Среди соседей ползли слухи о том, что выставкой овладела одна из соседок, доведённая ею до белого каленья, заперлась там, изрезала картины и порвала рисунки. К счастью, слухи оказались ложными, и пострадали лишь некоторые работы Авдеева и Шинкарева, пара рисунков Д. Шагина, затоптанных на полу милицейскими сапогами, да ялтинский пейзаж Кузнецова, изображающий едущих на фуникулёре Филиппова и Флоренского. Так вот, на Флоренского был намертво приклеен кусок газеты.

На следующее утро (14.03.85) я стал организовывать эвакуацию выставки. Группа спасателей в составе пяти человек встретилась у ларька, что у Кокушкина. Во двор вошли тихо, только снег предательски поскрипывал под ногами. Дальнейшие действия происходили чётко и оперативно, что обеспечило успех операции.

В следующие дни история с Серёжиным арестом обрастала новыми подробностями и слухами. Как оказалось, обыск был и у Миши, который добавил к своему рассказу, что дверь магазина Серёжа открыл своим ключом, но цветов в магазине не оказалось. Интересно, что в тот злополучный вечер в мастерской Флоренского появилось несколько ящиков нарциссов, происхождение которых до сих пор остаётся тайной. Интерес также представляют и слухи, порождённые Серёжиными коллегами по работе – дворниками.

Одна из дворничих сказала буквально следующее: «А знаете, за что Сережку взяли? За сифилис! И у всех его друзей, которые были там,– сифилис! И у моего сына тоже – сифилис! Потому что в Ленинграде у пятидесяти процентов – си-фи-лис!!

1.11.92. Международный аэропорт Пулково. Таможня пропустила меня, не потребовав никаких документов на картины, ничего не проверив. Взлетели. В самолете вздремнул, просыпаюсь – стоим в каком-то аэропорту, вроде не советском. Может, Париж? Оказался Брюссель. В Париж не пускают, туман. Продержали часа три. Выходил на бельгийскую землю покурить. Сказали, что нарушил границу суверенной Бельгии.

В Раris прилетели, когда смеркалось. Таможня принципиально не обращает на меня никакого внимания. А ребят с их спрятанными картинками задержали. На двух машинах повезли в Раris по автобану.

В Pariже долго крутились по улочкам, пытаясь найти место для стоянки. Наконец въехали в подземный гараж. Сооружение умопомрачительное: ни человечка. Наткнулись на полицейского с собакой, и он нас не застрелил, а всё разобъяснил. У Мари Мишель, где остановились Шагуины, пили разные вкусные напитки и ели замечательный суп. Меня с Шинкарёвым отвезла зайцем Катя к себе. Флоренский дал мне 400 FF.

2.11.92. Понедельник. Долго не могли купить карт-оранж – у кассирши не было сдачи. Встретились у Триумфальных ворот на Елисейских полях. Телефонный аппарат сожрал карточку, что технически невозможно. Были у Лёши на работе в АСАТе. Пили спирт, настоянный на каких-то травах каким-то священником. Пошли к Хвостенко. По пути «братки» заставили меня купить вина бутылочку у араба, который взял с меня на франк дороже. Правда, я её зажал и выпил на следующий день с Катей и Веткой за обедом. У Хвоста махнул не глядя три папиросы «Беломор» на полпачки «Данхила» у грузинской сестрёнки. Пришёл Флор. На обратном пути пили с ним пиво в метро.

3.11.92. Вторник. До обеда сидели дома. Обедали с Катей и Веткой. Гуляли с Шинкарёвым по Люксембургскому саду. Ходили в АСАТ. Ужинали вшестером у Кати. Перед этим «братки» заставили меня опять купить бутылку вина (8.90), но если прошлое было хорошим, то это оказалось плохим (на нем пейзаж наподобие «Пшеничной»). На обратном пути «братков» обобрали.

4.11.92. Среда. У Мити, забрал картины. Поехал домой, с Катей пошли на рынок. Катя купила бананы, виноград и овощей. Поехал опять к Мите. «Братки» устроили ужас по поводу моего участия в выставке. Реставрировал им картины. Отнесли картины в АСАТ. Митя с Таней поехали к Лёше. Остальные к Кате ужинать.

5.11.92. Четверг. Гуляли с Шинкарёвым и Флоренскими по Монмартру. Зашли к Мите. Вечером гуляли, купили по бутылке. Пили на Сене, я рисовал. Вино нажористое. Гуляли по ночному Парижу. «Братки» купили себе по 23 FF булки с мясом и зеленью – ничего особливого. Самый туристский центр Парижа, народу ночью – тьма.

6.11.92. Пятница. С утра писал Гонконг на балконе. Шинкарёв оставил после себя срач. Я убирал. Он мне вечером проставил. Перевезли картины из АСАТа в галерейку к бабушкам. Флоренские уехали в Нормандию. Гуляли с Шинкарёвым по Sех-Shорам. Он купил мне вина. Поехали к Кате на работу на концерт «Поляны». Вино с аналогичным названием намного лучше. Полянцы противные. Видел эмигрантов первой волны – хорошие. Потом был стол-фуршет. Вино забористое. Потом дожировывали у Кати. Шинкаревское вино выставил на стол.

7.11.92. Суббота. У Кати выходной. Поехали в supermarket. Отоварились за Катин чек по полной: 767 FF – полная корзина на колесиках (= 49.000 руб.): вино, джин, тоник, пиво (вишнёвое!), шоколад, колбасы, кофе, чай, йогурты, печенье и др., др., др. Втроём еле дотащили. А до этого ещё на рынке затарились ананасами, манго, виноградом, бананами и пр. Дома оттянулись в полный рост.

Вечером были у Алексея Струве. Мама у него замечательная. Родилась в Берлине во время эвакуации из России. Её муж – священник и врач, в 60-е гг. погиб в автокатастрофе. Пришли полянцы и всё испортили. К Алексею и обратно ехали на электричке. У него смотрели «Рави Якоб» с Луи де Фюнесом. Татьяна Борисовна переводила. Приехали. Долго болтали с Катей, легли после 3-х ночи.

8.11.92. Воскресенье. Стояли на службе. Оказались Митины именины – он купил две бутылки дешёвого вина. Все пошли к Кате жировать. Пили шампанское с ликёром.

С Митей купили ещё бутылочку. Поехали на блошиный рынок. Шинкарёв сдуру купил неплохую куртку. Шмудаков – по полной, а покупать, кроме инструментов, нечего. Что французы делают с деньгами – непонятно.