Это заняло всего несколько секунд.

— Есть проблемы? Я могу чем-то помочь? — Верзилла тут же оказалась у нее под боком, их плечи соприкасались.

— Нет, ничего такого, просто я не знаю дороги по этому космопорту. — Камилла пыталась выглядеть хрупкой и беззащитной, но прикидывала, что ей удастся только одно из двух. — Может пройти очень много времени, прежде чем я найду то, что мне нужно. А нужна мне всего-навсего вот эта вот ерунда.

Камилла протянула нацарапанный на бумажке список и тридцать секунд спустя наблюдала, как пилот Верзилла ухмыляется ей на прощание и направляется по поверхности спутника к зданию космопорта.

Потребовалось еще пять минут и очередное магическое заклинание с именами Мобилиуса и Брандт, прежде чем Камилла была допущена к взлету.

На душе у нее было скверно от того, как она обошлась с Верзиллой. Но не очень скверно.

Когда Камилле потребуется пилот-приятель, с которым можно будет переспать, она, черт побери, запросто себе такого найдет.

Путешествие на Европу заняло скорее девять часов, чем те шесть, которые ввела в компьютер пилот Верзилла. Но даже в это дополнительное время у Камиллы не было никакого шанса изучить данные, присланные ей из центра РСН. У нее в списке имелась масса других вещей. Камилла должна была подготовиться к решению главной задачи: оснащению Европейского океана «мобилями».

Она уведомила космопорт горы Арарат о своем входе в сферу влияния Европы, но указала, что на данный момент не имеет намерения приземляться. Сперва ей хотелось осмотреть лежащий внизу мир. Камилла опустила корабль до пятидесяти километров, положила его на прецессионную орбиту, которая в итоге обвела бы его вокруг всего спутника, и устроилась поудобнее для сеанса наблюдения.

Возможно, она проявляла упрямство. Из всех обращенных к ней в центре РСН замечательных слов Сайруса Мобилиуса, одно постоянно всплывало у нее в голове. Еще и импульсивна? Он ее в этом обвинил. Временами — без сомнения импульсивна. Камилла попыталась представить себе физиономию пилота Верзиллы, когда та вернется и обнаружит, что и Камилла, и корабль исчезли.

Итак, упряма и импульсивна. Но когда дело доходило до непосредственного размышления и нудного, тяжелого труда, требуемого для выполнения задания, Камилла не стала бы второй ни за кем в Солнечной системе. Так что она подстроила фокус и принялась за работу.

Крутящийся внизу шар имел два заметно различных типа поверхности. Один тип был темным и грубым, испещренным пятнами старых метеоритных кратеров всех размеров. Другой был ярче и выглядел более однообразным, однако его буквально исполосовывали длинные, узкие гребни льда. Эти гребни имели сотни километров в длину, но лишь десятки метров в вышину. Они также громоздились друг на друга, образуя беспорядочный сетчатый узор подобно ниткам, как попало обтягивающим мячик.

Оба типа европейской поверхности имели одну общую черту. Издали они выглядели очень гладкими, но путешествие по этой поверхности независимо от типа стало бы просто дьявольщиной.

Теперь Камилла понимала недостаток интереса к детальным поверхностным картам Европы. Они были бы попросту бесполезны. Она вообразила, как едет по этой местности. Путь через каждые несколько километров прерывался бы крутыми спусками, расщелинами и вертикальными стенами льда. Никто не проехал бы по Европе достаточно далеко, если не считать участка поблизости от горы Арарат и еще нескольких мест, где поверхности случилось оказаться необычно гладкой и ровной.

Детальные поверхностные карты стали бы пустой тратой времени еще по одной причине. Система трещин и ледяных гребней была достаточно заметной, и ее легко было нанести на карту с орбиты. Но как насчет ее постоянства? Под воздействием приливных сил все эти трещины и гребни должны были медленно, но неуклонно сдвигаться. Только океанское дно, находящееся далеко вне поля зрения под жесткой оболочкой, должно было долгие периоды времени оставаться неизменным.

После четырех часов наблюдения Камилла уже увидела достаточно. И приняла решение. Все точки размещения «мобилей» должны будут выбираться согласно рельефу океанского дна. Это была еще одна «деталь» задания, о которой Мобилиус не потрудился упомянуть. Причем данная деталь подразумевала доступ к потаенному океану Европы, в котором Хильда Брандт Камилле начисто отказала.

Однако эти карты морского дна могли иметься в банке данных Европы, равно как и другая информация относительно глубины льда и апвеллингов, которая также требовалась Камилле. Одно было совершенно ясно: на орбите она никогда не получит того, что ей нужно.

Камилла запросила разрешение на посадку. На следующем же витке голубой коммуникационный луч протянулся вверх, взял контроль над судном и направил его по маршруту к мягкой посадке в самом центре космопорта горы Арарат.

— Прежде чем вы выйдете наружу, вам следует надеть скафандр отклонения потока частиц, — произнес твердый голос из коммуникационного пульта в момент контакта. — Наружная окружающая среда в настоящее время не защищена. Вездеход вас ожидает.

Камилла уже была в скафандре. Она направилась было к люку, но в последний момент повернулась, прихватила накопитель с экспериментальными данными из центра РСН и сунула его во внутренний карман скафандра. Вполне возможно, на эти данные еще очень долго не будет надежды взглянуть, но потерять их Камилла никак не хотела. Кто-то еще мог пробраться на этот корабль и угнать его с такой же легкостью, с какой это сделала она.

Ее первый наземный взгляд на поверхность не соответствовал впечатлению с орбиты. Камилла ступила на гладкую каменную равнину, вогнутую и полого идущую вверх к закругленному краю, быть может, в километре оттуда. Не наблюдалось никаких признаков изломанных ледяных гребней. Забираясь в пустой вездеход, Камилла поняла, почему. Она находилась точно в центре гладкой чаши космопорта; остальная часть спутника была скрыта за его стенами.

Неважно. Очень скоро она его увидит.

Через две минуты Камилла выяснила, что насчет этого она ошибается. Вездеход зафиксировал ее присутствие и покатил прочь, но он отнюдь не направился вверх по склону к гребню модифицированного кратера. Вместо этого машина проехала, быть может, полмили мимо беспорядка заброшенных посадочных площадок для десантных судов и ярко раскрашенных резервуаров, а затем стала спускаться по тоннелю в скалистой стене.

— Скафандр отклонения частиц теперь можно снять, — произнес тот же бесстрастный голос. — Уровни радиации окружающей среды удовлетворительные.

Камиллу озадачило отсутствие блокпостов. Учитывая европейскую заботу о недопущении заражения, она ожидала, что ее сразу же встретят, расспросят и, может статься, даже обследуют. Однако прибытие на Европу повлекло за собой еще меньше волокиты, чем прибытие на Ганимед.

Ответ пришел к ней, пока Камилла снимала скафандр. Контроль здесь гарантировался планетарной структурой. Твердый Ганимед был испещрен пещерами, тоннелями и шахтами лифтов, но он имел сотни входных точек в свои недра. А на Европе находился только один космопорт и только одно поселение. На заранее запрограммированном вездеходе каждый визитер направлялся через единственный входной канал. Если вы только не были достаточно безумны, чтобы направиться пешком прочь от корабля, на котором вы прибыли, больше вы никуда добраться не могли.

А отсутствие встречающих имело смысл совсем по другой причине. «Гора Арарат» была научно-исследовательским учреждением, а очень немногих ученых и инженеров обычно интересует разный там этикет и политес. Камилле такое отношение было хорошо знакомо, и она вполне ему симпатизировала. Всякий ученый, которому пришлось бы потратить время на заботу о вновь прибывающих, занялся бы этим с крайней неохотой — считая, что это время крадут у его драгоценных теорий или экспериментов.

Если не считать того, что мужчина, ожидавший в месте последней остановки вездехода, похоже, опровергал прикидки Камиллы. Он был невысокий, крепкий и мускулистый, с помятой физиономией грабителя-неудачника. На его покрытом шрамами лице определенно светилась улыбка — не совсем улыбка радушия, но... чего? Облегчения? Впрочем, неважно. Любая улыбка было лучше на все согласной ухмылки пилота Верзиллы.