Громко прогремели шаги на крыльце, и в узкую дверь вошел седовласый старик. Раздраженно махнув рукою в сторону вскочивших ребятишек, лорд Дейста поманил пальцем немолодую женщину, застывшую у раскаленной печи:
– Квинна, не успеваю твоего мужа дождаться. Как он вернется, передашь, что хозяйство на него оставляю. Пусть смотрит и никому спуску не дает. Хиарлосса должен быть со дня на день, но у меня нет времени его ждать.
– Что-то стряслось, милорд?
– Да, мелкие неприятности. Мне придется срочно наведаться к его величеству. Скажешь Ансталду, чтобы баловать работникам не давал. Зиме скоро конец, совсем обленились за пивом и картами. Я как вернусь, проверю…
– Да, господин.
Кивнув, владыка Ланграссена так же стремительно вышел во двор. Там его уже ждала пятерка дружинников и подготовленный к дальней дороге конь. Нежданно полученная весть заставила старика бросить все домашние дела и мчаться к королю. Одно дело – ловить спятившего бастарда среди своих лесов, где ты хозяин. И совсем другое – искать мерзавца на чужих землях. Без помощи Кайлока Могучего придется с каждым лордом договариваться, просить и обещать что-то взамен. Вместо этого проще получить письмо с печатью и отряд хорошо вооруженных латников. Король смутьянов терпеть не может. Если получится, то с его помощью бастарда скрутят до того, как сойдет снег на полях. А с гномами потом поквитаемся…
– Надо было Боларда послушать, прибить ублюдка сразу же, а не играть в игры с коротышками, – буркнул себе под нос лорд, легко поднимаясь в седло. – Ну ничего, исправим эту ошибку. И не такое бывало…
Громко мычали коровы, не желая выходить из теплого хлева на холодный воздух. Перекрикивая шум, крестьяне упорно гнали их на улицу. Чуть в стороне цепочка мужиков уже грузила мешки в телеги, сноровисто освобождая сараи от зерна, замороженных говяжьих туш и сыров с маслом. Катили бочки, волокли связки пушнины. Собравшиеся вместе крестьяне из трех деревень грабили ненавистного соседа. Каждому желающему щедро наливали брагу, поставив несколько пузатых жбанов рядом с дорогой.
Семейство Ранара спряталось в большом доме и даже старалось не показываться в узких окнах. Утром, когда толпа подошла к забору, наемники подстрелили одного из охранников. После чего вышибли широкие ворота и запустили мужиков во двор. Окружив дом, конники быстро согнали туда всех, кого нашли в округе, и заперли двери. Убедившись, что никто не будет мешаться под ногами, Хаваскатт приказал ломать двери сараев и грузить добро на припасенные сани.
– Вернем награбленное! Вернем свое! Поквитаемся с кровопийцей! – проносилось над головами возбужденной толпы.
Ближе к выбитым воротам мрачно застыл Хейдер. Он недовольно смотрел, как радостно гомонящие мужики волокут добро, как гонят лошадей и коров на выход, как распотрошили какой-то дальний сарай и уже примеряют найденные теплые новые полушубки. Возврат отобранного имущества превращался в банальный ответный грабеж. От светлого и доброго дела защиты обиженных и обездоленных начинало смердеть еще не пролитой кровью.
Заглянув в опустевший хлев, командир наемников подозвал пьяненького Трашу и с усмешкой спросил:
– Все забрали, ничего не забыли?
– Все, господин, все свое забрали!
– Молодцы… Так зачем тогда сарай оставили? Хочешь, чтобы эти мерзавцы снова скот отобрали и сюда вернули?
– Нет… Кто же хочет, господин! – замотал головою старик, вытирая грязные руки о добытую где-то плотную шубейку.
Похоже, бывший хозяин разжился новой одеждой, а старик с радостью подобрал брошенную в снег ношеную вещь.
– Ну, раз не хочешь, так и не надо оставлять… – Убийца взял чадящий факел, размахнулся и зашвырнул огненный комок в груду сена у стены. – Ничего врагу не оставим. Как он с нами, так и мы с ним…
Траша удивленно посмотрел на разгорающийся пожар, затем схватил доску, валявшуюся под ногами, и затрусил поближе к огню. Через несколько тапп он уже бежал по двору, разгоняя народ ярко горящей на ветру деревяшкой:
– Ничего ублюдку не оставим! Ничего! Жги, ребята, жги! Пусть умоется слезами, проклятый! Как он с нами!..
Короткий зимний день сменился серыми сумерками. Наступающая ночь тихо окружала яркие пятна пожаров, злыми всполохами дырявившими небо. Пьяная толпа громила поместье, разрушая то, что нельзя было увезти с собою.
Седовласый всадник остановился на утоптанной площади перед закрытым домом и закричал, повернувшись к мечущимся крестьянам:
– А дрова сюда, дрова! Под стены! Пусть порадуются! Пусть вспомнят, каково это, простых людей обижать!
В подпертую бревном дверь суматошно заколотили, но на это уже не обращали внимание. Сотни мужиков тащили разбитый забор, бревна, остатки дров и валили все у стен дома. Треснула разбитая слюда, и в дыру стали пихать пуки сена, весело гогоча и подбадривая друг друга. Еще кто-то пыхтел, волоча очередное бревно, а пьяный Траша уже тащил горящий факел. Еще тыкали жердью в испуганное лицо, мелькающее в разбитом окне, а огонь уже начал плясать на сваленном дереве у присыпанных снегом стен…
Хейдер медленно оторвал взгляд от пылающего дома, посмотрел на мрачного Форкомма, сгорбившегося рядом.
– Вчера утром мы могли требовать правды и забирать обратно наше, бесчестно украденное. Сейчас мы ничем не лучше их. Сейчас мы перешагнули черту, за которой король прикажет карать без пощады.
– Вам легко говорить, милорд, – раздраженно ответил крестьянин. – Вас тут не было, когда детишки с голода пухли и траву в пыльную муку добавляли, лишь бы брюхо набить…
– Надо было к королю идти, сразу… – тоскливо ответил бастард.
Но толстяк лишь вздохнул в ответ:
– Король далеко. И дела ему до нас нет… Вот и приходится самим…
– Самим кровь проливать и без закона заживо людей сжигать?!
Форкомма не ответил. Лишь когда Хейдер тронул коня и поехал назад, старик крикнул в спину:
– Не все лорды добрые! И не все о нас, своих людях, заботятся! Вам ли не знать, милорд!.. А что закон, так вы подождите, ведь нас не один Ранар обижал. И другие эггендомы ничуть не лучше… Теперь лишь молитесь, чтобы их живыми отпустили… А то люди кровь попробовали, теперь до конца пойдут… До самого конца…
Через четыре дня три соседних хозяйства также пустили по ветру. Озверевшие крестьяне, щедро накачанные выпивкой, громили богатые поместья, гнали скот, вывозили припасы. Хозяев вешали в сараях, отдав женщин наемникам. Хаваскатт виртуозно разжигал пожар бунта, не давая возможности кому-либо остановиться и задуматься над происходящим. Когда Хейдер попытался заступиться за очередного эггендома, толпа его просто смяла. Людей интересовала только кровь. Опьянев от безнаказанности, они грабили и убивали, вымещая голод и безысходность на своих врагах.
– Свершим правосудие! – кричали вооруженные наемники, врываясь в дома.
– Отомстим! – ревели в ответ сотни разгоряченных глоток, громя все вокруг.
– Смерть всем! – откликался на безумие жаркий огонь, пожирая очередной дом…
Поздним вечером командир отряда подсел к бастарду, сгорбленно застывшему у края стола.
– Что косишься на нас, словно диких зверей увидел? – зло улыбнулся Хаваскатт. – Или думаешь, что с богатенькими любимчиками лорда по-другому можно?
– Можно, – тихо ответил Хейдер. – Можно. По закону. Как и сказано нашим королем, что стребует с этих пьяных бедолаг по полной.
– Не волнуйся за них, – рассмеялся седой убийца, разглядывая молодого человека как неведомую зверушку. – Как закончим, они по большей части в леса уйдут, переждут немного, а потом покаются. Не они первые начали, а у Кайлока сердце отходчивое. Хорошенько наподдаст лорду, что разрешил грабить людей и голодом морить, да простит.
– Ты ошибаешься… Убийц не прощают. Убийц вешают и четвертуют… Мы теперь все кровью залиты. И твои люди, которые в домах шарили и насиловали, и крестьяне, которые соседей на стропилах вешали. Все…
