Нужда в деньгах заставляла Хабарова передать деревню, двор и всё хозяйство с пашнями на Киренге во временное пользование Панфилу Яковлеву. Позже под давлением воеводы Ерофей Павлович, объявив до этого наследником своего брата Никифора, переписал своё завещание в пользу воеводы. Францбеков в случае смерти Хабарова становился владельцем всего его недвижимого имущества и земельных владений. Никифор, потерявший право наследования, был повёрстан в казачье войско как рядовой. Он принимал участие в амурском походе.
Францбеков подметил деловые качества и организаторские способности Ерофея Хабарова и поручил ему собственную миссию — руководить амурской экспедицией.
Перед Хабаровым ставилась почётная задача закрепить российское влияние в Амурском крае и сделать его составной частью России. Но вместе с тем воевода смотрел на Хабарова и как на средство наживы. Такова была двойственная политика воеводы. Ерофей Павлович становился орудием и жертвой корыстного лихоимца и попадал от него в долговую кабалу. Петля кабальной зависимости всё более и более затягивалась.
Обладая, по существу, неограниченной властью, воевода сравнительно быстро смог обогатиться и стал располагать немалыми деньгами, которые пускал в оборот с выгодой для себя. Средства обогащения были разного рода — подарки и подношения воеводе, по сути, представлявшие собой взятки, скрытое производство вина и пива, а также прямой грабёж местного населения. Воевода брал взятки с каждого ясачного сборщика, и размер этих взяток колебался в пределах от сорока до трёхсот рублей. Всё это и позволило воеводе обогатиться за короткий срок.
Создавал первоначальное ядро своей экспедиции Ерофей Хабаров в Илимске. Почему был выбран Илимск за пределами Лены? Через этот пункт направлялись все люди, желавшие осесть в Восточной Сибири. Подбирая людей для похода, Хабаров надеялся привлечь и новичков. Францбеков, живо интересуясь формированием его отряда, отдал распоряжение ближайшим казачьим военачальникам и приказчикам «кликать нужных, промышленных и охочих людей, желающих пойти с Ярофейкой на государевых непослушников на Олёкме и Тугирю, и по Шилке рекам. Без государева жалованья...» На этот призыв откликнулись многие, пожелавшие отправиться в поход на Амур. Ерофей Павлович Хабаров пользовался среди русского населения в крае доброй репутацией, и многие стремились попасть в его отряд и служить под его началом. Среди этих людей оказалось немало опытных, не один год служивших или промышлявших на Лене и её притоках, были и искусные корабелы, плотники, кузнецы.
Принимая к себе людей на службу, Хабаров стремился выявить умельцев, людей с опытом и отдавал предпочтение людям молодым и физически крепким. Он выступил как предприниматель-промысловик, а люди его отряда считались его покручениками. Наём на службу закреплялся покрутной записью. Это была форма договора между хозяином-нанимателем и наёмным покручеником. Такой договор заключался обычно на три года, срок этот в нём указывался.
Покрутная запись определяла в качестве одной из первейших задач покрученика добычу пушного зверя. Обычно торговые и промышленные люди, располагавшие достатком, нанимали ватажников, снабжали их некоторой суммой для приобретения снаряжения в дорогу, припасов и дорожной одежды. Либо всё это приобретал сам хозяин и обеспечивал ватагу. Ерофей Павлович остановился на втором варианте. Хозяин должен был обеспечить всех покручеников необходимой одеждой, в том числе и пригодной для ношения в условиях суровой холодной зимы. Приходилось считаться и с тем, что на ночлег часто приходилось располагаться не в тёплой избе, а в сугробе у костра. Для такого ночлега приходилось запасаться спальными мешками. Каждый из таких мешков был рассчитан на двух человек. После завершения трёхлетнего срока, определяемого покрутной записью, покрученик всю одежду оставлял у себя, только спальный мешок возвращал хозяину.
Заботился Хабаров и об обеспечении людей орудиями охоты и рыбной ловли, поэтому участники экспедиции снабжались сетями, ловушками. Брали с собой и необходимое количество топоров и другого плотничьего инструмента, котлы для варки пищи и кухонную утварь. Отряд вооружался пищалями с запасом пороха и снарядов, нужными на тот случай, если произойдёт встреча с немирными туземцами и дело дойдёт до вооружённого столкновения.
Если отряд не дробился на мелкие группы охотников и располагался общим лагерем, то питались все вместе у костра. Когда же покрученики уходили в тайгу в одиночку или мелкими группами промышлять соболя или другого пушного зверя, каждый получал индивидуальный запас продуктов, своего рода сухой паек. Он включал муку, крупу, сухари и соль.
Покрученики обычно были людьми предприимчивыми, напрактиковавшимися готовить пищу из сухого пайка в любых условиях. Если удавалось подстрелить зверя или птицу, поймать рыбу, то добыча поступала в общий котёл отряда.
На снаряжение одного покрученика Хабаров тратил от двадцати до сорока рублей, сюда не входили траты на средства транспорта и оружие. Средства на эти цели выделялись из казны. Это была немалая долговая сумма, которую Хабаров обязывался возместить воеводе.
По мере формирования отряда к Хабарову присоединялись и некоторые промышленники, снаряжавшиеся за свой счёт. Таких людей называли своеуженниками. Некоторые из них в свою очередь привлекали своих покручеников. Хабаров, заинтересованный в увеличении численности отряда, охотно принимал их в отряд.
Своеуженники, как и сам Хабаров, обращались за кредитом к воеводе Францбекову. Таким образом, не один только Хабаров оказался в долговой кабале. Однако наиболее тяжкие, обременительные долговые обязательства пали на голову Ерофея Павловича.
В Московском государстве существовали суровые законы, запрещающие сибирским воеводам личное участие в промыслах, торговле, ростовщичестве. Воевода мало считался с этими запретами, хотя и старался не выставлять напоказ свои обширные нарушения закона, но тем не менее продолжал вкладывать деньги в предприятие Хабарова, представляя и ему, и другим лицам кабальные займы.
В Сибири сложилась практика, что промышленники часто действовали совместно со служилыми людьми, казачеством. А бывало и так, что казачий отряд ещё не появлялся в той или иной отдалённой земле, а промышленники уже обосновались там и начинали свои деловые сношения с местными жителями. Порой государевы люди, казаки и промышленники действовали совместно, возводили крепость-острог и приступали к освоению земли. Тогда трудно было отделить казака от промышленника, государева служаку от частного предпринимателя. В экспедиции Хабарова эти два начала сливались воедино. Ерофей Павлович, с одной стороны, оставался частным предпринимателем, с другой — стремился выглядеть как официальное лицо, связанное с воеводской администрацией. Экспедиция получила официальный характер правительственного отряда, контролируемого воеводой. Хабарову была вручена наказная память, какие обычно вручались руководителям правительственных отрядов. Руководитель такого отряда рассматривался как представитель власти, приказной человек, хотя никакой государственной казны или чинов Ерофей Хабаров не имел.
Наказная память излагала задачи экспедиции. По существу, это была инструкция, как осуществить «проведывание новых землиц неясачных людей и приведение их под высокую государеву руку». Сначала Ерофею Павловичу для этой цели предписывалось использовать мирные методы, говорить с приамурскими народами «ласково и смирно, чтобы они были под государевой высокой рукою в вечном ясачном холопстве, навеки неотступны и ясак бы они... с себя давали». И только в том случае, если мирные отношения с местными народами не сложатся, те окажутся платить ясак и поведут себя враждебно, Хабаров получал предписание силой нажать на них и прибегнуть к военным мерам.
Перед выступлением отряда на Амур Францбеков напутствовал Хабарова:
— Скажи тамошним народам, пусть живут в прежних своих кочевьях без боязни. Коли у них есть враги — скажи им, чтоб полагались на нашу защиту. Защитим, не дадим в обиду. А за это порешим с каждого племени, каждого селения брать ясак в пользу белого царя, покровителя и защитника. Навеки им быть под государевой высокой рукой. Уразумел, Хабаров, каков ясак ты должен собирать с амурских народов?
