— Ну и что? — Лобстер опустился в кресло.

— Как — что? Неприлично так по улицам ходить. Грудь голая, пуговица на рубашке оторвалась. — Татьяна Борисовна укоризненно покачала головой. — Заболеть хочешь? Вон какая холодина на улице!

— Закаляюсь, — усмехнулся Лобстер. — Вода в речках замёрзнет, в проруби нырять буду.

— Тебе только в проруби нырять! Забыл, как ангиной болел? Потом на сердце осложнение было!

— Забыл, — честно признался Лобстер.

— Ты выкинь эту дурь из головы! Почему не заходишь?

— Видишь, зашёл.

— В институте был?

— Мам, можно твоим принтером воспользоваться? Пару бумажек?

— Печатай. Ты когда в институт пойдёшь? Смотри, будешь потом локти кусать! Все твои одноклассники уже позаканчивали, устроились хорошо.

Лобстер подошёл к компьютеру, пальцы забегали по клавишам. Программу для печати он загрузил по сети ещё прошлой ночью, теперь оставалось её только запустить. Он нажал на кнопку, торопливо сунул в лоток бумажку салатного цвета. Загорелись зелёные лампочки — принтер к печати готов. Лобстер стукнул указательным пальцем по клавише «Enter».

Принтер тихонько зашумел. Лобстер подхватил вылезший листочек, повернул его другой стороной, снова сунул в лоток.

— Ты всю жизнь собираешься в свои компьютерные игрушки играть? — продолжила Татьяна Борисовна. — Пора бы уже поумнеть!

— Я уже поумнел. — Лобстер оглянулся, быстро сунул отпечатанный листок в карман куртки.

— Что ты там печатаешь?

— Сейчас. — Лобстер снова нажал на «Enter». — Сейчас-сейчас.

Принтер снова зашумел. Лобстер взял вылезший из принтера лист, подошёл к столу матери, протянул.

— Спам — письма, которые отсылаются не конкретному человеку, а сразу куче людей и имеют рекламное содержание. Также в чатах, когда присутствующий пишет одно и то же много раз, — прочитала мать. — Что это такое?

— Мы с парнями решили словарик для хакеров издать. Очень полезная вещь, между прочим. Вот, например, что такое «забомбить»?

Мать неопределённо пожала плечами.

— Забомбить — сделать ошибку в сервере, которая через некоторое время приведёт к зависанию системы или сайта. Поняла?

— Занимаешься какой-то ерундой! — сердито произнесла мать.

— Ну не скажи, ма! — покачал головой Лобстер. — Я вот тебя попрошу «кинуть мне на мыло», а ты и не знаешь, что это такое.

— Как раз что такое «мыло», я знаю, — с вызовом произнесла Татьяна Борисовна. — Электронная почта, правильно?

— Ну так ты у меня совсем продвинутая женщина! — Лобстер приобнял мать за плечи, чмокнул в щёку. — Всё, я побежал.

— Куда побежал? — встрепенулась Татьяна Борисовна. — А обедать? Съездили бы в хороший ресторан.

— Некогда мне по ресторанам. Работы — во! — Лобстер провёл ребром ладони по шее, вынул из принтера бумагу, сунул её в пакет, направился к двери. — Скоро разбогатею, буду тебя на «чероки» катать.

— Свежо придание.

— Привет шофёру. Пока!

— Шарфик надевай и пуговицу пришей! — крикнула ему вдогонку Татьяна Борисовна.

Хлопнула дверь.

«У других дети как дети, а мой… Хакер выискался!» — подумала Татьяна Борисовна.

Лобстер вышел из офиса, глянул на камеру наружного наблюдения над дверью, торопливо зашагал по тротуару. Отойдя метров на пятьдесят, остановился, огляделся по сторонам. Сунул руку в карман, достал бумажку, стал внимательно рассматривать её на свет. Он боялся, что не выйдет сеточка — всё-таки очень мелкая печать, — но сеточка получилась очень даже натурально. «Классный у матери принтер», — подумал Лобстер, пряча бумажку назад в карман.

Это было свидетельство, которое сделал он сам, из бабушкиного. Свидетельство о смерти Швецова Виталия Всеволодовича.

Дорога, ведущая к воротам кладбища, утопала в грязи. Чуть поодаль от кладбищенского забора был вырыт огромный котлован, из которого торчали каркасы будущих железобетонных опор. Из котлована доносился грохот и рёв, он то и дело освещался вспышками от сварочных работ. Одни самосвалы съезжали с дороги в котлован по грунтовке, другие, гружённые землёй, надсадно урча, выбирались наверх. Самосвалов было так много, что они выстроились в длинную колонну.

В эту колонну, движущуюся в сторону кладбища, затесалась «восьмёрка». В ней сидел Лобстер и поглядывал в окно на копошащихся на дне котлована людей. Вид у него был несколько испуганный.

— Во дают, а! — покачал головой водитель. — Называется: мы не будем ждать милости от природы.

— А побыстрее нельзя? — попросил Лобстер.

— Да куда ж я тут? — пожал плечами водитель. — Дорога узкая, навстречу колонна идёт. Если на обочину съедешь — утонешь к чертям. Зажали со всех сторон, как девку.

— Тогда я лучше сам. — Лобстер приоткрыл дверцу машины.

— Куда ты? Грязно там. Сиди, доедем уже скоро. Здесь мне всё равно не развернуться, — попытался остановить его водитель.

— Нет-нет, я сам! — решительно сказал Лобстер.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами водитель.

Лобстер выбрался из машины, зашагал по грязи среди громко урчащих самосвалов. Ноги мгновенно промокли.

На крыльце кладбищенской конторы стояла дородная женщина в кожаной куртке. Она щёлкала семечки и поглядывала на ревущий, грохочущий и лязгающий котлован.

— Здрасте, — кивнул ей Лобстер. — Мне бы начальницу. Отца забрать надо.

Женщина смерила его оценивающим взглядом. Усмехнулась про себя — ноги Лобстера по щиколотку были покрыты густым слоем блестящей грязи.

— Пойдём, мальчик.

Они вошли в контору. Женщина села за большой канцелярский стол, нацепила на нос очки.

— Бумаги давай!

Лобстер вынул из рюкзака пластиковую папку, протянул её женщине. Начальница стала изучать документы.

— Сносят, значит, вас? — спросил Лобстер, глядя в мутное окно.

— Сносят-сносят, — недовольно произнесла женщина. — Покойники, они никому не нужны. Родственники тоже не торопятся.

— Почему? В бумажке было написано — месяц.

— Месяц! Строителям-то что! Пройдутся бульдозером по могилам — и вся недолга! Паспорт твой можно посмотреть?

Лобстер протянул начальнице паспорт.

— А фамилия-то у тебя другая.

— Ну и что. Там доверенность в документах есть. Всё в порядке.

— Вижу. Разошлись, что ли, с матерью?

— Разошлись, — вздохнул Лобстер.

— А ты — молодец, — неожиданно сказала начальница, — не забыл отца.

— Что, многие забыли? — спросил Лобстер.

— Одни поумирали, другие уехали. Вот и некому. — Женщина открыла большую тетрадь и стала в неё что-то записывать. — Мужиков я тебе дам. Выкопать. Ты уж их не обижай, подкинь на пару бутылок. А то как закопать, так деньгами швыряются, а тут — жаба душит. Мужики мои, между прочим, не обязаны! Бирку с номером возьми, а то пораскопали всё — не найдёшь. Пятый ряд направо от дороги.

— А машина? — напомнил Лобстер.

— Машина прямо к могилке подойдёт, — пообещала начальница.

Водитель фургона закинул тент на крышу, открыл задний борт. Один из могильщиков влез в кузов, ещё трое подняли почерневший гроб. Днище гроба со скрежетом поехало по полу кузова. Могильщик выпрыгнул из машины, помог водителю закрыть борт.

Лобстер протянул могильщикам несколько купюр. Главный взял деньги, кивнул. Могильщики закинули на плечи лопаты и отправились восвояси.

— Лезь в кабину, парень, — сказал водитель.

— А можно я в кузове, с отцом? — спросил Лобстер.

— Как хочешь, конечно, — пожал плечами водитель. — Учти, дорога дальняя, всю задницу отобьёшь.

— Не отобью, — уверенно произнёс Лобстер. Он влез внутрь, уселся на скамейку. Тент опустился. Теперь свет проникал в кузов только через небольшое полиэтиленовое окошко позади кабины. Лобстер испуганно смотрел на почерневший от времени гроб с кусками истлевшей материи на крышке.

Машина тронулась. Медленно поползла по кладбищенской дороге. Её тряхнуло на выбоине, гроб сдвинулся с места. Лобстер ухватился рукой за металлическую штангу. Страх прошёл. Он развязал тесёмки рюкзака, достал из него плотные резиновые перчатки…