колесо сансары, пожалуй, да, наиболее приближенный к реальному образец «энергетического котла». А тело появившегося на свет 58 лет назад Максима Варченко заняла субстанция, в которой смешались тысячи душ, одна из которых, кстати, когда-то принадлежала Калигуле, другая – знаменитому космическому первооткрывателю 3-го тысячелетия по имени Юн Бэй, а ещё одна – Джин Харлоу.

– А это кто такой?

– Не такой, а такая! Знаменитая в своё время голливудская актриса. Рано умерла, в 26 лет, но успела войти в число ста величайших звёзд кино по версии Американской академии киноискусства. Так что можешь гордиться, – с чуть заметным смешком констатировал собеседник.

– Ага, особенно тем, что во мне часть Калигулы, – буркнул я.

– За ним водились и великие деяния, но в целом, конечно, это была достаточно противоречивая личность.

– А как во мне оказался этот, китаец из будущего?

– В «котле» понятие пространства-времени отсутствует, так что душу может забросить как из прошлого в будущее, так и из будущего в прошлое.

– Понятно… Ну а ваша душа какие прежде имела воплощения?

– Моя энергетическая субстанция ни в какие тела никогда не вселялась, она и в «котле» никогда не варилась. Я вообще не обладаю физической сущностью, хотя ты и видишь мои босые ступни. Это всего лишь удобная для тебя трёхмерная проекция. Моя задача – следить за тем, чтобы души в момент мгновенного перемещения из умершей телесной оболочки в «котёл» и обратно в новое тело по пути нигде не заплутали. Например, в своём же теле, только переместившись во времени. В подобном случае таким, как я, приходится их отлавливать и сажать в своего рода «гравитационный сачок», а затем уже переправлять в «котёл».

– И много вас таких… ловцов?

– На один такой «котёл», как в вашей галактике, достаточно десятка.

Я резко остановился, только в этот момент до меня неожиданно дошла суть происходящего. Остановился и мой собеседник, во всяком случае, его выглядывающие из штанин босые ступни замерли в полутора метрах впереди и развернулись ко мне, словно бы ловец и впрямь всем несуществующим телом повернулся в мою сторону.

– Догадался? Я думал, сообразишь чуть пораньше, когда упомянул о путешествиях сознания во времени. Что ж, приятно было с тобой пообщаться. Хотя одиночество для нас, ловцов, понятие весьма относительное, всё же иногда чувствуешь, как не хватает общения, и такие минуты общения с душами разумных существ вносят некое разнообразие в нашу монотонную… Нет, не жизнь, в наше существование, которое не подчиняется законам пространства-времени и лишено каких-либо чувств, но каким-то образом лично я иногда ощущаю потребность в общении и смене обстановки.

Если это сон, почему так защемило сердце? Всё выглядело так явственно, что я ни секунды не сомневался: да, сейчас я общаюсь с каким-то там ловцом, который намерен меня засадить в свой «сачок» и отконвоировать в «гравитационный котёл», он же сверхмассивная чёрная дыра.

– А что же будет с телом, которое я сейчас занимаю? – тихо спросил я.

– Ничего не будет, в него снова вернётся сознание 15-летнего Максима Варченко, который не умел ни книг писать, ни на гитаре играть. Хотя, конечно, твоя мама заметит эти странные перемены, но уж как-нибудь переживёт. Главное, что сын рядом, живой и здоровый, а недавние заскоки посчитает чудачеством переходного возраста.

Я стоял, опустив голову, на которой ветер всё ещё ласково трепал волосы, и меня обуревали такие тяжкие мысли, что хотелось не то что волком выть, а подойти к обрыву и кинуться вниз. Правда, если это всё же сон или какая-то галлюцинация, то настоящего суицида не получится. Да и что это дало бы? Душу-то всё равно изымут и отправят в пункт назначения. И всё, сотрётся личность Макса Варченко, вернее, Максима Борисовича, который в 58-летнем возрасте тихо скончался в собственной постели. То, что в 77-м по-прежнему будет жить прежний 15-летний Макс Варченко, меня как-то слабо утешало.

– А никак нельзя отменить эту… – я проглотил заставивший в горле ком. – Эту операцию по извлечению моей души? Ну или хотя бы отсрочить? Понимаете, я за несколько дней успел так сродниться самим собой молодым, я испытываю от этого такое наслаждение, что… Вы просто не представляете, как мне больно лишь от одной мысли о том, что все мои планы, все надежды что-то изменить в своей жизни, в жизни моих близких, спасти, в конце концов, маму от смертельной болезни и друзей, которые должны погибнуть молодыми!

Теперь уже настала очередь моего собеседника примерно на полминуты задуматься.

– В моей практике был один случай, в викторианской Англии, тоже дама преклонных лет после сбоя, скажем так, программы, вернулась в своё молодое тело цветущей девушки. Конечно, мы, ловцы, не владеем чувствами в привычном для тебя понимании, те эмоции, которые ты ощущаешь в моём голосе, которого на самом деле не существует, не более чем эманация моих мыслей. В тот раз я выполнил свою работу, изъял душу и переправил в «котёл», и мы с ней так же пообщались, как и сейчас с тобой. Она не собиралась никого спасать, в её жизни и так было всё достаточно неплохо. И она не кричала, не впадала в истерику (я так-то тоже не впадаю вроде бы), она всё поняла и приняла как должное. Но я до сих помню её взгляд, в нём были такие тоска и боль, что даже я, существо, свободное от чувств и переживаний, испытал что-то вроде стресса. И сейчас у тебя почти такой же взгляд.

– Но вы ведь всё равно не измените своего решения, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс я.

– Не изменю. Но… Мы можем поиграть со временем.

– Это как? – с надеждой в голосе попытался я посмотреть на него, но он вновь ускользнул от меня каким-то чудесным образом.

– Я же говорю, – раздался голос уже позади меня, – что ни «котёл», ни я неподвластны пространственно-временному континууму. А это значит, что, сколько бы ты в своей новой ипостаси не прожил на Земле, для меня это может быть лишь миллионной долей секунды, а может растянуться на тысячи лет – это уже как я сам захочу. Знаешь, мне захотелось посмотреть, как в этой реальности ты изменишь свою жизнь и жизни других людей. Получится ли у тебя – не знаю, всё зависит лишь от тебя самого.

– Я правильно понимаю, что вы не станете меня сажать в свой «сачок» и бросать в «гравитационный котёл»? – спросил я с замиранием сердца.

– Верно, хотя рано или поздно ты в нём всё же окажешься. Но раз уж ошибка Вселенной дала тебе второй шанс, то попробуй им распорядиться так, чтобы потом не было стыдно ни мне, ни тебе.

Приснится же такое! Я сидел в постели, чувствуя, как капля пота сползает с виска по скуле, и меня слегка потряхивало. Сна не было ни в одном глазу, а разговор с «ловцом», казалось, состоялся только что наяву. Я даже выпростал из-под одеяла ноги и провёл по ступням пальцами, пытаясь обнаружить прилипшие травинки.

Да нет, конечно же, это был сон! Но, чёрт возьми, такой яркий, какого я раньше никогда не видел. Наверное, зря я на ночь, пока писал черновик, сварганил себе здоровенный бутерброд с толстым кругом «Докторской», на полный желудок чего только не привидится.

Или всё же это был не сон? Вернее, сон, но который был сгенерирован этим самым типом, отлавливающим заблудшие души? Я прекрасно помнил последние, сказанные им слова про второй шанс, которым я должен был распорядиться так, чтобы потом ни мне, ни ему не было стыдно. Знать бы ещё, что именно… Понятно, что первоначальный план по спасению жизней близких мне людей остаётся в силе. Что я ещё могу сделать? Спасти страну от развала? Прежде всего, годами пока не вышел, это только в книжках юные попаданцы походя спасают СССР, после чего обычно сюжет обрывается и читатель сам должен догадаться, какое светлое и беззаботное будущее ждёт советских людей под чутким руководством преданных своему делу коммунистов. На самом деле, подозреваю, и взрослый человек, даже занимающий относительно высокий пост, в одиночку хрен чего сделает. Даже генсек, сомневаюсь, вряд ли найдёт поддержку у старых хрычей из Политбюро, для которых первоочередная задача – до собственной кончины усидеть в тёплом кресле и обеспечить своим потомкам безбедную жизнь до седьмого колена.