- А среди тех, кто пришел из мира смертных, есть такие, которые продолжают обучение в обычной школе?

По губам профессора Хова скользнула понимающая усмешка.

- Нет. Таких больше нет. Однако я знаю, что Абигор весьма интересуется науками смертных, а среди филидов могу отметить Селену из бруидена Старханд. Она любит немагические науки в принципе.

Я засияла не хуже червонца.

- Спасибо, профессор!

Хов посмотрел на смеющуюся толпу игроков, поднялся и протянул мне руку.

- Игра закончилась, мистер Волхов. Пора объявить победителя.

Тонкие пальцы в химических ожогах и мозолях сомкнулись на ладони прежде, чем я успела подумать, что это чревато. От запоздалого испуга перехватило дыхание, но никаких неприятностей не последовало. На меня всего лишь повеяло ароматом горящих трав, а на кончике языка разлился терпкий привкус винограда. Даже обычный для прикосновений разряд почувствовался всего лишь мягкой бодрящей волной. Единственное, что выбилось - противное ощущение слабости и копошащегося под кожей червя, который попытался присосаться ко мне. Впрочем, безуспешно. Ну, точно упырь.

Пока я копалась в необычно мягкой реакции организма на этого конкретного представителя эльтского народа, профессор вздернул меня на ноги и повел в толпу.

- Игра была прекрасной. Вы все меня очень порадовали, - сказал он и слегка подтолкнул меня в спину.

Я шагнула в толпу, открыла тетрадку и слегка кашлянула, прочистив горло.

- Победили шмели со счетом двадцать - пятнадцать!

Команда Абигора восторженно заулюлюкала. Остальные зааплодировали. Я сунула тетрадь в подмышку и тоже захлопала.

- А теперь - песнь в честь победителей! - объявил профессор Хов. - Шмели, запевайте!

Высокий старшекурсник, капитан команды, сверкнул улыбкой, повернулся к своим игрокам и отвесил глубокий церемонный поклон.

- Я Роланд, я доказал делом, что достоин вести за собой.

- Мы шмели, - слаженно, словно репетировали все утро, откликнулись игроки, - мы доказали делом, что достойны идти за тобой.

Роланд схватил за руку первого попавшегося, притопнул, затянул что-то ритмично-неразборчивое, и пошел сквозь бардов. Барды один за другим цеплялись на ручеек, подхватывали песню и ритм. Кто не знал слов, просто запел мелодию. Это чего, хоровод? Я попятилась.

- Что такое? - поймав мой панический взгляд, спросил профессор.

- Мне от чужих прикосновений плохо! - прошептала я.

Нужно отдать должное профессору - он не стал терять время на глупые вопросы и выяснять, почему с ним мне плохо не стало. Он мгновенно сунул руку в карман плаща и протянул мне тонкие кожаные перчатки.

- Надевайте.

Между коротким знанием о самом ярком эпизоде предмета и болью от проходящей сквозь тело чужой силы я выбрала знание. Перчатки, как и их хозяин, обрадовали мягким и совсем не болезненным воздействием - Хов сшил их сам из сброшеной змеиной шкурки совсем недавно и успел использовать в приготовлении зелья всего лишь раз. И от воздействия чужой ауры они защитили не хуже, чем резина - от электричества. Я с облегчением схватилась за чью-то протянутую руку и влилась в танец. Роль замыкающего досталась профессору.

И всё - не стало ни Роланда, ни Абигора, ни старших, ни младших, ни меня. Были барды, поющий ручей из сотни рук и ног, единый организм.

Если бы не перчатки, с каждой секундой нагревающиеся всё сильней и сильней, я бы наслаждалась этим чувством необычайного единства. Спустя минуту руки горели от боли, а барды всё еще пели и останавливаться не собирались.

Я рванулась в сторону, соединила руки тех, кто шел впереди и позади меня, и выкатилась из хоровода.

Хренушки! Вместо того, чтобы продолжить танец, барды рассыпались, окружили и с обеспокоенными вопросами протянули руки. Я с коротким злым шипением шарахнулась в сторону. Ученики на мгновение замерли, а потом дружно и очень нехорошо оскалились.  

- Прекратить! - зычный голос профессора привел всех в чувство. Он прошел ко мне, высокий и черный, и барды расступились перед ним, как море перед Моисеем. - Вадим, что случилось?

Я молча стянула перчатки. От боли из глаз брызнули слезы. Барды рассмотрели мои обожженные руки и моментально растеряли всю агрессию.

- Кто-то подсыпал яд? Кто посмел? - возмущенно спросил Абигор.

Я перевела взгляд на профессора.

- Вадим, я клянусь, перчатки были чистыми, - растерянно сказал он, обозревая россыпь мелких болезненных язвочек и волдырей на моей коже. Руки покраснели и стремительно опухали.

- Я знаю, профессор, - хрипло выдохнула я, едва сдержав всхлип. - Это просто опять моя сверхчувствительность. Простите, что сорвал песнь.

Барды переглянулись. Софи и Абигор стыдливо потупились. Они знали, что я не хотела участвовать. И помнили, как и почему после Комнаты Испытаний меня унесли в Больничное крыло.

Профессор осторожно поднял меня под локти и повел в замок.

- Как давно это продолжается? - спросил он. - Ваша сверхчувствительность?

- Какая вам разница? - я не удержала горечи. - В этом замке всем абсолютно всё равно, что со мной происходит. Какой из директора Аунфлая опекун, вы сами знаете. Учителя отмахиваются. Даже целительница - и та меня послала. Я бы давно уже сбежал, только не знаю, как.

Хватка на плече стала крепче.

- Ясно, - процедил профессор. - Что ж... Мои комнаты находятся недалеко от башни бардов. Надеюсь, их магический фон вам подойдет. У меня есть несколько немагических составов, они вам точно помогут.

- Может, вы поможете сбежать? - не удержалась я. - Профессор, ну не могу я больше тут! От прикосновений меня словно током бьет, всюду пахнет непонятно чем, к вещам прикасаться невозможно. Я ведь сразу узнал, что вы эти перчатки сами сделали и сварили в них всего одно зелье!

У профессора отчетливо скрипнули зубы.

- Значит, вся ваша нелюдимость была вызвана этим... Я организую вам встречу с другим целителем. Вне Фогруфа.

Наконец-то, хоть один адекватный учитель!   

Оказавшись в его комнатах, Вадим с любопытством завертел головой. Корион и моргнуть не успел, как мальчишка подошел к стеллажу с заспиртованными гадами и с любопытством, безо всякой брезгливости, всмотрелся в баночки.

- Ух ты! Да у вас тут целая Кунсткамера! - восхитился он.

- Потом посмотрите, - буркнул Корион, затолкал его в ванную и крутнул вентиль. - Мойте руки.

Вадим пихнул ему свою сумку, сунул изуродованные руки под струю воды и расплылся в блаженной улыбке. Улыбка у него была красивая - солнечная, хитрая. Высокие скулы и прищуренные глаза придавали мальчишке сходство с озорным лисенком. Эту улыбку не погасила ни чужая страна, ни нарочитое безразличие взрослых, ни магическая сверхчувствительность. Казалось, ему всё нипочем, что он верит - выпутаться можно из любой передряги, хохоча и улыбаясь. Нужно лишь выгадать удобный момент. "Как оказалось, не казалось", - хмыкнул Корион, оценив слишком ровный и большой вес почтальонки для такой маленькой наполненности. Насчет побега Вадим не шутил - внутри сумочка была безразмерной и наверняка уже хранила всё необходимое.

Корион положил почтальонку на стол и пошел в хранилище. Обезболивающих и заживляющих в силу специализации у него было великое множество, даже элементарная мазь на основе масел, пантенола и ланолина. Вадим терпеливо ждал его в ванной, держа мокрые руки на весу. Корион застал его, когда он рассматривал их, повернув к свету.

- Похоже на кислотные ожоги, но чтобы от простой изоляции? Если бы это была виновата моя сила, то должно идти еще и поражение мягких тканей - всё идет изнутри, но нет...  Да и язвочки с волдырями очень подозрительно расположены...

- Что вы говорите? - заинтересовался Корион.

Вадим вздрогнул и поднял голову.

- Да вот, думаю, что ожоги у меня какие-то странные... Больше похоже, что на коже прошла какая-то химическая реакция... - он задумчиво прищурился и оценивающе посмотрел на профессора. - Если предположить, что в перчатки действительно что-то подсыпали, что это могло бы быть?