— Уходи! — взмолилась я. — Уходи из города навсегда, и тогда нам не придется тебя убивать.

Вампир огрызнулся:

— А почему ты решила, что сможешь?

Лукас сбил его с ног и сам упал сверху. Это лишало Лукаса всякого преимущества: ближний бой всегда выгоден вампиру, его оружие — клыки. Я кинулась на помощь.

— Ты сильнее, чем человек, — выдохнул вампир. Лукас ответил:

— Я человек.

Вампир ухмыльнулся. Эта ухмылка не имела ничего общего с тем отчаянным положением, в котором он находился, и от этого она казалась еще страшнее.

— Я слышал, кое-кто разыскивает одну из наших деточек, — промурлыкал он Лукасу. — Некто из нашего клана, очень могущественный. Леди по имени Черити. Не слышал о такой?

Клан Черити. Меня охватила паника.

— Да, я слышал о ней. Это я насадил ее на кол, — пропыхтел Лукас, пытавшийся заломить руку вампира за спину. — Думаешь, не смогу и с тобой справиться? Сейчас поймешь, как ты ошибаешься. — И все-таки у Лукаса не было преимущества. Похоже, силы у противников равные. Вампир в любой момент может взять над ним верх.

А это значит, что спасти его должна я. Спасти, убив другого вампира.

Я так жадно хватала ртом воздух, что даже в груди заныло. Лицо пылало, пряди волос прилипли к вспотевшей шее. Каждая мышца болела.

Передо мной стоял Эдуардо — предводитель этой ячейки Черного Креста — и держал в руке кол. Мы стояли в центре комнаты, резкий свет из-под потолка разрисовывал стены четкими тенями. Нас окружили охотники на вампиров: разношерстная армия в джинсах и фланели — и молча наблюдали. Никто из них мне не поможет.

— Ну давай, Бьянка. Включайся. — Когда Эдуардо хотел, его голос превращался в рычание, и каждое слово эхом отражалось от бетонного пола и металлических стен заброшенного склада. — Ты что, даже не попытаешься остановить меня?

Если я прыгну в попытке отнять оружие или сбить его с ног, он запросто швырнет меня на пол. Эдуардо куда быстрее, чем я, и охотится много лет. Наверное, он убил не одну сотню вампиров и все они были сильными противниками.

«Лукас, что мне делать?»

Но я не решилась оглянуться. Стоит мне на секунду отвести взгляд от Эдуардо, как сражение закончится.

Я сделала пару шагов назад, но споткнулась. Чужие туфли были мне велики, и одна из них соскользнула с ноги.

— Неуклюже, — хмыкнул Эдуардо и покрутил кол, словно примериваясь, под каким углом бить. Он улыбался так удовлетворенно, так надменно, что я вдруг перестала бояться и разозлилась.

Схватила упавшую туфлю и изо всех сил швырнула в лицо Эдуардо.

Она впечаталась ему в нос, и все расхохотались, а кое-кто даже зааплодировал. Напряжение мгновенно спало, и я снова стала частью группы. Точнее, это они так думали.

— Хорошо, — сказал Лукас, вынырнув из круга наблюдателей и положив мне руки на плечи. — Просто прекрасно.

— Вообще-то, у меня нет черного пояса. — Я никак не могла перевести дух. Учебные бои меня всегда выматывали, и этот был первым, когда я сумела удержаться на ногах.

— У тебя хорошая реакция.

Пальцы Лукаса разминали ноющие мышцы у меня на шее.

Эдуардо не считал, что полетевшая ему в лицо туфля — это забавно. Он злобно смотрел на меня, но такое выражение лица устрашало бы куда сильнее, если бы не здорово покрасневший нос.

— Остроумно — в учебном бою. Но если ты думаешь, что такой трюк спасет тебя в настоящем…

— Спасет, если противник сочтет ее легкой добычей, — заметила Кейт. — Как ты.

Это заставило Эдуардо заткнуться. Он хмуро улыбнулся. Официально они с Кейт вместе руководили ячейкой Черного Креста, но, проведя с ними всего четыре дня, я поняла, что последнее слово обычно остается за Кейт. Кажется, Эдуардо был не против. Несмотря на всю свою вспыльчивость и раздражительность по отношению ко всем, отчим Лукаса явно считал, что Кейт не может ошибаться.

— Нет никакой разницы, как ты сшиб его с ног, лишь бы он упал, — сказала Дана. — Ну а теперь мы можем наконец поесть? Бьянка, наверное, умирает с голоду.

Я подумала о крови — сытной, красной, горячей, куда более восхитительной, чем любая пища, — и меня пронзила дрожь. Лукас заметил это, положил мне руку на талию, словно обнимая, и шепнул:

— С тобой все в порядке?

— Просто я голодна.

Во взгляде его темно-зеленых глаз смешались неловкость и понимание.

Но Лукас мог мне помочь не больше, чем я сама. Мы оказались в западне.

Четыре дня назад на мою школу, академию «Вечная ночь», напал Черный Крест и сжег ее. Охотники знали тайну «Вечной ночи»: она служила убежищем вампирам, местом, где их обучали жизни в современном мире. Это превратило ее в мишень для банды смертельно опасных охотников на вампиров. Все они были обучены только одному — убивать.

Правда, они не знали, что я вовсе не была одной из многих учеников-людей.

Как не была и настоящим вампиром — и если все пойдет так, как я хочу, я им никогда не стану. Но я родилась от двоих вампиров и, несмотря на то что пока оставалась живой, обладала некоторыми их умениями и потребностями.

Как, например, потребность в крови.

После нападения на академию «Вечная ночь» эта ячейка Черного Креста залегла на дно. Это значит, что мы прятались в одном из надежных убежищ — в этом самом складе, где воняло старыми автомобильными покрышками, а весь пол был заляпан маслом, — и спали на раскладушках. Наружу выходили только для патрулирования, чтобы не прозевать вампиров, которые могли явиться мстить. Практически каждую секунду мы проводили в подготовке к грядущим битвам. К примеру, я научилась точить ножи и (что особенно странно и неприятно) строгать колья. А теперь охотники принялись учить меня сражаться.

Уединение? Забудьте! Хорошо хоть, тут имелась дверь в туалете. У нас с Лукасом почти не было возможности остаться вдвоем. И что еще хуже, я не пила кровь вот уже четыре дня.

А без крови я становилась слабой. И голодной. Жажда крови все сильнее и сильнее овладевала мной, и если так продлится еще немного, не знаю, что я сделаю.

Но ни под каким видом я не могла пить кровь на виду у кого-либо из Черного Креста, за исключением Лукаса. Когда во время учебы в академии он увидел, как я укусила другого вампира, я думала, что он даже смотреть в мою сторону больше не станет; но Лукас все равно любил меня. Сомневаюсь, что другие охотники оказались бы способны настолько изменить свою точку зрения. Если хоть кто-нибудь в этом помещении увидит, как я пью кровь, и обо всем догадается, я точно знаю, что произойдет. Они в мгновение ока накинутся на меня.

Даже Дана, лучший друг Лукаса, которая до сих нор посмеивается над тем, что мне удалось победить Эдуардо. Даже Кейт, считающая, что я спасла Лукасу жизнь. Даже Ракель, моя школьная соседка по комнате, присоединившаяся к Черному Кресту вместе со мной. Каждый раз, взглянув на них, я напоминала себе: они убьют меня, если узнают.

— Опять арахисовое масло, — сказала Дана, когда мы сели на пол около своих раскладушек, прихватив скудный обед. — А ведь когда-то, давным-давно, я даже любила его!

— Уж лучше это, чем лапша, — заметил Лукас. Дана застонала. Я с любопытством взглянула на него, и он добавил: — В прошлом году мы какое-то время просто больше ничего не могли себе позволить. Представь: целый месяц мы ели только спагетти или лапшу со сливочным маслом. И даже если мне больше никогда в жизни не доведется ее попробовать, я плакать не буду.

— Да какая разница? — Ракель размазывала арахисовое масло по куску хлеба так бережно, словно это икра. Все четыре дня после того, как Черный Крест согласился нас принять, она не переставала улыбаться. — Ну да, мы не обедаем каждый вечер в шикарном ресторане. Ну и что? Зато мы делаем что-то очень важное. Что-то настоящее!