– Я буду слушаться, милорд… И я вернусь через пять лет, чтобы стать лучшим воином в дружине.
– Сначала в ополчение попади, торопыга. В дружину я отбираю лично и только тех, кто один стоит десятка. Ты же пока даже с грязными котлами на кухне справиться не можешь…
Развернувшись, лорд Дейста пошел дальше по своим делам, почти сразу забыв о светловолосом мальчике. В следующие пять лет о непослушном бастарде голова будет болеть у старого Ванстелла. Но через пять лет повелитель Ланграссена вспомнит о незаконнорожденном сыне. Потому что, как истинный хозяин этих земель, ни о чем не забывает и каждому человеку может найти применение, даже самому завалящему и бестолковому. Потому как сила рода Дейста не только в накопленном золоте и надежной дружине, но и в людях, которые населяют его земли. Будь то крестьянин или охотник, егерь или ополченец – каждому лорд Дейста найдет применение во благо своего дома, во славу сияющего герба Ланграссена.
Неподъемный брус с прикованной цепью переносили за этот бесконечный день уже дважды: молодой раб вгрызался в породу с безумием обреченного на смерть берсерка. Только вместо меча в его руках звенела кирка и вместо чужой крови потоком сыпались под ноги влажно мерцающие камни. Гэймли, несколько раз заглянувший в забой, проверил направление выработки и остался доволен результатами. После обеда к брусу приковали длинными цепями трех изможденных стариков, и похожие на высушенные привидения рабы теперь медленно ставили крепеж для низкого потолка. Глухо звучали голоса, прерываемые кашлем, худые руки с трудом держали широкие бревна, бухали деревянные молотки, загоняя клинья. Толкая доходяг, мимо сновали скрюченные потные тела «возниц», которые таскали груженые приземистые тележки. Неожиданно вернувшаяся жила щедро делилась своим содержимым. Звонкие удары заглушали еле слышный разговор за спиной безумца:
– Завтра утром не встанет. Где это видано, чтобы без остановки второй день подряд в породу врубаться?
– Встанет. Он упрямый. Правда, на сколько его хватит, неизвестно…
– На неделю. Проверенное дело. Пиратов два месяца тому назад привозили. Пообещали перевести в водоносы, если покажут себя. За неделю надорвались, но обещанную норму так и не выполнили.
– И ладно, хоть неделю спокойно поживем. По мне, лучше пусть он кайлом машет, чем мы остатки сил на проклятые камни истратим.
– Пусть, кто спорит. Да и сам столламингер приказал сегодня накормить нас получше, очень уж его новая жила порадовала. Попросим Кэрлэкссефа, пусть даст бедолаге побольше сил, а то не каждый день нам каша перепадает… А мы уж втроем бревна поворочаем… Это не одному в забое мордоваться…
Хейдер не обращал внимания на шепот за спиной. Он в исступлении поднимал остроносый инструмент и наносил очередной удар. Удар за ударом, выламывая все новые куски породы. Прогрызая себе дорогу вперед, во тьму. Без остановки, не оглядываясь. Как когда-то раньше, в густых лесах Фрист-ог-Кальдских пределов…
– Сколько раз тебе, лоботрясу, повторять – не дергай пальцы, когда тетиву спускаешь! Мягко, плавно, будто пушинку в полет отправляешь! Только тогда стрела пойдет куда следует, а не будет кувыркаться без дела!
Старый лесничий раздраженно ударил суковатым посохом по задеревеневшему локтю, и светловолосый мальчик с огорчением вздохнул: острое жало стрелы вонзилось в стороне от очерченного круга.
– И это ты называешь стрельбой? И с этим собираешься показаться на глаза господину? – Ванстелл раздраженно сплюнул и с трудом заковылял под навес, подальше от палящего солнца. Но при этом не забыл бросить за спину, в сторону сгорбившейся фигуры: – Сбегаешь в распадок, отнесешь обед. Как вернешься, продолжишь. Я хочу увидеть, что все десять стрел ложатся в круг от пенгара[14]. И если я говорю «сбегать», значит, надо бежать, а не плестись, подобно чахоточной улитке… Почему ты еще стоишь?..
Сухой горячий воздух со свистом вырывался из пересохшего горла. В глазах плясали радужные пятна, в голове звенело, но Хейдер бежал и бежал по петляющей тропе, возвращаясь с пустым мешком за плечами. Обед отдан сборщикам трав, теперь надо успеть вернуться обратно, как можно быстрее, чтобы старик не порадовал еще парой-другой тумаков. И вновь натягивать тугую тетиву, пуская стрелу за стрелой в расплывающуюся вдали мишень. И так до момента, пока не получится нанизывать легкое медное кольцо, сброшенное старым лесничим с помоста в густую траву. И так до момента, пока не сможешь находить недельный след на болотах. И разбираться в лечебных травах и заговорных настоях. И прокладывать кратчайший путь от старой засеки до любой из крошечных избушек, что щедро разбросаны по всему лесничеству… И еще тысяча дел, которые успел освоить за три года лучший ученик ворчливого Ванстелла, спрашивавшего со своего любимца с беспощадною строгостью за любую крошечную ошибку…
Беги, бастард, беги изо всех сил. Старик не любит ждать. Старик хочет до захода солнца увидеть, как стертые до кровавых мозолей руки пошлют все десять стрел в крошечный пятачок. И завтра, и послезавтра. И так до момента, когда острое стальное жало поймает брошенное с помоста колечко… Беги мальчик, у тебя осталось всего лишь два года для изучения трудной науки выживания в лесах. Два года до момента, когда придется держать экзамен перед лордом Дейста, человеком с ледяными глазами… Беги…
Сгорбленный гном недовольно разглядывал нависший над ним потолок. Потрогал пальцем осыпающуюся породу, попробовал ее на вкус. Невнятно ругнувшись в бороду, развернулся и протиснулся между бревном и щербатой стеной забоя.
– Плохо, на этом стыке нам лаву не удержать. Как тогда выработку завалило, так и эту завалит. Плохое место, выше подземный ручей пустоты оставил, все держится на соплях Меркера. Один неосторожный вздох, и все отправятся отдыхать к Комбрене.
Стоявший у узкого прохода гэймли лишь пожал плечами:
– Мы за фьорсгетты здесь добыли больше, чем со всего участка. До «королевских» дней закончим второй проход и узнаем, насколько велик пласт. Если дойдем до пустой породы, можно выбрать оставшиеся крохи и уводить рабов. Но если жила приведет нас к добрым запасам, я пригоню сюда с полсотни колодников, и с благословения Сэттена мы укрепим все штреки.
– Тогда прими добрый совет: чем меньше ты и другие гэймли будут показываться в этом проклятом штреке, тем позже они отправятся навестить предков. Гудары не разбирают, какое мясо попалось им под горячую руку: клейменые каторжане или добрые мастера вольного народа.
– Хорошо. Я буду осторожен. В отличие от рабов, мне есть что терять…
Холодный камень еле слышно потрескивал, повторяя незаметные глазу движения горных пород. Эти звуки прокрадывались в тяжелый сон бастарда и вплетались в треск огня, который озарял усыпанные звездами небеса много лет тому назад…
Небольшой костер доедал остатки сушняка. Рядом с его горячим пламенем отдыхали четыре охотника: старик и трое мальчишек десяти-одиннадцати лет. У подножия гор ночами было морозно, но Ванстелл со своими лучшими учениками не боялись холода. Тем более что это был не первый поход на западную границу Ланграссена. Старый лесничий экзаменовал своих любимцев, оценивал их умения: ориентироваться на незнакомой местности, скрадывать дикого зверя, обустраивать стоянку для отдыха. Вечерами у костра он рассказывал внимательным слушателям занимательные истории из своей долгой жизни и давал советы, как поступать в той или иной сложной ситуации.
Но в этот вечер неугомонный Хейдер сумел упросить старика поведать другую историю: древнюю сказку о делах далекого прошлого…
– Вы про обиду Лигга слушали уже с десяток раз, не меньше, сколько можно повторять? – Ванстелл отхлебнул горячий травяной настой и, пряча улыбку, махнул рукою на жалобно застонавших сорванцов: – Ну ладно, ладно, что с вами поделаешь…
Грея ладони о горячую чашу, старик начал рассказ:
