Она прижалась к нему и горько расплакалась. Она потеряла его из-за этой войны! Он не может принять поражения, он снова покинет ее и отправится на запад, где, как он думает, продолжают сопротивление некоторые повстанцы.

Прошло несколько долгих, томительных минут, и пальцы Брента ласково прикоснулись к ее волосам.

— Мне нечего тебе предложить, Кендалл. У меня нет даже дома. Я не знаю, где «Дженни-Лин».

— У меня тоже ничего не было, пока в моей жизни не появился ты, — прошептала Кендалл. — Но мы можем построить дом прямо здесь. — Она мгновение поколебалась, но его тихая ласка ободрила ее. — Трейвис хочет построить здесь порт и основать судовую компанию.

— Ты советуешь мне вести совместные дела с янки? — изумился Брент.

Кендалл вздрогнула, но не отступила:

— Нет, я советую тебе серьезно рассмотреть предложение человека, который всегда, несмотря ни на что, оставался нашим с тобой другом.

Брент на мгновение напрягся, но потом неожиданно успокоился. Кендалл подняла голову и, ладонью вытерев слезы, посмотрела в глаза любимому. Он нежно взял ее за подбородок.

— Я обязательно буду иметь в виду его предложение.

— О Брент! — От избытка чувств Кендалл с такой силой прижалась: к нему, что оба они повалились на песок. Она поцеловала его так быстро, что он не успел отвернуться или оттолкнуть ее.

Сначала его губы были холодны как лед, но постепенно он оттаял, обнял ее и приник к ней своим жадно ищущим ртом. К нему вернулись любовь, жизнь, желания… Она немного отстранилась и увидела, что отчаяние уступило место ласковой улыбке.

— Я так люблю тебя, моя маленькая южаночка, — проговорил Брент хрипловатым голосом и обнял ее. — Кажется, у нас действительно есть все. У меня, во всяком случае, всегда будет мужество и красота Юга — до тех пор, пока со мной будешь ты.

— О Брент!.. — Кендалл прижалась щекой к его груди, чувствуя тепло его сильного и горячего тела. Они улеглись под пальмами, наслаждаясь миром и красотой ночи. Кендалл сказала: — Брент, Трейвис сделал мне еще одно предложение.

— О?!

Она почувствовала, как напряглись его твердые мышцы, но не смогла отказать себе в удовольствии немного помучить его:

— Да, да…

— Кендалл! — Руки Брента сильно сжали ее талию. Она посмотрела на него умопомрачительно красивыми синими глазами.

— Он предложил нам с тобой пожениться на его судне. Трейвис имеет законное право на это.

Брент рассмеялся, и Кендалл поняла, что между ними наступил настоящий, крепкий мир. Пусть им придется заново отстраивать свою жизнь, главное — мир, который воцарился, наконец, в их душах и отношениях.

— Мне кажется, что это вполне достойное предложение, оно мне нравится, — прошептал Брент, привлекая к себе Кендалл.

Она позволила ему поцеловать себя, но потом попыталась выскользнуть из его объятий.

— Брент, если ты хочешь, он может поженить нас сегодня же.

— Я хочу.

— Ну, так за чем же дело стало?

Глаза Брента загорелись неистовой чувственностью.

— Подожди немного, — проговорил он. — Прежде чем стать женатым человеком, я хочу провести часок под луной с одной капризной девчонкой. Которая затеяла все это много лет назад..

Кендалл поджала губы, но тут же забыла о своих обидах и улыбнулась, отдаваясь нежной силе его рук. Луна так ослепительно прекрасна… они с Брентом так желают друг друга… Какое чудесное время — весна. Время исцеления и радости.

Два часа спустя Брент Макклейн стал женатым человеком. На церемонии присутствовали и янки, и южане. Командиры приказали проявлять сдержанность. Так они и стояли рядом — люди в синих и серых мундирах.

Начало встречи было напряженным. Янки несколько лет проклинали южан за все те лишения, которые выпали на долю северян. Южане со своей стороны никак не могли примириться с тем фактом, что все пошло прахом, что все жертвы и вся пролитая кровь напрасны…

Но когда пастор призвал Бога в свидетели таинства брака, казалось, в души присутствующих проникло что-то неуловимое, то, что не могло принадлежать только синим или только серым. Оно возвращало их в истинный дом всех людей, давая возможность понять, что война кончилась, и кончилась навсегда. Природа тоже обновлялась — наступила весна. Этим людям теперь не надо было убивать себе подобных, называя их чужаками. Настала пора возвращаться домой.

Когда недолгая церемония закончилась, бывшие противники смешались. Напряжение, конечно, оставалось, была в их взглядах и враждебность… но говорили они о том, как будут жить теперь. И чем больше они говорили друг с другом, тем крепче становилась их решимость начать новую — мирную жизнь.

Брент и Кендалл вышли на палубу корабля Трейвиса. Весенний ветер, освежая, обдувал их, запах моря бодрил и дарил радость бытия. Прижавшись к мужу, Кендалл указала рукой в сторону устья реки:

— Смотри, Брент.

В устье, слегка покачиваясь на волнах, стояла на якоре «Гордость повстанца». Судно было похоже на гордую леди, приготовившуюся к празднику. На фоне звездного неба выделялся великолепный силуэт, мачты устремлялись ввысь в свете полночной луны. Кендалл умиротворенно подумала, что корабль хочет напомнить им всем: жизнь не кончилась и ничто еще не потеряно. Гордость и честь принадлежат людям, мужчинам и женщинам, а не просто нации. Гордость, честь и мужество нельзя потрогать руками, но они с Брентом крепко придерживались этих понятий и так же крепко держались за свою любовь.

Брент положил подбородок на голову Кендалл, и она почувствовала, что он улыбается. Думает ли он сейчас о ней? Кендалл была уверена, что да.

— Я хочу сохранить судно, — сказал Брент, и Кендалл знала, что так и будет.

Зимний вечер выдался промозглым и холодным. Население города не испытывало и малой толики того подъема, который оно переживало пять лет назад. Началась реконструкция Юга. Чарльстон первым праздновал отделение от Союза, здесь же прозвучали первые выстрелы Гражданской войны. Испытывая боль и разочарование, люди — и мужчины, и женщины — привыкали к мысли, что война осталась позади. Эти люди должны были теперь отражать нападки северян, особенно усилившиеся после убийства Авраама Линкольна. Отважные защитники Юга, которые создали самую доблестную армию в мире, привыкали заниматься мирными делами, начиная жизнь с нуля.

Один из таких людей как раз сейчас стоял на городском валу и смотрел на море. Его лицо было обветрено, сильные, натруженные руки глубоко засунуты в карманы сюртука. Он был южанином и останется им навсегда. Но он сумел подняться над пережитым поражением и был уверен, что Юг сумеет возродиться. Конечно, страна изменится, и ностальгия по прежним временам часто будет посещать его и таких же, как он, людей. Но они станут работать во имя будущего и построят его собственными руками.

Он рассеянно смотрел на море и думал о прошедших годах. Война для него началась здесь. Здесь начались все потери… но они обернулись для него великим счастьем — всем, что было хорошего в его жизни, всем, что обещало стать его — и только его — будущим.

Он улыбнулся, подумав о том, понимает ли она сама, что именно в ней черпает он свои силы. Она думает, что он неукротим и необуздан, но на самом деле это совсем не так. Когда он почти поддался отчаянию, она оказалась рядом, подарив ему красоту, вдохнув в него идеалы чести и гордости, без которых не может жить ни один настоящий человек.

Становилось холодно. Он и сам не знал, что заставляет его мерзнуть здесь, на холодном, пронизывающем ветру, вглядываясь в морскую даль. Надо бы вернуться в капитанскую каюту «Гордости» и пропустить рюмку согревающего бурбона….

Какое-то едва уловимое движение привлекло его внимание.

На фоне огней гавани и яркого сияния луны четко выделялся силуэт женщины. Она была довольно далеко, и он не слышал ни звука с той стороны, где она стояла. Если бы она не пошевелилась, он бы ни за что не заметил ее.