— Согласен, — начал Глут, — но…

— Я не знаю, что ты задумал, — заговорил Инарп. — Но печенкой чувствую, что мне это будет не очень-то по душе.

— Охотно допускаю, — сказал Ретиф.

Затем в нескольких словах он изложил свою программу побега из тюрьмы. В воздухе повисла липкая тишина.

— Ретиф! А я думал, ты классный парень, хоть и чужеземец, — слабо сказал Инарп.

— Если бы я сам не слышал этого сейчас собственными ушами, — пробормотал Глут, — я бы не поверил…

— Ну, ладно, достаточно эмоций. Как вы насчет этого? — спросил Ретиф. — Помните: у нас очень мало времени.

— И ты хочешь, чтобы я теперь был спокойным? — вскричал Инарп. — Да за это, знаешь, что полагается?..

— А что, если об этом прознают мои приятели? — обиженным голосом спросил Глут.

— Это против традиций! — пожаловался Инарп.

— Это против природы! — вскрикнул Глут.

— Это содомия!

— Я буду вынужден опуститься до его уровня!

— Это не пройдет!

— Может, мы сначала все спокойно обсудим? Только быстро. Или вам надо все хорошенько взвесить? За полгода успеете? Или за год? — резко спросил Ретиф. — Послезавтра каждый лумбаганец будет отправлен на ферму, где его разберут на части, а потом опять соберут по установленному образцу. И никто не будет спрашивать, что ему нравится, а что нет!!!

— Нет, ты хочешь, чтобы я… — изумился Глут, — и этот прохвост?..

— Этот урод и… я?! — выкатил глаза Инарп.

— Да, именно так, — сказал Ретиф с самым решительным видом.

— Можешь ты по крайней мере не зажигать пока огонь? — тихо сказал Инарп.

— Мне бы глоток земного коньяка! — прошептал Глут.

— Сейчас, — сказал Ретиф и погасил зажигалку. Комнату заполнила абсолютная темнота. Ретиф чувствовал около себя какое-то движение, тихое бормотанье, ругательства вполголоса. Он встал и, чтобы размять ноги, стал ходить по камере вдоль дальней стены. Шесть шагов вперед, шесть назад… Время шло…

Наконец, в том углу, где находились Инарп и Глут, наступила тишина. Ретиф чуть еще подождал и спросил:

— Готовы, джентльмены?

— Мы… Я… Вроде того, — ответили оттуда неожиданно сочным густым голосом. Затем еще громче и отчетливей: — Я готов, Ретиф.

Он зажег огонь и осветил камеру. Перед ним не было ни коренастого Инарпа, ни тощего Глута… С ноги на ногу переминалось высокое, с великолепной мускулатурой существо. Сильные руки были скрещены на груди, четыре глаза за широкими породистыми бровями светились интеллектом.

— Как я… как мы выглядим? — спросил идеальный лумбаганец.

— Готовым ко всему, — ответил удовлетворенно Ретиф. — Да, кстати, как мне теперь вас называть? Может, как-нибудь средне, между Инарпом и Глутом? Ну, скажем, Инуп или Гларп? Нет, пожалуй…

— Как насчет… Люкаэля?

— Да, это неплохо. Что ж. Люк, — простите мне мою фамильярность, — я полагаю, что сейчас самое время приступать ко второй части плана.

— Вторая часть плана…

— Как первое в лумбаганской истории существо Пятой Ступени развития, вы должны обладать уникальными возможностями. Проверим их.

— Да. Твой вывод логично вытекает из предпосылки. Я хочу сказать сразу, что чувствую в себе небывалую физическую силу и выносливость, необыкновенно развитые слух и зрение… — Люкаэль сделал небольшую паузу, словно прислушиваясь к себе. — Самое интересное, что наводя два глаза на один объект, я вижу его в стереоскопическом изображении. Трехмерное зрение

— резкий скачок вперед по сравнению с возможностями обычного лумбаганца. Но если я смотрю всеми глазами, то… это невиданно! Я могу постичь зрением девять измерений! Пять пространственных, два временных, и еще два… Их природу я пока не могу объяснить, нужен анализ.

Люкаэль вдруг замолчал, уставившись неподвижным взглядом в один из углов камеры.

— Люк, у вас будет потом предостаточно времени для изучения самого себя. А сейчас я бы посоветовал поскорее приступить к осуществлению побега.

— Конечно. Сначала необходимо выверить наши координаты и просчитать путь отсюда.

— Бесподобно. И как мы это сделаем?

— М-м… — Люкаэль внимательно осмотрел все четыре стены камеры. — Плотная скала на сотни ярдов глубины во все стороны. — Он посмотрел на пол. — Двадцать пять миль скалы, а ниже — вязкая плотная масса высокой температуры и давления. Как интересно!

— Остается потолок, — предложил Ретиф.

— Если откровенно, — Люкаэль почесал подбородок, — это действительно самая легкая дорога. — Он обернулся к Ретифу. — Ну что, двинули?

— Только после вас, — скромно сказал Ретиф, опуская глаза, чтобы не видеть грубых, струящихся вонючей влагой камней потолка.

Суперлумбаганец согласно кивнул, взмахнул своими четырьмя руками и вдруг… оторвался от пола! Перед тем мигом, когда его голова коснулась потолка, его влажная каменная поверхность заструилась паром, настолько плотным, что и потолок, и верхняя часть тела Люкаэля пропали из поля зрения. Суперлумбаганец, не задерживаясь ни на секунду, плавно исчезал из камеры: голова, плечи, грудь, руки, живот… Через минуту сверху до Ретифа донесся истошный крик и звук глухого удара.

Ретиф подпрыгнул, ухватился обеими руками за края ровного круглого отверстия, образовавшегося в потолке, затем подтянулся и через секунду уже вылезал в комнате охраны. У ног Люкаэля, который находился здесь же, неподвижно распластался гроасец в военной униформе. Он был без сознания.

— Я его нейтрализовал. На время, конечно, — извиняющимся тоном сказал Люкаэль. — Бедняга, его голова полна напрасных мыслей и бредовых планов. Я просканировал его мозг…

— А теперь, Люк, — перебил его Ретиф, — проверим, насколько вы хорошо умеете отыскивать вещи в пространстве. На расстоянии. Нам надо отсюда очень быстро убраться.

— Так… Подожди… Я вижу бот. Расстояние — триста ярдов всего. Азимут

— 181-24.

— Что за бот?

— Лодка. Самодельная, нехорошая. Потоплена на глубине четырех морских саженей. В днище большая пробоина.

— Плюньте на нее. Люк. Как насчет двухместного вертолета?

— Нет… Да, нет тут ничего похожего.

— Так что же…

— Постой! Вижу баркас. Стоит на якоре в двух милях отсюда. К востоку. Правительственный.

— Это, наверно, наш старый друг лейтенант Яб.

— Его нет на судне.

— Значит, все еще не разобрались с полковником. На этой посудине хороший двигатель. А, интересно, смогли бы вы, Люк…

— Не мешай! Я уже начал, — сказал Люк, закрыв глаза. — Я поднимаю якорь… Готово! Теперь… Какой курс? Ага, все! Полный вперед!

— Отличная работа. Люк! Когда вы подведете его к этой стороне острова, еще раз повнимательней осмотрите эту тюрьму: что в ней интересного?

— Могу и сейчас. Один или два солдата дрыхнут в главной башне… Два гроасца в лазарете с ушибами… Дюжина парней заперта на корабле… Не пойму — заключенные?.. Уша нет. Ага: вот он. Нащупал… Десять миль к востоку. Двигается очень быстро.

— Пришло время показать ему, кто мы такие, а. Люк? Пойдемте. Посоревнуемся с ним в скорости. Не будем опаздывать на представление.

— Ты имеешь в виду момент, когда Уш объявит себя правителем и прочитает свой план покорения Галактики?

— Нет, — ответил Ретиф. — Я имею в виду момент, когда он на себе узнает, что Третий Закон Ньютона относится к политикам в такой же степени, как к мячикам для пинг-понга.

Проходя по почти пустому дому, они на своем пути никого не встретили. Люкаэль проложил дорогу вниз по холму между столетними стволами с тем расчетом, чтобы появиться на берегу как раз в тот момент, когда покажется и баркас, угнанный у Яба. И вот они развели руками в разные стороны последний куст плавней и вышли к открытой воде. Баркас стоял перед ними. Люкаэль стал заводить двигатель, а Ретиф взялся за штурвал.

— Первая колонна солдат Уша вошла в город с запада, — возвестил Люк. — Сам он сейчас во главе большой группы направляется по улице Бриганд к Замку. Беспорядки в городе продолжаются.