Тёртый калач Бузов, ничего не скажешь, страхуется… Ладно, будем надеяться, обойдётся без эксцессов. Теперь оставалось договориться с организаторами свадьбы, и об этом я попросил, конечно же, Юрку. Пусть я номинально и руководитель ансамбля, но он там свой, ему и карты в руки. И ещё нужно было отрепетировать новые песни, список которых мы совместными усилиями составили. В него вошли, как уже говорилось, магомаевская «Свадьба», далее для танца жениха и невесты подойдут «Эти глаза напротив» или «Как прекрасен этот мир». Следом в список вошли «Всё, что есть у меня», «Не надо печалиться» из репертуара «Самоцветов» и «Там, где клён шумит» от ВИА «Синяя птица». А дальше я стал предлагать песни, которые, как выяснилось путём осторожных расспросов моих музыкантов, судя по всему, ещё не были написаны, иначе они бы о них слышали. Первым делом я предложил «Обручальное кольцо», похоже, она должна была появиться на свет в ближайшие год-два[21], если мне память не изменяет. Незамысловатый текст я помнил, а музыку подобрать не так уж сложно. Я даже не собирался приписывать себе авторство, заявил парням, что уже слышал несколько раз эту вещь, и странно, что они ещё не её слышали. То же самое я сказал и о песнях «Родительский дом», «Малиновка», и «Птица счастья», которые, судя по всему, тоже появятся через несколько лет. Подумав, внёс в список и «Электричку», которую в моей реальности пела Алёна Апина. Кстати, там же и железная дорога как бы фигурирует, можно и на концертах к Дню железнодорожника исполнять.
После этого я посчитал репертуар собранным. Ради ежедневных репетиций я отпросился у Храбскова на полторы недели. Мол, по вечерам нас будут гонять на Пензу-IV, разгружать вагоны с дынями и арбузами. Ну а что, реально же на втором курсе нас гоняли на арбузы. Юрка, съездив в ближайшее воскресенье в Кучки, до которых от Пензы километров 30, сумел договориться с брачующимися, вернее, с их родителями, и теперь уже отступать было поздно.
Разучивание песен проходило ударными темпами и, кстати, не сумело избежать внимания Бузова, заглянувшего как-то в актовый зал, за дверью которого было прекрасно слышно, что мы пели и играли.
– Молодцы, такие песни мне нравятся, – поддержал нас Николай Степанович. – Если вам на юбилейном концерте разрешат спеть и другие песни, кроме гимна и «Проводницы», то что-то типа «Электрички» как раз сгодится.
Субботнее утро порадовало солнечной, тёплой погодой. Как и договаривались, я был отпущен с занятий мастером по просьбе директора. Ровно в 9 утра Петренко открыл дверь запасного выхода, у которой уже топтались Валька с Юркой. Те сбежали из училища, прикинувшись прихворнувшими. Сработал фокус с градусником, которому я их обучил, а сам использовал когда-то в юности, если не хотел идти в школу или училище. Фокус основывался на серийности выпускаемых в стране градусников, которые были похожи, как братья-близнецы. Берёшь такой градусник, встряхиваешь его до нужной отметки, например, 37.5, и перед тем, как зайти в кабинет медсестры, суёшь подмышку. Медсестра даёт тебе свой градусник, который ты засовываешь во внутренний карман пиджака, а спустя несколько минут отдаёшь свой, с уже набитой температурой. Всё гениальное, как говорится, просто.
Ещё минут десять спустя подкатил 452-й УАЗ. За рулём «буханки» сидел немолодой, небритый тип в кепке.
– Малость заплутал, пока ехал, – заявил он, распахивая задние дверцы. – Вместо Пензы-I приехал на Пензу-III, хорошо, мне там быстро всё объяснили.
К тому времени инструменты и аппаратура уже стояли в предбаннике служебного выхода, оставалось всё лишь загрузить.
– Вы уж постарайтесь сильно не задерживаться, – с кислой миной напутствовал меня завхоз.
До Кучек добрались без происшествий, хотя последний участок дороги оказался грунтовкой, и нам пришлось крепко держать опасно раскачивавшиеся колонки. Оказалось, ввиду хорошей погоды – на дворе стояло бабье лето – свадьбу решили играть на свежем воздухе. Мы выгрузились на пустыре недалеко от сельского клуба, от которого к импровизированной сцене был перекинут электрический провод с тройником под три вилки. Я навскидку прикинул, что тройника нам по идее должно хватить: микрофоны, инструменты и колонки можно было одновременно запитать на «Трембиту», хотя на всякий случай мы захватили ещё один усилитель – УМ-50.
На пустыре уже стояли рядами длинные столы и скамейки, на которых через два часа предстояло разместиться гостям праздника. То есть времени на саунд-чек у нас имелось достаточно, и мы принялись за дело, не откладывая его в долгий ящик. Правда, предварительно пообщавшись с тамадой Виолеттой Фёдоровной. Это была полненькая, но очень живая женщина с невероятной причёской, над которой, видимо, в парикмахерской колдовали не меньше часа. Странно, подумал я, обычно тамада работает в тандеме с каким-нибудь диджеем или музыкальным коллективом, заранее решая все связанные с мероприятием вопросы, включая музыкальное сопровождение. Видимо, эта тамада (или этот) из числа любителей.
Виолетта Фёдоровна удивилась – ой, какие вы молоденькие – и поинтересовалась нашим репертуаром. Список песен её удовлетворил, хотя она и призналась, что названия нескольких видит впервые, после чего заверила нас, что договор в силе, и за три часа на площадке мы получим обещанные 100 рублей. Когда же я было заикнулся насчёт аванса, собеседница посмотрела на меня с чувством оскорблённого достоинства и произнесла с пафосом:
– Максим, у нас не обманывают!
При этом «у нас» произнесла с нажимом. Ага, знаем мы, как не обманывают… Но промолчал, понадеявшись на честность организаторов торжества.
Пока разогревались, стали подтягиваться любопытные сельчане, среди которых превалировали старики и дети. Один из шустрых пацанов лет семи на вид попытался даже залезть на сцену, но Юрок сумел как-то дотянуться до него и щёлкнуть по лбу барабанной палочкой. Больше таких поползновений никто из молодёжи и тем более стариков не совершал.
Подходили, кстати, и те, кто знал Максима, кричали ему всякую ерунду ни о чём, тот же сидел за барабанами такой довольный, что, казалось, вот-вот лопнет от гордости. После очередного антракта к нему пробилась его бабуля – вполне ещё бодрая старушка, буквально зацеловавшая нашего барабанщика.
По ходу дела стараниями нескольких человек, преимущественного женского пола, на столах появлялись спиртные напитки и закуски, доставляемые из клуба. Видимо, он использовался сейчас как кухня. При виде простых, но сытных угощений у меня началось обильное слюноотделение, так что попытка спеть могла вызвать затруднение. Тырить еду со стола посчитал ниже своего достоинства. Видимо, заметив мои страдания, Виолетта Фёдоровна быстренько организовала нам лёгкий перекус, которого вполне хватило, чтобы утолить голод.
Наконец начали подтягиваться гости, а вот и новобрачные подъехали. М-да, век лимузинов и свадебных кортежей в этих краях наступит нескоро, думал я, глядя, как очередная пара молодожёнов покидает салон 21-й «Волги», а рядом паркуются мотоциклисты на «Днепрах», «Уралах», «Минсках», «ИЖаках» и «Восходах»… У одного парня даже была «Ява», причём с коляской, в которой сидели сразу двое гостей, не считая расположившейся за спиной мотоциклиста девицы.
Ну тут мы и грянули «Обручальное кольцо». Народ сначала офигел от незнакомой песни, но со второго припева несколько голосов подхватили: «Обручальное кольцо-о-о, не простое украшенье-е-е…» Последний припев орали считай все собравшиеся, после чего по требованию особо активной части гостей песню пришлось исполнять на бис.
Затем все наконец расселись за столами и тамада приступила к выполнению своих обязанностей.
– Дорогие молодожёны, вот и свершилось это важное великое событие в вашей жизни – вы стали мужем и женой… Пусть ваша жизнь будет лёгкой и воздушной… Поклонитесь родителям за то, что вас родили, за то, что воспитали…
И всё в таком духе. Народ уже начал нервничать – водка на столах стыла. Кто-то самый нетерпеливый потянулся к бутылке. Наконец речь закончилась, и последовала команда поднять тост за молодых. Потом за родителей. Потом ещё за что-то… Когда народ малость набрался, Виолетта Фёдоровна дала нам отмашку, и я, сказав в микрофон, что песня посвящается родителям молодожёнов, посмотрел на Вальку, после чего тот затянул:
