Иллюстрации автора

У Царя на огороде есть небольшая грядка, а на ней растет брюква, которой Царь необычайно дорожит. Проснется иной раз утром, и первый вопрос: «А как там моя брюква? Сорняками не поросла? Кабанчик не подрыл ее? Не пожухли зеленые листочки?»

Как зеницу ока берегут брюкву садовник, академик, фармацевт и астроном. Да еще восемь генералов, два прапорщика и бронепоезд с усатыми матросами. Что и говорить – царская брюква!

А охранять брюкву есть от кого. Не дает она покоя завистливым соседям да своим, местным жуликам. Со всех сторон лезут на грядки всякие шпионы, журналисты-щелкоперы да ушлая интеллигентская шпана. За каждым кустом притаились заморские атташе, а продажные мужики из местных, едва наступит ночь, устремляются сквозь минные и проволочные заграждения, чтобы добыть для своих пузатых «хозяев» хоть один ма-а-ахонький кусочек замечательного корнеплода.

И бродит в окрестных лесах германский диверсант в раздвижных шпионских шароварах с кнопкой и потайными лампасами.

Лезут и лезут!..

А уж мы-то чего только не натерпелись из-за этого растения! Когда в удобрениях нехватка была, всех жителей гоняли скопом испражняться на царевы грядки. А по весне заставляли прогревать стылую землю паяльными лампами. И не дай Бог – неурожай! Сколько через это народу в Сибирь ушло – не сосчитать!

А ведь ничего в той брюкве особенного нету. Брюква как брюква. Одно только слово, что – царская.

Вот они, ужасы царизма!

Шла война. Враги наступали. Чтобы их остановить, разбить и взять в плен, на фронт отправили самого лучшего Генерала. Генерал собрал вещи, сел в поезд, в отдельный генеральский вагон, и поехал на войну.

В дороге почувствовал он неприятный зуд. На попе. Посторонних в генеральском вагоне не было, а потому решил Генерал снять штаны да разобраться: в чем тут дело?

– Мать честная! – на штанине сидела толстая вошь. Генерал даже покраснел от смущения. Вошь, как известно, первый враг воина.

Других штанов у Генерала не было; собираясь, он сильно торопился, взял с собой лишь самое необходимое: саблю, пистолеты, гранаты, патроны… А про штаны забыл.

Решил тогда Генерал открыть окошко и вошь из штанов вытряхнуть. Высунулся он из окна по пояс, стал штанами трясти.

А навстречу шел другой поезд. Машинист заметил неладное: какой-то человек торчит из окошка и штанами размахивает, – дал он предупредительный свисток.

Генерал от неожиданности штаны и выронил.

Так и приехал на фронт: в мундире, фуражке, сапогах, только без штанов. Делать нечего – присел Генерал на корточки, чтобы мундир до сапог доходил, и заковылял на перрон.

Встречавшие его офицеры очень удивились: «Что случилось с нашим командующим? Был бравый, статный полководец, а теперь – карлик какой-то». Но дисциплина – вещь серьезная. Отдали они честь, как положено, и повели Генерала на позиции.

И надо ж так случиться: в этот самый момент враги начали последнее, решающее наступление.

Увидел Генерал, что его солдаты бросают оружие и бегут врассыпную, куда попало. Не выдержал он такого позора. Выхватил он саблю, пистолеты; офицеры тоже за оружие похватались, остановили бегущих и повели их в контратаку.

Увидели враги, что впереди всех на них генерал без штанов бежит,– и растерялись. «Может,– думают,– война уже закончилась, раз генерал без штанов выскочил – отдыхал, наверное, после капитуляции. А мы и не знали!» Пока они так думали, их всех окружили и взяли в плен.

Вбежал Генерал в палатку вражеского военачальника. Тот руки вверх поднял – дескать, сдается. А Генерал с него штаны стащил, надел их на себя и вышел к войскам как ни в чем не бывало.

Тут уже салют, почести, ордена и почетное оружие ему вручают. А про мародерство его никто и пикнуть не посмел: победителей не судят.

Шла война. В одном прифронтовом городе двое воров-«медвежатников» решили ограбить банк. Тревожной темной ночью они залезли в него, отключили сигнализацию и уже взялись было открывать сейф, как начался вражеский налет. Одна из бомб попала в здание банка, взорвалась, все завалило, и воры, оглушенные и контуженные, оказались погребенными заживо под обломками здания.

Когда они очнулись, в город уже вошли немецко-фашистские захватчики.

Оба «медвежатника» были евреями, поэтому они не смели позвать на помощь. В любую минуту их могли обнаружить и отправить в концентрационный лагерь, на мыло. Они сидели тихо-тихо, затаив дыхание и боясь шелохнуться.

Положение узников было незавидным. Лишь тонкая полосочка света пробивалась сквозь завал над их головой. По ней они узнавали, день или ночь на дворе. Взятые на «дело» бутерброды, несмотря на режим строжайшей экономии, вскоре закончились, а пить приходилось дождевую воду, собранную по каплям в жестянку из-под завтрака. Вскоре воры поняли, что могут сойти с ума.

Чтобы дать себе хоть какое-нибудь занятие, «медвежатники» решили завершить начатое – открыть наконец сейф с деньгами, из-за которого они и оказались в такой ужасной ситуации.

Разумеется, пилу, молоток и зубило пришлось сразу отложить в сторону: возле руин здания все время прохаживались немецкие часовые. К дому напротив постоянно подъезжали красивые машины, и блестящие немецкие офицеры сновали туда-сюда. Видимо, там находился штаб.

Ничего не оставалось делать, как попытаться разгадать шифр замка. Времени у них теперь достаточно, если, конечно, голод и жажда не опередят их. Миллиметр за миллиметром они крутили заветные колесики, мучительно вслушиваясь, не раздастся ли долгожданный щелчок.

Иногда воры устраивали перерыв. Отползали к щелке посмотреть, что на свете делается. Для развлечения стали запоминать, сколько к штабу машин подъехало да какие у них номера – все-таки развлечение.