– Инспектор Рэглан, – вдруг спокойно заговорил Блент, – эти деньги были вручены мне самим мистером Экройдом для особой цели. Мисс Экройд к ним не прикасалась – она лжет, чтобы помочь капитану Пейтену. Я готов показать это под присягой. – И кивнув, он вышел.

Пуаро кинулся за ним и задержал его в холле.

– Мсье, умоляю вас, одну минутку.

– Что такое, сэр? – хмуро и нетерпеливо спросил Блент.

– Дело в том, – торопливо заговорил Пуаро, – что ваша выдумка меня не обманула. Деньги взяла мисс Флора, но с вашей стороны это было благородно… Мне это понравилось. Вы быстро соображаете и быстро действуете.

– Весьма признателен, но ваше мнение меня не интересует, – холодно прервал его Блент и хотел уйти, однако Пуаро, не обидевшись, удержал его за рукав.

– Нет, вы должны меня выслушать. Тогда за столом я говорил о том, что вы все что-то скрываете. Так вот: я с самого начала знал, что скрываете вы. Мадемуазель Флора… Вы ведь любите ее всем сердцем. И полюбили с первой минуты, как увидели, не так ли? Нет, будем говорить об этом! Почему в Англии о любви упоминают так, будто ее надо стыдиться? Вы любите мадемуазель Флору и стараетесь скрыть это от всех. Прекрасно, так и следует, но послушайте совета Эркюля Пуаро – не скрывайте ее от мадемуазель Флоры!

Блент на протяжении этой речи несколько раз пытался уйти, но последние слова, казалось, приковали его к месту.

– Что вы хотите сказать? – спросил он резко.

– Вы думаете, она любит капитана Пейтена, но я, Эркюль Пуаро, говорю вам: нет! Она согласилась на брак с ним, чтобы угодить дяде и спастись от невыносимой жизни здесь. Оней нравится – между ними большая симпатия и взаимопонимание, но любит она не Ральфа Пейтена.

– Что вы мелете, черт побери! – воскликнул Блент. Я заметил, как он покраснел под загаром.

– Вы были слепы, мсье! Но пока на капитана Пейтена падает подозрение, она не может отречься от него – эта малютка умеет быть верной друзьям и долгу.

Я почувствовал, что мне пора вмешаться, чтобы помочь благому делу.

– Моя сестра говорила мне на днях, – сказал я, – что Флора совершенно равнодушна к Ральфу. А моя сестра никогда не ошибается в такого рода вещах.

Но Блент не обратил никакого внимания на мои слова. Он смотрел только на Пуаро.

– Вы действительно так думаете?… – Он умолк в растерянности.

Он был из тех людей, которым не всегда легко облечь свою мысль в слова. Пуаро этим недостатком не страдал.

– Если вы сомневаетесь, спросите ее сами, мсье. Или теперь… после этого случая с деньгами?…

– Вы можете предположить, – сердито фыркнул Блент, – что я поставлю ей это в вину? Роджер всегда был тяжел в денежных делах. Она запуталась и боялась сказать ему. Бедная девочка! Бедная, одинокая девочка!

– По-моему, мадемуазель Флора прошла в сад… – задумчиво пробормотал Пуаро, взглянув на стеклянную дверь.

– Я был неслыханным болваном, – сказал Блент отрывисто. – Странный у нас произошел разговор – как в какой-нибудь скандинавской пьесе. Но вы хороший человек, мсье Пуаро. Благодарю вас. – И, пожав руку Пуаро так, что тот скривился от боли, Блент вышел через веранду в сад.

– Не таким уж неслыханным, а просто влюбленным болваном, – заметил Пуаро, осторожно растирая руку.

Инспектор Рэглан перенес основательное потрясение. Рыцарская ложь Блента обманула его не больше, чем нас. На обратном пути он не переставая жаловался:

– Но ведь это меняет все дело, мосье Пуаро. Вы это понимаете?

– Да, видимо, так, да, полагаю, что так. Но я, правду сказать, уже с некоторых пор об этом догадывался!

Инспектор Рэглан, для которого что-то прояснилось всего полчаса назад, молча покосился на него и продолжал:

– Значит, все эти алиби – чепуха! Полная чепуха! Опять начинать сначала. Узнать, что каждый из них делал с восьми тридцати до полдесятого, – вот от чего мы должны танцевать теперь. Вы были правы по поводу этого Кента – мы его пока попридержим. Дайте сообразить. Без четверти десять он в «Собаке и свистке». Он мог добраться туда за четверть часа, если бежал сломя голову. Возможно, что это его голос слышал мистер Реймонд, когда кто-то просил денег у мистера Экройда. Но ясно одно – звонил доктору не он; станция в полумиле от «Папоротников», в другом направлении, и в полутора милях от «Собаки и свистка», а он был в гостинице до четверти одиннадцатого. Черт бы побрал этот звонок – вечно мы на него натыкаемся!

– Да, – согласился Пуаро, – это любопытно.

– Хотя возможно, что звонил капитан Пейтен. Влез в окно, увидел своего дядю, заколотого кинжалом, испугался, что обвинят его, и убежал. Это вполне возможно, не так ли?

– Но зачем ему было звонить?

– Подумал, что, может быть, старик еще жив, хотел поскорее вызвать к нему врача, но не выдавая при этом себя. Неплохая теория, а? – Инспектор немного воспрянул духом. Он так явно был доволен собой, что наши слова были бы излишни.

Мы подъехали к моему дому, и я кинулся в приемную, где меня уже давно ждали пациенты, а Пуаро отправился с инспектором в участок.

Отпустив последнего пациента, я прошел в чуланчик, где у меня устроена мастерская. Я очень горжусь своим самодельным радиоприемником. Каролина ненавидит мою мастерскую, куда запрещен вход Энни с ее щетками и тряпками – мне дороги мои инструменты. Я разбирал механизм у будильника, который считался абсолютно испорченным, когда дверь приотворилась и в щель просунулась голова Каролины.

– Ты, конечно, здесь, – с явным неодобрением сказала она. – Мсье Пуаро хочет тебя видеть.

– Что ж, – сказал я кисло (от неожиданности я упустил пружинку), – если он хочет меня видеть, пригласи его сюда.

– Сюда?

– Вот именно!

Каролина удалилась, негодующе фыркнув. Вскоре она появилась снова вместе с Пуаро и ушла, хлопнув дверью.

– Ага, мой друг, – сказал Пуаро, подходя и потирая руки, – от меня не так-то просто избавиться, а?

– Кончили с инспектором? – спросил я.

– Пока да. А вы приняли всех пациентов?

– Да.

Пуаро уселся на стул, склонив свою яйцевидную голову набок, и поглядел на меня с таким видом, словно предвкушал добрую шутку.

– Ошибаетесь, – улыбнулся он, – вам придется принять еще одного пациента.

– Уж не вас ли? – с удивлением воскликнул я.

– О нет, мое здоровье в превосходном состоянии. Правду сказать, это маленькая complot.[46] Мне необходимо увидеть кое-кого, но я не хочу, чтобы об этом узнала вся деревня и принялась судачить, как только дама переступит мой порог, ибо это мисс Рассел! И она, кстати, уже лечилась у вас.

– Мисс Рассел! – воскликнул я.

– Precisement. Мне крайне необходимо поговорить с ней. Я послал ей записочку и назначил свидание в вашей приемной. Вы на меня не в претензии?

– Наоборот, – сказал я, – особенно если мне будет позволено присутствовать.

– Ну разумеется! Это же ваша приемная!

– Вы знаете, – сказал я, – меня все это крайне интригует. При каждом открытии меняется вся картина – как в калейдоскопе. Вот, например, к чему нам понадобилась мисс Рассел?

– Но ведь это очевидно, – пробормотал Пуаро, удивленно подняв брови.

– Вот опять, – проворчал я. – По-вашему, тут все очевидно, а я – как в тумане.

– Вы смеетесь надо мной, – добродушно погрозил мне пальцем Пуаро. – Возьмите разговор с мадемуазель Флорой. Инспектор был удивлен, а вы – нет.

– Да мне и в голову не приходило, что она украла деньги! – запротестовал я.

– Это, быть может, да. Но я наблюдал за вами, и вы не были, как инспектор Рэглан, полны удивления и недоверия.

– Пожалуй, вы правы, – сказал я после минутного размышления. – Мне все время казалось, что Флора что-то скрывает, так что это открытие подсознательно не было для меня такой неожиданностью, как для бедняги инспектора.

– Да! Бедняге придется заново пересмотреть все свои выводы. Я воспользовался его замешательством и добился от него исполнения одной моей просьбы. – Пуаро достал из кармана исписанный листок и прочел вслух: – «Полиция в течение нескольких дней разыскивала капитана Ральфа Пейтена, племянника мистера Экройда, владельца „Папоротников“, трагически погибшего в прошлую пятницу. Капитан Пейтен был задержан в Ливерпуле при посадке на корабль, отплывающий в Америку». Это, мой друг, появится в завтрашних газетах.