– Ладно, – решил Прохор и покинул теплое, уютное место.

А Харлам чудом спасся от одной зловещей операции над собой (для его же пользы, как утверждали хозяева), совершив рекордный прыжок из-под самых ножей в форточку, и постарался сразу и навсегда забыть прошлое, вычеркнуть его из памяти долой.

Сперва они прошли через обоюдную кровопролитную Драку, в которой каждый пожертвовал частью своей наружности, но после оценили и полюбили друг друга, решив, что вместе легче будет преодолевать трудности – единственное, чего всегда был весь ассортимент и объем.

Терентий был самым опытным, ловко крал кооперативную колбасу, и если кто болел, мог, пользуясь своим неугасшим инстинктом, находить на газоне нужную траву для лечения.

Прохор хоть и добрый был, но такой здоровущий, что в драках с чужаками не знал равных, горой стоял за товарищей.

А Харлам был остряк и балагур, умел разгонять печаль, знал много таких окошек, за которыми часто слушали музыку. Зажили вместе. Бескрайние просторы крыш, таинственные, наполненные чудесами чердаки, лестничные бачки – все принадлежало им. Даже батареи в парадных, как только холодало, нагревались по их желанию.

Каждый думал за троих. Казалось, нет такой опасности, которая испугала бы друзей, разве что заведись на крыше рыси и тигры.

Однако в натуральной природе есть бездны, каких не постичь даже самому обширному человеческому уму, не говоря о котовом.

Отчего, к примеру, перестает валить снег и начинает греть солнце? Почему люди в оранжевых и зеленых куртках узнают, что пришла пора сбрасывать снег и отбивать сосульки с крыш? Откуда вдруг берется столько бодрости и сил? Зачем надо орать во все горло часами для неизвестных причин? Не будь этих вопросов, вернее, ответов на них, не оказались бы друзья перед лицом трагедии, а прожили б свой кошачий век втроем до конца.

Однажды, шляясь без цели по гремучим кровельным просторам, коты увидели в одном освещенном окне кошку. Кошка удобно помещалась под горшком с развесистой геранью для наблюдения окружающей действительности, открывавшейся в этом месте с самых лучших сторон. Такой кошки ни один из друзей не видел и, забегая вперед скажем, никогда не увидит. Такой пушистой, такой зеленоглазой и такой полной кошки еще не создавала природа, вот только к этой весне создала, и то, видно, под самое лучшее настроение. Хвост ее стоил особенного разговора, потому что такого хвоста одного могло бы хватить взамен всей кошки. Ему и места не было под геранью, и он свисал, загибаясь, долу. Коротко говоря, эта была воплощенная мужская мечта.

Кошка, конечно, тоже приметила молодцов и нарочно побыстрее приняла свою самую соблазнительную позу, обратившись толстым полосатым кренделем.

Три кота замерли против окна, учтиво потупясь. Им казалось, что кошка излучает свет, так она была хороша. Друзья были еще молоды, опыта любовного не накопили и глядели совершенными дурнями, разинув рты и вытаращив глаза, готовые признать за кошкой превосходство по всем статьям.

– Сияет! – молвил восхищенно Прохор. Все согласно кивнули. Друзья поняли, что достигли цели, оставалось сделать лишь шаг…

Ну будто стекло треснуло. Впервые, вдруг каждый сам по себе и думал за одного себя, не желая знать товарища. Напротив, чувствуя соседа, ощущал упругость своих мускулов и цепкость загнутых выдвижных когтей.

Первым нашелся кот Терентий. Он легко подпрыгнул, зацепился одной лапой за открытую форточку, а другую сунул далеко внутрь комнаты, протягивая кошке.

Та, на самом деле порядочная дура, охотно поднялась навстречу, чтобы дать свою. Терентий ловко перехватил ее под мышку и потащил к себе, уверенный, что своего не упустит и что наступает счастье. Товарищи хоть и заскучали от зависти, но бросились ему помогать, своей волей и надеясь неизвестно на что. Прохор подставил спину, а Харлам зацепил другую кошкину лапу и тоже изо всех сил потянул. Дружные действия имели бы успех, да форточка оказалась мала. Толстуха застряла в ней и не лезла дальше половины, к тому же ей стало больно, и она взялась дико орать. Тут как тут хозяйка – крик, шум… Пришлось ретироваться на исходные рубежи. Коты холодно разошлись, не прощаясь, по разным сторонам крыши, тяжело вздыхая и размышляя о торном пути к счастью.

Однако не прошло и часа, как все оказались в сборе на том же месте у заветного окна, но каждый прибыл со своим отдельным интересом.

Первым начал выступать остряк Харлам. Он принялся подличать, веселя красотку шутками над друзьями: то прищемит Прохору хвост, отчего тот нелепо подскочит, то Терентию, который к форточке нацелился, подножку подстроит, – роняет их в глазах жюри, а свое значение за их счет выпячивает.

Кошка, по женскому обыкновению, веселилась от души и строила за это Харламу глазки чаще других. Тот принимал ее знаки и собирался продолжать свою роль, но тогда Прохор, хоть и добрый, отвесил приятелю такого леща, что тот отлетел на время в сторону, очистив место для развития настоящей трагедии.

Воздух разом сгустился, заребрилось и вздыбилось железо крыш, электрические искры посыпались с проводов.

Дикий Терентий, руководимый вековым инстинктом, мигом оценил убавку числа противников и, ощетинившись клочками шерсти, с жутким отрывистым шипением ринулся на Прохора. Застигнутый врасплох Прохор потерял сразу много очков, но благодаря природной силе быстро оправился, вернул преимущество и продолжал дальше успешно тузить противника. Тот самоотверженно оборонялся и даже удвоил усилия. Полетела выдранная шерсть, литаврами загремело ржавое железо под ударами опрокидываемых тел. Дрались молча, как и положено мужчинам.

Кошка довольно урчала, дожидаясь победителя и увлеченно следя за поединком.

Настал роковой момент, когда бойцы, будто любя, сцепились намертво и одним клубком покатились к краю крыши…

Почувствовав невесомость, как неоспоримо разнимающую силу, они сообразили, что падают. Разжались объятия, но прежде, чем почувствовать смертный ужас и убиться, каждый успел понять: их падение случилось прежде.