Но мгновением раньше какая-то тень мягко спрыгнула с крыши как раз между «охотницей» и ее «цыплятами». Будучи наполовину нелюдем, Тара успела заметить движение сверху, нападение не застало ее врасплох. Удивление вызывало другое – что он-то здесь делает? Ведь в банде Мышелова до сих пор инородцев не было. Или она что-то упустила?

Как бы то ни было, неизвестный легко, как пушинку, приподнял девушку и чувствительно приложил лопатками о стену.

– Н-не сметь, – послышался свистящий, чуть заикающийся шепот. – Они мои!

Тара бросила косой взгляд в сторону – полупьяная парочка уходила, петляя, загребая ногами и не замечая того, что происходит за спиной.

– Ты ничего не понимаешь, – начала она спорить и заработала еще один тычок лопатками о стену.

– Нет, это т-ты ничего не понимаешь…

Но в этот момент месяц осторожно выглянул из-за облака, видимо, привлеченный их шепотом, и слабого света оказалось достаточно, чтобы конкуренты увидели лица друг друга.

Тара тихо вскрикнула, сама вжалась в стену и захотела слиться с нею, желательно навсегда. Бледное как мел, какое-то восковое лицо со странным голубоватым оттенком кожи, красные глаза, вертикальные зрачки, незаметное для людей отсутствие запаха… Быть того не может! Сказки! Он же должен выглядеть совсем по-другому!

Мужчина – по чертам лица типичный чистокровный эльф, разве что выше ростом и шире в плечах, чем любой представитель этой расы, – тоже отшатнулся. В глазах его разливалось безмерное удивление, смешанное с ужасом. Этот ужас был настолько велик, к нему примешивалась такая гамма чувств, что он даже не заметил, с каким выражением лица смотрит на него «охотница».

– Т-Тариель?

– Нет, нет, – отчаянно затрясла головой Тара, краем сознания все-таки отметившая явное сходство имен. – Ты ошибся! Это не я!

– Тариель, – повторил он. – Т-ты жива?

Все страшные сказки, все байки, которые так любили пересказывать друг другу девчонки в приюте, сразу пришли ей на ум. Истории о Невесте Упыря[4] занимали в этой подборке немалое место.

– Нет! – завопила Тара во всю силу легких, не заботясь о том, что ее могут услышать. Да пусть хоть «стая» Мышелова, пусть Тайная служба – она бы сейчас была рада кому угодно, лишь бы это были живые существа! – Нет! Ты ошибся!

– Тариель, – он чуть отстранился, – т-ты не узнаешь меня. Что они с тобой сделали, Тариель? П-посмотри внимательнее…

– Аа-а-а-а! – заорала Тара, вырываясь из его рук. – Спасите! Помогите! Убивают!

Он еще пытался ее удержать. Девушка почувствовала, как затрещала ткань ее рубашки. Рукав порвался с треском, и, получив свободу, «охотница» со всех ног припустилась бежать.

Нервная дрожь пробила ее уже дома, в маленькой каморке под крышей, куда она ввалилась привычным путем, через чердачное, оно же единственное, окошко. Левого рукава не было! Он остался там! В его руках!

Король Кейтор проснулся перед рассветом. Эта привычка выработалась у него в последнее время – когда на твоих плечах ответственность за огромное королевство, нет времени валяться в постели. Тем более когда рядом не имеется смягчающего обстоятельства в лице горячо любимой (несмотря на прожитые вместе годы) супруги. Длившийся двадцать восемь лет брак с Лианой Кришталльской омрачало лишь одно – его жена очень хотела родить девочку, но на свет один за другим появились три мальчика. Явный перебор, особенно если учитывать, что Проклятие с династии владык Паннорских было снято много лет назад.

Нет, его величество одинаково сильно любил всех своих сыновей – и одинаково сильно за них переживал, ибо беспокойным нравом по крайней мере двое из троих пошли в своего отца. Двадцативосьмилетний Даральд, например, совершенно неожиданно выказал явные способности к следственному делу – приставленный к Карадору несколько лет назад в целях перевоспитания наследник престола довольно быстро проникся работой Тайной службы, как в свое время его отец. Младший же, Клеймон, родившийся через год после того, как Кейтор стал королем Великой Паннории, отличался таким же беспокойным нравом и способностью влипать во всякого рода неприятности, что и его венценосный папаша. Только средний, Сейлор, обладал относительно спокойным нравом – да и то спокойным он был лишь на фоне своих братьев. Взять хотя бы тот случай на охоте… Нет, лучше не вспоминать!

После того дня, когда все три принца вместе решили сбежать из дворца, чтобы пойти и по примеру отца убить дракона, король Кейтор озаботился системой внутренней безопасности. А именно, тайно от сыновей поручил своему дяде, лорду-целителю Даральду Паннорскому, разработать следящие заклинания. Тот задействовал свои связи среди эльфов, славящихся способностью придавать необычные свойства обычным вещам, в результате чего король стал обладателем трех следящих камней. На вид это были самые обычные брошки прозрачно-желтого цвета, сильно напоминающие янтарь. Вручая их королю, Даральд предупредил, что, если с каким-то из принцев случится беда, брошка помутнеет, а произнеся особое заклинание, в ней, как в зеркале, можно будет увидеть, что и где произошло, дабы без промедления послать на помощь принцу либо карательный отряд рыцарей, либо бригаду целителей.

«И заодно могильщиков – чтобы сразу прикопали трупы!» – мрачно пошутил тогда венценосный родитель…

И резко остановился, хлопнув себя по лбу.

Он внезапно понял, что разбудило его в такую рань – тихий мелодичный звон, раздавшийся из стоявшей на прикроватном столике шкатулки.

У Кейтора сразу выработалась привычка всюду таскать за собой следящие камни – либо в шкатулке, либо в кожаном футляре в кошеле. Но как, не видя камней, узнаешь, изменили они цвет или нет? Вот по личной просьбе монарха и было добавлено «музыкальное сопровождение».

Выругавшись, Кейтор бросился к шкатулке. «Только не Клеймон», – успел подумать он про младшего сына, который по количеству «попаданий» уже перещеголял родителя. Взять хотя бы его вчерашнее поведение во время генеральной репетиции сегодняшней помолвки! Ведь что удумал, паршивец, – переоделся в женское платье и доблестно играл роль «невесты», скрыв лицо под вуалью и изменив голос! Обман раскрылся, только когда «новобрачная» с воплем: «На кого ж ты меня покидаешь?» – повисла на шее принца Даральда, яростно целуя в нос, щеки, скулы и уши. Принцев еле растащили, причем наследник престола так плевался, что напомнил Кейтору его самого в молодости. Сейчас наказанный Клеймон сидел взаперти в своей комнате. Но что, если мальчишка решил сбежать? Ему всего пятнадцать! Что с ним станет дальше?

Камни были помечены – каждый на тыльной стороне имел портрет того принца, на которого был настроен. Первым Кейтор выхватил камень Сейлора и, не глядя, отшвырнул на постель. Вторым оказался камень Даральда, и его тоже король вначале швырнул следом, спеша добраться до третьего принца. И лишь стиснув последний камень в кулаке, сообразил, что переливчатый звон несется с подушки.

«Не может быть!» – только и подумал Кейтор, увидев, что цвет изменил именно камень наследника престола.

– Стр-ража!

Карадор повернулся набок и уткнулся носом во что-то упругое и плотное. Сладко мурлыкнул, подтягивая это «что-то» поближе. Рука скользнула по плотной ткани и неожиданно вляпалась в нечто теплое, влажное и липкое.

– Что за…

Приподнявшись на локте, Карадор вытаращил глаза. После вчерашнего загула голова гудела, во рту было противно и сухо, но один взгляд на то, что лежало перед ним, подействовал, как бокал хорошего вина или вылитого за шиворот ведра ледяной воды. Эльф мигом протрезвел. Мысли отчаянно заметались в черепной коробке, он искал выход.

– Ма-ама…

Они лежали на примятой траве под деревьями какой-то заросшей аллеи – он, Карадор, и бесчувственное тело с торчащим в груди кинжалом. Правая рука эльфа была в красном – поворачиваясь набок, он задел натекшую из раны кровь. Кровь виднелась и на его камзоле, и на земле.