Стив вяло пожал плечами.

— Делайте, что нужно. Я поеду в Нью-Йорк на машине Билла.

— Нет. Я предлагаю вам поехать на своей машине и припарковать ее возле вокзала, как обычно. Весьма вероятно, что за вами следят. Мы тоже установили наблюдение, наш агент сопровождает вас на расстоянии. Оставьте ключи на полу. Мы заберем машину и установим оборудование. К вашему возвращению она будет на месте. Итак, с деньгами вы едете…

Без двадцати одиннадцать Стив сел на поезд до Центрального вокзала. Он на десять минут отставал от расписания и прибыл в Нью-Йорк в одиннадцать тридцать пять. С большим пустым чемоданом в руках Стив направился на Парк-авеню пешком.

Он шел от вокзала к 55-й улице и все сильнее ощущал безнадежность и тщетность своих усилий. Сегодня, на второй день снегопада, горожане, демонстрируя привычку сопротивляться стихиям, вышли на улицы как ни в чем не бывало. Они переступали через скользкие тротуары и лавировали среди сугробов. Вчера утром они с Шэрон стояли под снегом в нескольких кварталах отсюда, и он поцеловал ее на прощание. Ее губы не ответили ему, как и его, когда Нина поцеловала его в тот последний день.

Стив приехал в банк. Известие, что он собирается снять со счета Нила все, кроме двухсот долларов, было встречено поднятой бровью. Кассир покинула свою каморку и проконсультировалась со старшим вице-президентом, сразу заспешившим к Стиву.

— Мистер Петерсон, возникли какие-то сложности?

— Нет, мистер Штраус. Я просто хочу снять деньги.

— Я вынужден попросить вас заполнить федеральную форму и форму штата. Это необходимо при снятии таких крупных сумм. Надеюсь, у вас нет каких-либо претензий к нашей работе со счетом вашего сына?

С усилием Стив сохранил спокойное выражение лица и интонацию.

— Нет, никаких.

— Хорошо, — вице-президент заговорил прохладно-профессиональным тоном. — Вы можете заполнить все необходимые формы за моим столом. Пожалуйста, пройдемте за мной.

Стив механически нацарапал всю требуемую информацию. Когда он заканчивал, кассир принесла чек.

Мистер Штраус быстро подписал чек, вручил Стиву и поднялся. Лицо его приобрело заботливое выражение.

— Я ни в коем случае не хочу вмешиваться, но, возможно, у вас неприятности, мистер Петерсон? Может, мы сумеем помочь?

Стив тоже встал.

— Нет, нет, спасибо, мистер Штраус. — Он сам услышал, как натянуто и неубедительно прозвучали его слова.

— Надеюсь, что так. Мы очень ценим вас как клиента, и, надеюсь, как друга. Если возникнет какая-то проблема, и мы сможем помочь, пожалуйста, сообщите нам. — Он протянул руку.

Стив пожал ее.

— Очень любезно с вашей стороны, но все хорошо, уверяю вас.

Подхватив чемодан, он вышел на улицу, поймал такси и направился в Федеральный резервный банк. Там его отвели в комнату, где мрачные агенты ФБР деловито считали и фотографировали купюры. Стив угрюмо наблюдал за ними.

В голове вертелся детский стишок: «Король сидел в своей казне и денежки считал». Нина любила его напевать, укладывая Нила.

Он вернулся на вокзал в пять минут четвертого, поезд только что ушел. Следующий через час. Он позвонил домой. Дора взяла трубку, и с параллельного аппарата ответил агент Ламонт. Никаких новостей. Кассету не присылали. Хью Тейлор подъедет к возвращению Стива.

Мысль, что надо убить целый час, вызывала отвращение. Жгучая боль медленно растекалась от середины лба к вискам и возвращалась обратно, тисками сдавливая голову. Стив вдруг вспомнил, что со вчерашнего обеда ничего не ел.

«Устричный бар». Он закажет тарелку устричного рагу и выпить. Из этого автомата он пытался дозвониться Шэрон. Тогда и начался этот кошмар. Когда ему не ответили, и он понял — что-то случилось. Всего двадцать часов назад. Кажется, будто прошла целая жизнь.

Двадцать часов. Где Шэрон и Нил? Они голодные? На улице так холодно. Тепло ли там, где их держат?

Шэрон позаботится о Ниле, в этом он уверен. Если бы только вчера Шэрон ответила на его звонок… Если бы они провели вечер втроем, как и собирались… Уложив Нила спать, он бы сказал: «Ты не обретешь слишком много, Шэрон. Возможно, тебе досталось бы гораздо больше, если бы ты подождала, но не надо ждать. Выходи за меня замуж. Нам будет хорошо вместе».

Возможно, она не приняла бы его предложения. Она презирала его мнение о смертной казни. Но в этом он непреклонен и уверен в своей правоте.

Как сейчас себя чувствует мать Рональда Томпсона? Даже когда все закончится, она будет страдать всю оставшуюся жизнь.

Как и он, если с Шэрон и Нилом что-то случится.

Суета на терминале нарастала. Менеджеры, уезжающие до часа пик, торопливо шли к поездам на Нью-Хейвен, которые доставят их в Вестчестер и Коннектикут. Женщины, приезжавшие в Нью-Йорк за покупками, проходили через терминал, смотрели расписание, спешили домой, чтобы приготовить ужин.

Стив спустился на нижний ярус и вошел в «Устричный бар». Людей почти не было. Обеденный перерыв давно закончился. Для вечернего коктейля и ужина еще слишком рано. Он сел у стойки и сделал заказ, аккуратно поставив чемодан под ноги.

В прошлом месяце они с Шэрон обедали здесь. Ее переполняла радость из-за бурного отклика общественности на кампанию о замене смертного приговора Томпсону пожизненным заключением.

— Мы добьемся этого, Стив, — говорила она уверенно. Она была так счастлива, так переживала за это дело. Рассказывала о предстоящей поездке в поддержку кампании.

— Я буду скучать по тебе, — сказал он.

— Я тоже.

«Я люблю тебя, Шэрон. Я люблю тебя, Я люблю тебя, Шэрон». Сказал ли он это тогда?

Он проглотил мартини, который поставил пере ним бармен.

Без пяти четыре, так и не притронувшись к горячему рагу, Стив расплатился и поднялся в верхний терминал, к поезду на Карли. Проходя в вагон для некурящих, он не заметил, как мужчина в конце вагона закрыл лицо газетой. Лишь убедившись, что он прошел вперед, незнакомец опустил газету и не сводил напряженного взгляда с тяжелого чемодана. Тот же пассажир вышел в Карли и ждал на платформе, пока Стив не миновал стоянку и не уехал машине, в фарах и зеркале заднего вида которой теперь были установлены мощные камеры.

Гленда Перрис спала до часа дня. Только услышав отъезжающую машину Мэриан, она полностью проснулась. Сначала не открывала глаз и полежала неподвижно. Но боль, сопровождающая первое движение, не пришла. Ночью было совсем плохо, она скрыла от Роджера — насколько. Хотя он, наверное, догадался, да и доктор — беспокоился о кардиограмме.

Она не поедет в больницу. Там ей дадут столько успокоительного, что она перестанет соображать. Этого она не допустит. Ведь она понимает, почему боли так мучили в последнее время. Из-за этого мальчика, Томпсона. Такой юный, а ее показания помогли приговорить его.

— Он сбил вас с ног, миссис Перрис…

— Да, он бежал от дома.

— Было темно, миссис Перрис. Вы уверены, что бежал не кто-то другой?

— Уверена. Он помедлил в дверном проеме до того, как столкнулся со мной. А свет в кухне горел.

«А сейчас Нил и Шэрон. Господи, дай мне вспомнить». Она закусила губу… в груди кольнуло… нет, нельзя расстраиваться. Толку от этого не будет. Бога ради. думай. Гленда положила под язык таблетку. Это заглушит боль, пока она не стала острой. Фокс. Как странно он это сказал. Что-то мелькнуло в памяти… совсем недавно.

Скрипнула дверь, и заглянул Роджер.

— Все хорошо, дорогой, я проснулась.

— Как себя чувствуешь? — Он быстро подошел к кровати, коснулся ее руки.

— Неплохо. Сколько я спала?

— Больше четырех часов.

— Чья машина отъехала?

— Миссис Воглер.

— А, я и забыла. Что она делала?

— Занималась кухней. Стояла на стремянке снимала все с верхних полок.

— Слава богу. Я так переживала, что лежу, а пыль копится. Роджер, что происходит? Стив поговорил с… Фоксом?

Роджер рассказал.

— …Так что они обменялись всего несколько словами. Ты готова их послушать?