Но тревожные звоночки со стороны мальчишки больше не звенели. Он никому не угрожал, не нарушал правила, старательно держал язык за зубами и избегал конфликтов. Даже не пытался улизнуть во время их прогулок и с любопытством изучал незнакомый мир. Даже его реакция на правду о Сопротивлении, которой так опасались Аунфлаи, оказалась весьма адекватной. Вадим прекрасно представлял себе терроризм и религиозных фанатиков и явно испытывал к ним глубокое искреннее отвращение. И не боялся нового. Корион время от времени раздумывал, какова же жизнь их альтернативных собратьев, если у них растут такие дети.
Вот и когда бедн-вара вынесла их в сид бруидена Арабор, Вадим уставился на город и выдал длинный спич на русском языке, судя по экспрессии – с абсолютно нецензурным смыслом. Узнав, что друид видит в небе мерзкую серую призрачную кляксу и что эта клякса присосалась к Ирвину, едва только стоило появиться, Корион приготовился к истерике на тему «Я туда не пойду!». Абигор и Ирвин ожидания оправдали - дружно впали в панику и потребовали у бедн-вары увезти их. Вадим остановил причитания всего одной фразой:
- Абигора эта дрянь пока не трогает, а вы, лорд Ирвин, поздно спохватились.
Проклятье его не испугало абсолютно. Скорее, вызвало отвращение и недоумение. Вадим спокойно погулял по всему острову, осмотрел всех, кого касалось проклятье, и заключил:
- Могу сказать с уверенностью только одно – эту мерзость излучает какой-то предмет. И он находится в замке. Пока он там, всё лечение бесполезно.
В родовой замок зайти он не рискнул. По его словам, там всё было окутано серой дымкой. Поэтому лорд Ирвин определил и сына, и гостей в единственное свободное от проклятья место рядом с замком – технический домик. Особнячок был нашпигован различными приборами смертных, поэтому его полностью экранировали от магии, чтобы потоки не повредили тонкие настройки магических кристаллов. Как оказалось, от проклятья расположенные по контуру амулеты защищали тоже.
Вадим удивил его еще раз. Когда Корион готовился ко сну, целитель зашел к нему в комнату и, не переставая расспрашивать о предстоящей контрольной работе, протянул раскрытый блокнот с ручкой:
- Профессор, посмотрите, я всё правильно написал?
Корион взял ручку и бросил взгляд на строчки.
«Действует не только проклятье. Несколько эльтов отравлены так же, как вы и лорд Бэрбоу. Большая часть уже вступила или только готовится к вступлению в бруиден».
Корион опустился на кровать, почувствовав, как в жилы выстрелил адреналин. Сопротивление. Оно всё-таки забралось в сиды.
- Вот здесь и здесь, Волхов, - спокойным голосом выговорил он и занес ручку над блокнотом. – Кто так оформляет работу?
«А Ирвин и Артур?»
- Расчеты верные. Как учили, так и оформляю. Но если вам так принципиально… - Вадим отобрал ручку, плюхнулся рядом и накарябал на страницах: «Нет. Никто из жильцов замка. Отрава в каком-то общем месте, куда они и простые жители не ходят, но ходят остальные члены бруидена».
- Бестолочь вы, мистер Волхов, - проворчал Корион. – Аккуратнее нужно быть.
«У них отдельная прачечная, баня и столовая. Я передам Ирвину. Больше никому не говорите».
- Спасибо, сэр. Спокойной ночи!
Вадим лучезарно улыбнулся, захлопнул блокнот и ускользнул к себе. Сквозь тонкие стены Корион услышал, как тот тут же завел беззаботный разговор с Абигором о какой-то прочитанной книге и очень естественно захихикал над шуткой. Поразительный, абсолютно нереальный ребенок. Жуткий в своей разумности и самоконтроле. Подобный актерский талант заставлял подозревать, что и во всем остальном мальчишка вовсе не такой честный, каким хочет казаться.
Однако ночью, когда Вадим заплакал во сне и с жалобным бормотанием прижался к нему в поисках защиты, Корион почувствовал, как в груди тает что-то ледяное и колючее, безотчетное и бессознательное, то самое, которое всегда возникает у людей при встрече с чем-то неизведанным и непонятным.
Каким бы его ни воспитали, каким бы интеллектом он ни обладал, Вадим был ребенком. Потерянным в абсолютно незнакомом мире, насмерть перепуганным мальчиком, которому очень хотелось домой.
Корион сбежал от него такого. Он прекрасно знал, что именно в детской беззащитности и таится самая главная опасность.
- Не жалеть, не принимать, не смотреть в глаза, - упав на кровать, прошептал он привычную мантру военных лет и понял, что уже нарушил все правила. Что если тогда, после искалечившего их всех взрыва, он без колебаний и сомнений убил малолетнюю диверсантку, то сейчас, после излечения, отравы и всего остального, не убьет, даже если это потребуется. Не сможет.
Вадим влез под кожу исподволь, незаметно, просочился еще тогда, в пабе, когда Корион увидел перепуганный взгляд и распахнутый в безмолвном крике «Помогите!» рот. Или это случилось первого сентября, после слияния аур и избавления от боли? Или же когда Вадим загибался от сверхчувствительности и боялся колдовать?
- Уже неважно, - буркнул Корион и завернулся в одеяло. – Пока он ничего не сделал. А если и сделает, то ликвидаторы найдутся. Если никого не найдется, есть Альварах. Спи, Хов, завтра рано вставать.
Ранним утром Вадим все-таки зашел в замок и, надев перчатки и явно самодельную медицинскую маску, принялся за осмотр всех косяков и порогов замка.
- Вы хотите избавиться от проклятья или нет? – воинственно тряхнув простецким пинцетом, воскликнул он, когда хозяин попытался не дать ему зайти в личные покои. – Хотите? Тогда не мешайте мне! А лучше выделите помощников!
Помощников Вадим получил, выдал им перчатки и, проинструктировав, послал на разные этажи.
Пока целитель занимался поисками, Корион отвел Ирвина в сторонку и передал нацарапанную с утра записку.
«Волхов нашел не только проклятье. Часть бруидена травят. Отрава многокомпонентная, скорее всего, поступает через предметы общего пользования. В Фогруфе это был магический экстракт ядовитого плюща, который подмешали в бочку с песком. Нет, Ирвин, дети не пострадали. Да, это была не инициатива Сесилии Броун и не просто личная месть. Лорд Бэрбоу тоже отравлен. Скорее всего, здесь замешано Сопротивление».
Выдержке лорда Эсквилла можно было только позавидовать. Прочитав, Ирвин спрятал записку в карман с таким видом, словно это была ничего не значащая писулька.
- Благодарю, Хов, - небрежно бросил он и вопросительно посмотрел на Вадима, который как раз закончил осматривать его личный кабинет.
- Чисто. Можете заходить. Там что? – затянутый в защитную ткань палец ткнул в дверь напротив комнат лорда.
- Библиотека, - ответил Ирвин. - Но посторонним… - светло-зеленые глаза угрожающе прищурились, пинцет нацелился в сторону Абигора, который зашел в кабинет отца и с любопытством закрутил головой. Намек был более чем ясен. – Проходите, мистер Волхов, смотрите, сколько вам будет угодно.
Вадим с удовлетворенным кивком поправил маску и, выставив пинцет перед собой на манер шпаги, пошел на приступ.
- Абигор, присмотри за нашим уважаемым гостем, - попросил Ирвин и, едва отпрыск вышел из кабинета в холл, закрыл дверь.
- Рассказывай, друг, - велел он, обернувшись к Кориону.
Корион рассказал. И о своем плохом самочувствии последние месяцы, и о сверхчувствительности целителя, которая благодаря чистому случаю помогла выявить яд, и о самом яде, и об отравленном деде, и о догадках, и о подозрениях – обо всем. Выслушав, Ирвин молча открыл бар и достал бутылку коньяка. На прикосновение ко второму бокалу и вопросительный взгляд Корион кивнул. Ему тоже нужно было выпить.
- Лорд Лодегранс, князья Алтайские, Медногорские… Вчера после длительной болезни, предположительно от проклятья, скончался весь румынский бруиден, - прошептал Ирвин, бледный до зелени. – Они все из Ордена Золотой Розы! Прямо под нашим носом, на глазах, а мы и в ус не дуем!
- Поэтому мы думаем, что это Сопротивление, - закончил Корион и опустошил бокал одним глотком. – Мерзавцы завербовали Сесилию. Вполне возможно, в других бруиденах тоже работали их лазутчики.
