— Я вовсе не собираюсь душить вас, Зуф, вплоть до самой деревни. Если вы, конечно, обещаете, что не удерете.

— Шутишь? Всякий знает, что от монстра лучше не бегать, будь у тебя ноги высотой хоть с эти деревья. Ну как, мы, похоже, договорились? Я отведу тебя в деревню, а ты за это не станешь мной завтракать.

— Обещаю, — сказал Ретиф. — Отличные клыки, — сказал он, убирая руку с его шеи, на которой красовалась гирлянда из крупных зубов. — Местное производство?

— Не… Завозные. Сами мы уже ничего сделать не можем. Трудная жизнь пошла. Местные монстры разоряют нас своей охотой. А уж когда они сходятся с пятиглазыми — совсем беда!

— Эти Пятиглазые, о которых вы говорите, часом не могут быть гроасцами?

— Вполне могут. Толстые лапы, глухие плащи, шипенье вместо голоса…

— Вылитый посол Джиг! А я и не подозревал, что сфера гроасских интересов простирается так далеко от ворот их миссии.

— Ростом они с меня будут, не то что местные монстры. Как ты сказал? Джит? Я не знаю, может, это и он, но его родичи ходят, куда хотят, и вытворяют здесь, что хотят! Постоянно крутится их гигантская птица. Воняет, шумит, бросает какие-то квадратные мешки… Там же толкутся и местные большие монстры.

— Как они выглядят? — спросил Ретиф.

— Кто именно?

— Монстры. Большие.

— Посмотрись как-нибудь получше в зеркало — все станет ясно.

— Так, выходит, они земляне, как и я?

Зуф внимательно вгляделся в Ретифа.

— Нет, пожалуй, не совсем такие. У них глаз побольше. Потом некоторые выше тебя раза в два. Пасть опять же… Два глотка, — ап! и меня, как не бывало…

— Вы их сами-то видели хоть раз?

— Вот это да! А тебя? А Пятиглазых? А слухи, которых я наслушался по горло?

— Сейчас в вашей деревне есть гроасцы? Пятиглазые?

— Посмотри, — ответил Зуф. — Уже подходим.

Он прошел еще шагов сто и остановился.

— Ну как, нравится вход?

— Куда?

— В деревню, куда же еще!

Ретиф осмотрелся. Вокруг стоял девственный лес. Дорога, по которой они пришли, никуда не сворачивала.

— Это что, главный проспект?

— Да нет. Любой монстр пройдет здесь и ничего не заметит. У нас иначе нельзя — живем сурово. Ладно, пойдем, отведу тебя к вождю в Старый Кряж.

— Харчевня?

— Нет, там просто ловят грабов.

Они свернули с тропы, прошли несколько десятков ярдов между столетними деревьями и, наконец, вышли на небольшую полянку. Около десятка лумбаганцев, разительно отличавшихся один от другого, бродили, казалось, бесцельно взад-вперед, вглядываясь в невысокую траву. Вдруг один из них радостно вскрикнул и бросился на землю, стараясь что-то ухватить руками. Через минуту он поднялся с зажатым в кулаке отчаянно бьющимся существом, бросил его в сумку, подвешенную к поясу, и продолжил поиски.

— Мои знания о лумбаганской зоологии несколько неполны, — сказал Ретиф.

— Эти зверюшки играют в вашей жизни какую-то роль?

— Очень заметную, — ответил Зуф. — Из грабов вырастают потом почки, челюстные кости, коленные чашечки или как там вы их называете…

— И что? Вы их едите?

— Нет, конечно, — ответил Зуф. — Собираем, продаем Пятиглазым, а получаем за это жареных цыплят и прочую экзотическую пищу.

Охотники за грабами прервали свое занятие и с недоброжелательством уставились на Ретифа.

— Вождь, — обратился Зуф к одному из них. — Это Ретиф, он хочет повстречаться с монстрами. Ретиф, поприветствуй вождя Бубобу, сына вождя Бубо, сына вождя Буфа…

— Деда звали не Буф, а Бу, — строго поправил соплеменника вождь. — Что ты хочешь от меня, монстр?

— Я ищу друга…

— Ты почему не съел Зуфа? Он тебе не по вкусу? Это обычное дело — съесть побежденного противника, а ты ведь его победил? И не надо быть суеверным…

— Друг, которого я ищу, попал в неприятный переплет… Там висели сплетенные канаты, с помощью которых, наверно…

— Мы не делаем канатов и не умеем их делать.

— Что вы думаете по этому поводу? Кто мог заманить его в ловушку?

— Есть одна мысль…

— Доверьте ее мне.

— С какой стати?

— А почему бы и нет?

— Полезно помнить народную мудрость, которая гласит: «А что мне с этого будет?»

— Как насчет пирожков с сыром и пиццы земного производства в течение целого года?

— Тебя я вижу хорошо, а пиццу что-то нет. Ты уедешь домой и позабудешь ее прислать… Что, я не знаю, как это делается? Давай по-другому… — Он понизил голос. — Здесь неподалеку складируются целые горы грабов, которых мы продали Пятиглазым. Помоги мне забрать хоть немного оттуда, и тогда я, может быть, скажу тебе все, как есть.

— Исключите из своих слов «может быть» — и по рукам.

— Согласен.

— Так-то будет надежней. Кстати, а зачем вам грабы, если вы их уже продали?

— Ловить их стало трудно. А этих мы опять продадим, как будто по первому разу, понимаешь?

— Где это?

— Полмили отсюда, — сказал вождь. — Хватит на целое племя подольше, чем твоих пирожков.

— Насколько я понимаю, вы видели эти горы своими глазами?

— Как тебя сейчас.

— Это ведь уже припасы гроасцев?

— Мы просто хотели поровну поделить богатство и бедность. Мы бедны, а Пятиглавые богаты, почему? Несправедливо.

— Но почему вам нужна именно моя помощь? У вас достаточно воинов, чтобы перетаскать все своими силами.

— Повязать Пятиглазых монстров — нехитрая наука. Но они держат грабов внутри колдовского забора, а вокруг у них посты из больших монстров. Мы их называем местными, хоть они появились в наших местах позже Пятиглазых. Но Пятиглазые редко показываются из-за забора, а большие шляются постоянно и портят нам всю охоту. Мы не пойдем на местных монстров: каждый из них переломит пополам двух моих воинов одной рукой.

— И вы думаете, что я смогу проникнуть туда и сделать все, как надо?

— Может, и не сможешь. Но лучше попытаться тебе, чем мне и моим ребятам. Наша работа — охота, рыболовство, грабы и мелкое воровство. Сам видишь: грабов нам достать не по зубам.

— Не могу сказать, вождь, что ваше предложение кажется мне привлекательным…

— Я хорошо тебя понимаю. Но ведь это не я пришел в племя просить помочь найти твоего пропавшего приятеля? К тому же эти монстры не знают тебя и легче будет договориться или обмануть. Наконец, может, у них-то ты и встретишь своего приятеля.

— Ладно, — согласился Ретиф.

Через четверть часа Бубобу, Зуф, группа их уродливых соплеменников и Ретиф стояли под раскидистым деревом. Шум могучей листвы заглушал последние наставления вождя, которые он давал землянину.

— Главное, пугани грабов в нашу сторону, а уж мы не оплошаем. Пойдешь прямо отсюда — не ошибешься. Не смотри в небо, там нет ничего интересного, а вот к кустам приглядывайся — возможны капканы. Если попадешься, пользы от тебя не будет ни тебе, ни нам.

— Понятно, вождь. А вы держите своих ребят наготове, будете принимать товар.

— Насчет этого не беспокойся. Работаем чисто.

— Я получаю большое удовольствие от общения с вами, вождь, и если как-нибудь надумаете забросить сельский образ жизни — звякните. Корпус воспользуется вашими талантами выгодно и для себя и для вас. Во всяком случае его сотрудникам станет ясно, что лумбаганцы — вовсе не наивные, простодушные существа.

— Спасибо, Ретиф. Не позабудь об этой мыслишке, если выберешься сегодня живым и здоровым.

Лес стоял тихий, если не считать шелеста листвы. Ретиф пошел вперед в указанном ему направлении. Он уловил едва различимый шорох где-то сбоку. Остановился — шорох тоже прекратился. Двинулся вновь — и шорох опять дал о себе знать. Он прошагал около ста ярдов и уже решил не обращать на шорох никакого внимания, как вдруг вынужден был резко остановиться.

Перед ним расступились кусты и появилось каланчовое клыкастое чудовище.

В первую минуту Ретиф несколько растерялся и, не двигаясь с места, только разглядывал гигантского двенадцатифутового монстра. Подернутые дымкой глаза-дыры, количеством три, немигающе глядели на него. Лицо лесного незнакомца было неопределенной формы, украшено густыми неухоженными бакенбардами, свисавшими по обе стороны громадной пасти. Волосатые ноздри хищно раздувались. Огромные узловатые руки едва не касались земли. Плечи были необъятной величины. В почву вросли три толстых, чуть согнутых ноги. Из резиновых туфель-колодок вылезали грязные волосатые пальца монстра. Его длинный толстый хвост венчался лапой о семи пальцах, которой он теперь ковырял в ухе. Другие руки сжимали массивный девятифунтовый меч.