– Занимается нашими будущими лекарствами.

– Кстати, как нога? – вспомнила Ония.

Нога не болела, но я совершенно думать забыл о том, что она у меня замотала и там есть листья. Я осторожно снял повязку, и увядшая листва сама отвалилась.

– Кажется, с ногой все хорошо, – заметил Вардо.

– Все, забыли про ногу. Вернемся к жителям, – я совсем не любил, когда моя персона привлекала такое внимание. Что там нога, когда у меня в Рассвете тысяча жителей вместе с детьми, а живут все непонятно как!

– Что ты к ним пристал? – спросил Аврон. – Они живут, как хотят. Ты хочешь приходить к каждому домой и указывать, сколько людей должно быть в доме? В комнате? А если они решат жить вдесятером?

– Не надо таких ужасов Бавлеру, – посмеялся Кирот. – Он рассчитывал совершенно на другое. Скажи мне, наш мудрый правитель…

– Вот без издевок, – попросил Вардо. – Он юн и хочет сделать идеальный мир.

– Отец, – мягко остановила его Ония, – Мы можем его сделать.

– Я знаю, что можете, – тут же отвлекся на нее советник Полян. – Можете.

– Так что я должен тебе сказать? – грубовато ответил я Кироту, закончив слушать семейные перепалки.

– Насколько глубоко ты хочешь контролировать людей?

– Почти никак, – тут же ответил я.

– А на деле получается, что ты лезешь в их жизнь самым беспардонным образом. У них своя жизнь. И пусть они живут ее так, как им того хочется.

– Хорошо. Хочется, – взялся спорить я. – Скоро октябрь. Сырость и холод.

– Окна? Стекла? – предложил Вардо.

– Их нужно подмазать, а нечем, – развел руками Кирот.

– Как нечем? – просветлел Отля. – Есть чем. Глина имеется в достатке, пыли с каменной разработки можно набрать. А потом замазывать. Другое дело, что стекол нет. Это вот уже проблема.

– У нас были стекла! – воскликнул Вардо. – Я их видел в некоторых домах.

– Видел-видел, – проворчал Отшельник. – Только сделать пока не получилось нормальное количество.

– Стекольщиков у нас разве нет? – спросил я.

– Я не узнавала, – тут же ответила Ония.

– А собрались гильдии обсуждать, – буркнул Крол. – Ну и чего сложного в окнах, скажите? Собирается рама, в нее вставляются стекла, снаружи – ставни, как есть сейчас. Все замазывается, рама прибивается, щель можно забить шерстью…

– Где мы столько шерсти возьмем? – ощерился Кирот. – Половину продали, обменяв на инструменты и станки. Хорошая сделка, – он поспешил уверить меня, что все еще на моей стороне. – Но если тратить шерсть на окна…

– Остатки пеньки? – предложил Вардо.

– Остатки… Жесткие, – пожал плечами Отля.

– Сварить?

Обсуждения не в тему мне не слишком нравились, но людям действительно надо было сделать все, чтобы они не мерзли. И жили в комфорте.

Тогда обсуждение гильдий стоит отложить на потом. Но нужно решить, что еще требуется для комфорта. А чтобы решить это, мне надо было посмотреть, как живут мои люди.

– Предлагаю выйти в люди, – сообщил я.

– Куда? Зачем? – нахмурился Крол.

– Дойдем до тех, кто живет ввосьмером, – продолжил я. – Посмотрим, как у них обстоят дела. Вдруг им не слишком это нравится?

– Все же решил сходить?

– Но не всей толпой.

– Собрание окончено? – Крол уже схватился за ручку двери. – Мне ведь еще работать надо.

– Всем надо работать, – привстал Отшельник.

– Ония пойдет со мной. И Аврон тоже. Мы не пойдем все, – продолжил я. – Прочие могут возвращаться к своим делам.

– А гильдии? – спросил Отля.

– Послезавтра в это же время, – уточнил я. Все заспешили к выходу, кроме Аврона и Онии. – Это правда, что сейчас сказали? – спросил я, надеясь услышать другой ответ от тех, кто все же больше времени проводит с народом, чем я.

– Самая что ни на есть правда, – кивнула мне Ония. – Есть люди, которые живут вчетвером, впятером. Редко, когда больше, но крупные семьи, которые сами по себе представляют общину, живут вместе. Иногда по-дружески кого-то зовут. Ты же был в Полянах, Бавлер.

– Был. Но я не заходил в дома к людям.

– И зря. Очень зря, – поспешила ответить Ония. – Ты не представляешь, как тесно они там живут. У тебя комнаты какого размера получаются?

– Около тридцати метров. Может, чуть меньше.

– А там человек лег в кровать и все, он меж четырех стен, – проговорила девушка. – Иногда кому-то удается пожить более свободно, более просторно – но это означает лишь поставить еще одну кровать для супруги. Или для ребенка.

– Ты шутишь? Я же видел дома! – почти крикнул я.

– Надо не смотреть, а заходить, – снова повредничал Аврон.

– Но я… – и тут на ум пришла история с бабкой. – Слушай, я же когда с Фелидой там был, бабка выходила… Дом и правда маленький.

– И скорее всего два входа. Или четыре, с разных сторон. Комната такая же, как у тебя здесь, в Рассвете, но там еще стоят перегородки. И живет по восемь совершенно разных людей.

– Это… – я не вспомнил ни одного подходящего ругательства. – И люди живут там?

– Да как ты не поймешь, – горячо произнесла Ония. – У людей в том мире, по ту сторону реки нет ничего. Они за жизнь цепляются. Денег мало, еды чуть больше, но если вдруг родится ребенок, то семья не протянет и года!

– Это в Полянах?

– Везде! Поэтому люди идут в солдаты. Чтобы заработать на хлеб. Нет там никакого патриотизма. Им и не пахнет. Жалование платят семьям солдат, чтобы те могли хоть как-то существовать. Зачем деньги солдату, которого и так кормят?

– Ты-то откуда это знаешь? – нахмурился Аврон.

– Слышала напрямую от солдат, отряда, который отходил на пару дней к Полянам. На отдых.

– Хороший отдых, – продолжил мой помощник. – Шлепать от фронта на отдых в такую даль!

– Зато у нас было спокойно. Но суть не в этом. Бавлер, люди в Рассвете не из-за того, что нет войны или не нужны деньги.

– Я думал, что у них есть все, о чем они мечтали.

– А ты знаешь, о чем мечтали люди в Пакшене? – Ония буквально наседала на меня.

– Я… я… нет.

– Люди хотят мира, – сказал Аврон.

– Свободы, – продолжила Ония и тут же добавила еще: – А свобода для большинства, если не всех – твой Рассвет. Если нужно жилье, а для жилья надо работать двадцать лет – это не свобода. Свобода, это когда тебе дали жилье, пусть не идеальное, но хорошее, а ты делаешь то, что тебе хочется, но на пользу людям. Есть выбор из хорошего. Приложить силы к тому, чтобы, если ты сам хорошо живешь, хорошо жили и другие.

– Вот теперь ты перегибаешь, – ответил ей Аврон.

– Даже я никогда так не идеализировал Рассвет, – поддакнул я.

– Ребята, вы чего! Даже мой отец здесь счастлив, – сказала Ония. – Кирот по-своему счастлив, хотя живет отдельно от всех.

– У него свое мировоззрение, – сказал я.

– Пускай! Люди могут работать, не думая о заботах. Они выбрали дело по вкусу и на нем сосредоточились. Не все.

– И все же, – я не удержался и перебил Онию, – я бы очень хотел посмотреть, как живут люди. А еще нам придется найти стекольщика, чтобы тот плавил песок. Стекла нам понадобится очень много.

– И новые рабочие места, – продолжил Аврон.

– Да уж… Похоже, что план придется немного подкорректировать, – я достал свою карту Рассвета и пересчитал дома.

С десяток двухэтажных домов. Это больше ста помещений. Если в каждом живет по пять человек, выходит, что пять сотен могут разместиться уже в них. Но строится еще и едва ли понадобятся те десятки домов, как я того хотел.

– Нет, не будем менять планы, – отказался я. – Сперва смотрим, потом делаем.

– Бавлер, раз уж мы начали говорить начистоту, – Аврон, не успели мы выйти из дома, решил высказаться: – По стандарту производства строятся в два этажа.

– С чего ты взял? – спросил я.

– Я общаюсь с людьми, – коротко добавил он. – Изучаю, исследую.

– Похвально, – кашлянул я. – Но почему в два этажа?

– Чтобы сверху жить, а внизу работать.

– И стеклодувы тоже? Кожевники? – я взялся перечислять те производства, в которых обилие ароматов может навредить. – Тебе бы хотелось жить в таких ароматах?