Она играла нечестно. Мысль о родителях, ждущих меня там, в «Вечной ночи», с надеждой, что я войду в дверь, так терзала сердце, что я чуть не зарыдала.

— Нет. Я не могу.

Красивое лицо миссис Бетани в темноте казалось вырезанным из стали.

— Любовь, знаете ли, того не стоит.

— Дело не только в Лукасе. — И это чистая правда, хотя я никогда не оставила бы его. Мои родители слишком много врали мне. Я могла бы простить их за это, но мне нужно было узнать правду о том, существует ли у меня выбор, а родители не хотели мне в этом помочь. — Отпустите меня.

Я была уверена, что она меня ударит, а сопротивляться ей в таком состоянии я бы не смогла. Но глаза миссис Бетани загорелись, словно она обрадовалась тому, что я сказала. Почему-то обрадовать ее мне показалось еще опаснее, чем разозлить.

— Мы с вами еще встретимся, мисс Оливьер, — пообещала она. — Думаю, к тому времени у вас могут появиться совершенно другие приоритеты. И у меня тоже.

И что это должно означать? Но возможности спросить у меня не было. В мгновение ока миссис Бетани исчезла в темноте, и я опять осталась одна.

О боже, а теперь что? Голова гудела, и мне было трудно сосредоточиться. Я поморгала. Клубы пыли постепенно начали оседать, и где-то вдалеке я заметила узкую полоску света, совсем небольшую, но ее хватило, чтобы понять: это аварийная лампочка над одним из запасных выходов. По крайней мере этот оказался не завален.

Во время тренировок нам говорили, что, если что-то пойдет не так, мы все должны будем встретиться у сарая с инструментами в дальнем конце парка над рекой Гудзон.

Но что, если Лукас ранен или того хуже… нет, об этом я даже думать не могла. Все равно мысль о том, что он, быть может, лежит где-нибудь здесь в пыли, ужасала, и какая-то часть меня хотела остаться тут и перевернуть каждый камень, если это потребуется.

Однако после нескольких недель тренировок я стала лучше понимать Лукаса и знала, что бы он сказал, причем знала настолько хорошо, будто слышала его: «Ты слишком измучена, чтобы принести какую-нибудь пользу. Тебе нужна помощь и нужен план. Это единственный способ решить проблему».

Спотыкаясь, я направилась к свету, твердо решив следовать инструкциям. Может быть, я тоже становилась солдатом.

Этот парк был вовсе не таким роскошным и зеленым, как Центральный, и по краю острова тянулась каменная гряда, более крутая, чем холмы вокруг «Вечной ночи». Я с трудом перелезала через камни, и меня трясло от изнеможения и переизбытка адреналина. На улице было темно — самая темная ночь из всех моих ночей в Нью-Йорке. Впервые я оказалась вдали от вездесущих электрических огней. Мне казалось, что я давным-давно не смотрела на звездное небо.

Я подошла к сараю. Несколько охотников стояли снаружи. Они напряглись, но тут же узнали меня, и один крикнул:

— Лукас! Она здесь!

Я думала, что он тотчас же бросится ко мне, но прошло несколько секунд, прежде чем он появился. Лукас шел мне навстречу медленно, словно каждый шаг давался ему с трудом.

— Ты цел? — спросила я.

— Я… меня не ранили. — У него было странное лицо.

Я схватила его за руки:

— Ты чего-то недоговариваешь.

— Вампиры убили семерых, — ответил он. Он словно хотел сказать что-то еще и не мог, но

я поняла, отчего ему так больно. Я прошептала:

— Эдуардо. Я знаю. — Взгляд Лукаса встретился с моим. Я думала, сейчас он спросит, откуда я это знаю. Мне не хотелось говорить, что я видела убийство Эдуардо. — А твоя мама… как она?

— Тяжело переживает. — Он уставился вдаль.

Я словно оцепенела и не могла полностью прочувствовать свою вину. Мне было жаль, что Эдуардо убили, но это все, что я испытывала. Лукас не любил Эдуардо даже сильнее меня, но эта утрата словно придавила его к земле. Он страдал не из-за Эдуардо, он страдал из-за Кейт. Его мать потеряла мужчину, которого любила, и в сравнении с этим наши чувства к Эдуардо не имели значения.

Я крепко обняла Лукаса и прошептала:

— Возвращайся к маме, ты ей нужен.

Лукас взял мою голову в ладони и поцеловал меня в волосы.

— Слава богу, с тобой все хорошо. Я думал, что они пришли за тобой.

Их нападение — моя вина. Рано или поздно мне придется ему в этом признаться, но сейчас не время.

— Со мной все в порядке.

Провел рукой по моим волосам, еще раз обнял меня и направился обратно к сараю. К Кейт. Я стояла и смотрела ему вслед, и тут подошла Ракель.

— Ты справилась!

— Ты тоже. — Посмотрев на ее лицо, я вздрогнула. — У тебя синяк под глазом.

— На этот раз я по-настоящему сражалась, — сказала Ракель. Несмотря на то что буквально все вокруг пребывали в унынии, ее глаза сверкали каким-то диким восторгом. — Я отвечала ударом на удар. Это было ошеломительно.

— Я рада.

— Да ты и сама не такая уж красотка, знаешь ли. Должно быть, я была покрыта пылью с головы до ног. Впрочем, какая разница?

— С Даной тоже все хорошо, да?

— Ага. Она с остальными, они везут пленника.

— Пленника? — Это мне совсем не понравилось. И тут, ревя мотором и ослепляя светом фар, к нам подъехал один из фургонов Черного Креста. Мы с Ракель одновременно вскинули руки, чтобы прикрыть глаза. Я пробормотала:

— Видимо, гараж не тронули.

Из фургона высунула голову Дана:

— Куда нам его девать?

— Лучше спросить Элизу, — ответила Ракель и побежала спрашивать.

Я подошла к Дане:

— Это ты взяла пленника?

— Да. Сегодня я — длинная рука правосудия. — Она попыталась улыбнуться, но получилось не очень убедительно. Я подумала, что Дана чувствует себя по отношению к пленному вампиру так же странно, как и я. — Мы его пока вырубили, но уж когда он придет в себя, то здорово удивится.

Она чуть отодвинулась, чтобы я смогла взглянуть. Мои глаза широко распахнулись. На полу фургона я увидела мужчину. Пленник лежал без сознания со связанными за спиной руками и показался мне очень знакомым. Я наклонилась ниже, и меня охватил ужас. Я его узнала.

Балтазар.

Балтазар — мой кавалер на Осеннем балу, парень, множество раз отвозивший меня на свидание с Лукасом, мой друг, едва не ставший моим любовником, лежал в фургоне без сознания. Цепи опутывали его ноги и запястья. Даже вампирской силы не хватит, чтобы сбежать, тем более он ранен и измучен. Я сомневалась, что Черный Крест даст ему время поправиться. Он был полностью в их власти.

Несколько раз за прошедший месяц я думала о себе как о пленнице, но только сейчас поняла, насколько ужаснее все могло быть.

— Куда… — мой голос дрогнул, — куда вы его везете?

— Милош говорит, у них в городе есть несколько мест, которые можно использовать как убежища. Мы перевезем вампира в одно из них. — Серповидная глубокая царапина на лбу Даны явно свидетельствовала о том, что она сражалась за свою жизнь. — Группе придется на какое-то время разделиться; помещения, где все мы могли бы расположиться, просто нет. Кровососы убили немногих, но, черт возьми, позаботились о том, чтобы наши силы рассредоточились.

— Я поеду с тобой! — выпалила я.

А что еще можно сделать? Я отчаянно хотела посоветоваться с Лукасом, но сейчас нельзя было мешать ему и Кейт. Во всяком случае, если мы окажемся там же, куда отвезут Балтазара, у нас будет возможность что-нибудь предпринять позже.

Дана кивнула:

— Если хочешь. Хотя, конечно, предпочла бы более надежную охрану для перевозки вампира. Не обижайся, Бьянка, но ты же знаешь, что пока еще ты новичок…

— Я и не спорю.

— …но этот красавчик побудет без сознания еще какое-то время.

Ну как же она может — видеть, что Балтазар очень красивый, но при этом не заметить, что он личность, а не монстр?

Вероятно, Дана поняла, что я испытываю, потому что пробормотала:

— Я всегда терпеть не могла это.

Усаживаясь на пассажирское сиденье фургона, обтянутое старым, потрескавшимся винилом, заклеенным в нескольких местах скотчем, я поняла, что никогда не чувствовала себя такой грязной. И дело не в поте и пыли, коркой запекшейся у меня на коже; дело было в том, что я помогала отвезти одного из моих лучших друзей на верную смерть.