Я внимательно посмотрел на него.

— Например?

— Например, Локе мог встретить своего двойника в какой?то из Теней, высказался Фенн, — и оставил его вместо себя в Джунипере, а сам спасся.

— Это совсем не похоже на Локе, — сказал я и покачал головой. Мой брат был помешан на чувстве долга и упрямо оборонял Джунипер даже тогда. когда было ясно, что противник немыслимо превосходит нас числом.

— Правильно, не похоже, — поддержала меня Фреда. — И все?таки… если бы отец приказал ему поступить так… если ему было поручено сверхважное дело во спасение всех нас… да, думаю, он мог бы поставить своего двойника во главе войска. По меньшей мере на краткий срок.

— А еще он мог прихватить с собой Дэвина! — взволнованно подхватил Эйбер. — Ты говорил, что он пропал без вести, и…

— Нет, — уточнил я. — Я говорил, что мы не нашли его тела. Он и его люди проиграли в том сражении. Мы решили, что он пал на поле боя.

— А если нет…

— Если он — вместе с Локе… — добавила Фреда.

— Пока мы не можем с уверенностью утверждать, что речь идет о Локе, возразил я.

— Но не можем с уверенностью утверждать, что это — не он, — в тон мне проговорил Фенн.

Я посмотрел на Фреду. Она склонилась к столу и внимательно разглядывала лежавшие кругом Карты и изображение Локе посередине. Интересно, что она там видела?

— Локе играет главную роль в грядущих событиях, — тихо проговорила Фреда. — Ни разу в жизни не видела, чтобы карты говорили так о мертвеце.

Мы все умолкли и глубоко задумались над словами нашей сестры. Если Локе и Дэвин были живы, это меняло все. Это означало, что у нас были друзья… отважные воины… могучие помощники. А если они и вправду исполняли какую?то тайную миссию во имя нашего спасения… у меня не на шутку разыгралось воображение.

И все же, невзирая на настойчивость Фреды, сомнения продолжали грызть мое сердце. Мы с Локе заключили перемирие в последние дни перед его гибелью. Двойник не стал бы этого делать. Нет, ответ напрашивался сам собой. Хотя этот двойник и заморочил голову Фреде, это все?таки никак не мог быть настоящий Локе.

— Как ты думаешь, — спросил у меня Эйбер, — с кем еще мог выходить на связь Локе?

— Я бы сказал — с кем угодно, — отозвался я и покачал головой. — Нет, все равно не могу поверить. Ни о чем наши недруги так страстно не мечтают, как о том, чтобы собрать нас всех в кучку в одном месте. Такое впечатление, что именно эту услугу Локе им и оказывает. Мы должны сохранять бдительность. Думаю, нам не стоит доверять тому, кто утверждает, что он — Локе, до тех пор, пока мы не узнаем правду.

Наступила тягостная, мрачная пауза. Я обвел взглядом лица братьев и сестры. Все они явно были встревожены и расстроены.

— Остается надеяться, что всем прочим членам нашего семейства хватило ума остаться там, где им положено оставаться, — проворчал я, обращаясь больше к самому себе.

— Лорд Оберон, — оповестил меня Порт. — К вам пришли.

Прошел час после возвращения Фенна. Я ушел к себе. У меня разыгралась жуткая головная боль. Кровь стучала в висках и не давала ясно мыслить.

Я уставился на деревянную физиономию, вырезанную на двери.

— Кого там принесло?

— Это слуга, лорд Оберон, его имя мне неизвестно. По всей вероятности, вам поступило послание. Распорядиться, чтобы слуга подсунул его под дверь? У вас усталый вид.

— Это еще очень мягко сказано, — с тяжелым вздохом проговорил я. Пусть войдет.

— Хорошо, сэр.

Порт отпер дверь и распахнул ее. В коридоре стоял мужчина, в котором я смутно признал одного из наших слуг.

— Что у тебя? — спросил я.

— Гонец принес вот это для вас, сэр. — И он протянул мне маленький белый конверт.

— Для меня? Ты уверен?

— Да, сэр.

Я знаком предложил слуге войти. Интересно, кто в этих краях мог отправить мне послание? Наверное, отец. По крайней мере, я на это очень надеялся.

Я взял письмо, махнул слуге рукой, разрешая ему удалиться, а сам отошел к письменному столу.

Послышался робкий кашель. Я обернулся.

— Гонец ждет вашего ответа, сэр, — ответил слуга на мой безмолвный вопрос.

— Ничего, подождет еще пару минут. Найди, пожалуйста, лорда Эйбера и передай ему, что я прошу его прийти ко мне. Скажи ему, что дело очень важное.

— Слушаюсь, господин.

Слуга поклонился и вышел.

Я уставился на сложенное квадратиком письмо. На конверте аккуратным почерком было надписано: «Оберону» — и ничего более. Перевернув конверт, я не обнаружил на его обратной стороне ничего, кроме блямбы темно — красного воска с печатью в виде грифона.

Я сломал печать и развернул письмо. В шести строчках меня самым изысканнейшим эпистолярным стилем приглашали отобедать с лордом и леди Этшелл будущим вечером.

Я перевернул листок, но больше ничего не обнаружил. Коротко и ясно, без лишних слов.

Но… почему кому?то вздумалось меня приглашать? Я слыхом не слыхивал ни о каком лорде Этшелле. Зачем им понадобилось приглашать в гости именно меня?

Эйбер постучал по дверному косяку.

— Что стряслось? — полюбопытствовал он и вошел, не спрашивая разрешения.

Я протянул ему письмо. Эйбер прочел его и произнес:

— Гм — м-м…

— Это хорошо или плохо? — спросил я.

— О, это хорошо. Очень хорошо. Ты непременно должен пойти.

— Почему?

— Потому, дражайший братец, что они хотят, так сказать, снять с тебя мерки. — Он злорадно ухмыльнулся. — Если я не ошибаюсь, они только что получили приглашение на нынешнюю вечеринку к тетушке Ланаре, устраиваемую в честь твоей помолвки. Поскольку их старшая дщерь Гонория еще не замужем, а ты, скажем так, подходящий брачный материал…

— Но я же помолвлен с Браксарой.

— Подобные мелочи никогда не были помехой для истинной любви.

Тут настала моя очередь произнести:

— Гм — м-м…

То, о чем говорил Эйбер, мне не очень?то понравилось. Тут такое творилось… Нас то и дело пытались прикончить, и вообще… Так что мне совсем не улыбалось, чтобы все. кому не лень, швыряли в мои объятия своих засидевшихся в девках дочурок.

— Можешь прихватить с собой меня, — предложил мне Эйбер, — в качестве компаньона.

— А может быть, она предпочла бы выслушать предложение руки и сердца от тебя, поскольку я уже помолвлен?

— Мою кандидатуру уже рассматривали и отвергли, как неподходящий, как я уже изволил выразиться ранее, брачный материал. Боюсь, меня сочли чересчур артистичной натурой. Семейство Этшеллов — закоренелые вояки.

Я снова взглянул на письмо с приглашением.

— Тут ничего не говорится о том, что я могу взять с собой кого?то еще.

— Не волнуйся. С тобой, согласно этикету, должен был бы пойти отец, но, поскольку он в отлучке, сгодится любой родственник мужского пола.

Эйбер взял листок бумаги, быстро набросал короткий ответ, сложил листок и, запечатав послание воском, знаком подозвал того слугу, который доставил мне послание.

— Вот наш ответ, — сказал Эйбер.

— Хорошо, сэр. — Слуга с поклоном удалился. Как только он переступил порог, Порт закрыл дверь. Я обернулся к Эйберу.

— А какова она собой?

— Гонория? О… Ее не так просто описать…

— А ты все?таки попробуй.

— Пара — тройка лишних глаз, с полдюжины рук, рыжие волосы и весьма округлые формы. Вполне такая… женственная, я бы сказал.

— Рыженькая, говоришь? — Я вздернул брови. Некоторые из моих лучших любовниц были рыжеволосыми.

— Угу. Волосы у нее жутко рыжие, очень длинные, ужасно густые и растут по всему телу. — Заметив, как у меня вытянулось лицо, Эйбер хихикнул. — Ну, то есть… на тех частях тела, которые я видел невооруженным глазом. О прочем я могу только гадать.

— Не сказал бы, — уныло проговорил я, — что это звучит многообещающе.

— У Этшеллов обед проходит скромно, но с соблюдением всех традиций. Не более двадцати приглашенных. Не сомневаюсь, ты на всех произведешь должное впечатление.