Сеанс радиосвязи.

Говорит поселение Фактория, объявление для всех, кто слышит:

Купим снаряды для танка Т-55 дорого. Снаряды нужны срочно и напоминаем — в танке пушка нарезная. Нужны, желательно – фугасы, но рассмотрим и бронебойный вариант.

Со стороны улья, вход в Карусель преграждала мощная скала. Огромный камень разрубал поток реки на два рукава, сходившиеся снова в одно русло за островом с каменными башнями. Таким образом в туманный кластер можно попадать двумя, весьма широкими проходами, изрядно заваленными ржавой бронетехникой. Желающие въехать в Карусель, под прикрытием больших калибров находились, о чем напоминал танк с загнутым под прямым углом стволом, а вообще, кладбище разбитой техники выглядело уныло и печально. Его даже звери избегали, спускаясь вниз исключительно для отражения очередной атаки или в погоне за добычей.

Пустое место, проклятое. Редко заходящие сюда сталкеры – охотники привыкли, что тварей с Карусели не так просто выманить, но сегодня они бы удивились. Сегодня под проливным дождем по ржавым бронетранспортерам разгуливало небольшое стадо зараженных, и вес некотрых особей приближался к тонне. Дождь лил, не добитая до конца техника жалобно гремела, и ущелье показало язык серого тумана, делая картинку зловещей и загадочной.

Понятно, что зверье вышло на равнину не просто погулять. Они чего-то ждали, причем ждали с опасением и непонятно, что вообще может угрожать зверюгам, занимающим самые высшие ступеньки в табели о рангах. Может по их душу идет тот, чье имя упоминать в сталкерской среде считалось дурным тоном и плохой приметой?

*****

Можно сказать, что тот страшный день начался со звука. С протяжного низкочастотного сигнала, поданного стремительным, похожим на огромную борзую рубером. Рубер, в прыгающей по бронетранспортерам стае казался самым быстрым и вожаки определили его в дальнюю разведку. Сама стая на простор не выходила и одна из загадок улья заключалась в том, что свирепое зверье грозной Карусели сбилось без видимых причин – в несколько плотных, высокоорганизованных отрядов.

Каждая группа имела вожаков, рядовых воинов и разведчиков, вроде стремительного рубера, бегающего до развалин дальней башни со скоростью гепарда. Рубер протяжно промычал еще разок, одним большим прыжком перескочил речной рукав, отделяющий остров от равнины, и поднимая фонтаны брызг на лужах, пробежал несколько сот метров в сторону ущелья, где повторно замер. Встал неподвижным серым столбиком на одинокий большой камень.

После двух предупреждений от разведчика стая оживилась. Их общее количество не превышало два десятка особей, разбитой техники на всех хватало и каждый зверь стоял на своей персональной точке, стремясь залезть как можно выше. Они друг друга не отталкивали, не теснились. Все бойцы отряда неподвижно замерли, старательно вглядываясь в сплошную пелену дождя. И, наконец – разведчик прогудел в невидимую низкочастотную трубуеще раз. Третий. Развернулся и побежал огромными прыжками в сторону ущелья, на ходу жалобно поскуливая. За ним никто не гнался и никакой враг не преследовал поджарого стремительного рубера. Вот только пелена дождя по линии, где она сливалась с низким небом и сырой травой резко потемнела. Одновременно земля качнулась и до ущелья докатилась плавная вибрация, сравнимая с топотом тысяч лошадей. На них шла волна орды и защитники туманной Карусели занимали позиции между бронетехникой, в проходах по сторонам большой скалы.

*****

Никогда, даже при самом выгодном раскладе, бегун или лотерейщик не рискнет напасть на рубера или самого слабого элитника. Пусть даже будет сотня бегунов, а у рубера оторвана половина туловища, для низших братьев он останется непререкаемым авторитетом. Табу. Они его скорее будут охранять, чем причинят какой-то вред. Мозги у зверья работают линейно, субординация заложена на уровне инстинктов и подчинение неукоснительно. Иногда, правда, можно наблюдать, как стая сильных бегунов, дерется с жрачем за добычу, но законы улья соблюдаются и тут. Бегуны скоро сами станут лотерейщиками, а жрач стал жрачем не так давно из развитого бегуна.

Орда формировалась обычно не из самых сильных зараженных и в ней работали свои законы. На пути затаптывалось и уничтожалось все живое, не зависимо от рангов, а не живое сокрушалось и разваливалось. Главный принцип движения орды заключался тупо в движении без остановок и потери темпа. Иммунные не понимали цель таких миграций, они выглядели со стороны бессмысленными, хотя смысл, безусловно — был. Старожилы рассказывали всякое и их истории противоречили не только одна другой, но и зачастую вступали в явный конфликт со здравым смыслом. Про орду в разных концах улья говорили разное…

*****

Ташкент в то утро встал с рассветом. Ночью его отрастающая ступня ныла особенно противно, проливной дождь нашел дырочку в тенте и подмочил задницу, а кроме того замучили кошмары. Мур, шипя проклятья, встал, выпил кружку ледяной воды и машинально схватился за бинокль, стараясь разглядеть в сырые линзы, что в ущелье изменилось за ночь. И изменилось ли вообще. Обычный ритуал, как человек проснувшись, машинально следует к окну и тупо разглядывает улицу. Он посмотрел в бинокль, чертыхаясь — протер сырые линзы и посмотрел еще раз, тихо охнул и побежал будить напарника.

— Петрик! Хорош дрыхнуть, вылезай!

– Я вылезу! – Ответил недовольный голос — Я щас точно вылезу! Вот только еще разок за спальник дерни…. Зачем мне вылезать, Ташкент? Ты сбрендил? Время шесть утра и дождь полощет…. И кофе запаха совсем не чувствую….

Спал сталкер в теплом двойном спальнике, прикрытый сверху маленьким навесом из полиэтилена. Дождь Петрика не доставал, он хорошо пригрелся и не мог спросонья уразуметь две вещи. Первое: с какой стати он должен вылезать в столь мерзкую погоду? И второе: что сделало Ташкента в такую рань таким отважным? Настроение испортилось вместе с пониманием. До Петрика дошло, что без причины его светлость беспокоить бы не стали. Он молча вылез, справил малую нужду и, не обращая ни малейшего внимания на поток воды за шиворот, подошел к Ташкенту и отобрал бинокль.

– Смотри, внимательно, смотри в-о-о-н на тот дальний зуб. На самый первый по ущелью.

Некотрые перемены заметны невооруженным глазом и ущелье Петрику нравилось все меньше. Например, с торчащих из тумана каменных зубцов зверье исчезло, внизу, ближе к выходу, угадывалось копошенье, которое он сразу оценил как нездоровое. И зуб! Разумеется каменный останец метрах в ста от входа. В бинокль Ташкента он разглядел, что оборону на его вершине держат несколько элитников, их атакует сплошная масса зараженных и одного из аборигенов Карусели сорвали вниз прямо на его глазах. Вершина второго зуба, третьего…. Там разворачивались аналогичные сражения. Мощные, но малочисленные звери отступали до вершины, и снизу их атаковала тупая безжалостная масса.

— Что будем делать, Петрик? Мне, на одной ноге не убежать отсюда! — Зубы Ташкента лязгали от страха и он, при разговоре – заметно заикался. Сталкер бросил на мура косой взгляд, хищно улыбнулся и не торопился отвечать. Он деловито расчехлял Корд, заправлял его лентой из коробки и разворачивал под сектор обстрела с ущелья на тропу. Решив, что мур уже достаточно напуган и проникся ситуацией, ответил небрежно и через губу:

– Не бойся, выскочим. Но вытащить я смогу или одного тебя или пулемет. Можно вас обоих, но тогда пойдем медленно и шагом. Ты, Ташкент время не теряй, а вооружайся и подготавливай барахло к эвакуации. Может быть придется несколько рейсов заворачивать. С грузовой площадки валить точно надо и торчать тут не вижу никакого смысла. И учти, спасать тебя или оставить -- я еще подумаю….