– Вот так надо лежать! Поняла?

А когда он взял ее, рука его дернулась от неожиданности: опять он почувствовал, что копейка теплая!

Тут уж пришлось присесть на скамейку – от волнения. Макар сжал монетку в кулаке, глядя на пруд и забыв про всяких голубей и уток. Не до них было…

Как много странностей в жизни! И неужели все они объяснимы, просто человек не в силах разгадать все тайны сразу? Соня, старшая сестра Макара, так и говорит: «Все тайны – от невежества». То есть от глупости. А вот когда человек пошевелит мозгами – если они есть, конечно, – то никакой тайны не будет: она превратится в объяснимую вещь. Скучно жить, если Соня права… Тайна всегда интересней!

Макар вскочил со скамейки. Чего же он здесь расселся? Вот сейчас он и заставит Соню засомневаться в своих жизненных принципах. Пусть попробует объяснить его фокус с этой старой копейкой!

«Сейчас, сейчас мы тебе продемонстрируем фокусик», – бормотал Макар на ходу, не замечая, что уже «подружился» с копейкой, даже не пытаясь разгадать ее секрет.

Соня была старше Макара на два года, а когда девчонке тринадцать лет, то она кажется совсем взрослой – во всяком случае, самой себе. Поэтому Соня говорит таким тоном, будто знает все на свете. Даже мама с папой выглядят на ее фоне сомневающимися.

Макар так спешил, что не обратил внимания на вылезших на берег уток, которые, греясь на майском солнышке, поворачивали за ним головы – ждали привычного угощения.

Дом, в котором жил Макар, стоял недалеко от пруда. Старинное серое здание было словно втиснуто посреди таких же массивных соседей, и казалось, что дому действительно тесно. Над дверью единственного подъезда выступала коробка лифта, но Макар почти никогда не пользовался лифтом. Пока откроешь старую тугую дверь, потом еще две створки, а потом закроешь… Быстрее просто бегом взлететь на третий этаж. К тому же лифт очень часто был неисправен.

Лестничные пролеты были просторными – даже странным казалось, что дом извне выглядит таким маленьким. Внутри он, как волшебный сундучок, расширял свои границы. Папа как-то рассказывал о пространственном секрете многих старинных московских зданий – этот секрет и использовали архитекторы. Макар, правда, ничего не понял из папиных объяснений, только самое главное: извне здания кажутся небольшими, а внутри на самом деле просторные. Взять хотя бы Московскую консерваторию: когда смотришь на нее с улицы, с трудом можно представить внутри два огромных зала, бесконечные фойе и широкие лестницы…

Но сейчас Макар вспомнил об этом лишь на мгновение – только по привычке: он всегда так быстренько думал, поднимаясь по своей лестнице.

Перед последним поворотом, за несколько ступенек до их лестничной площадки, в стене была довольно глубокая ниша. Вот она-то уж точно была здесь лишней! И зачем ее спроектировал неизвестный старинный архитектор? Наверное, что-то не сошлось в его расчетах и пришлось оставить пустое, никому не нужное пространство. В детстве Макар использовал эту нишу, чтобы прятаться от Сони. Он таким образом вредничал, когда ссорился с сестрой: спрячется по дороге на прогулку или обратно, вот Соня и бегает по лестнице, ищет его. А сейчас и Ладошка, их семилетний брат, стал повторять его вредные шутки. Но Макара провести было трудно: ему помогал собственный опыт, поэтому он сразу обнаруживал Ладошку в нише.

Вообще-то Ладошку звали Володей, но, когда ему был год, он называл себя «Ладодя», поэтому родители стали называть его Ладошкой. Так и закрепилось за ним это смешное имя, и про настоящее в семье даже не вспоминали.

В этом году Ладошка пошел в первый класс, и учительница жалуется, что Володя Веселов не отзывается на свое имя. Чем это закончится, неизвестно. Учительница не соглашается называть его по-домашнему.

Ладошка у них вообще был самый… Не то чтобы вредный – скорее независимый. Он, например, ни за что не соглашался отстричь свои длинные волосы. Родители, да и сам Макар, даже удивлялись: ведь обычно мальчишки сердятся, если им говорят, что они похожи на девочек, а Ладошке хоть бы что – не хочет стричься, и все тут.

– Он таким образом стремится подчеркнуть свою индивидуальность, – объясняла Соня.

Но Макар только рукой махал. Да Ладошка и слова такого не знает – индивидуальность! Просто он любит все делать по-своему, что уж тут поделаешь.

Макар подбросил монетку, чтобы поймать ее рукой и посмотреть, на какой бочок она на этот раз приземлится, то есть приладонится. Но монетка не поймалась – ударилась о ступеньку, кувыркнулась и покатилась. Макар рванулся за ней, чтобы не дать ей свалиться в лестничный пролет, но монетка быстренько скакнула по ступенькам и закатилась как раз в нишу. Там ей деваться было некуда.

Макар увидел ее в самом уголке. Он нагнулся, успев заметить, что и на этот раз выпал «орел», и… услышал голос:

– Ты что это себе позволяешь?

Старческий такой, скрипучий голос. У Макара мороз прошел по коже. Он быстро огляделся – никого не было на лестнице. А голос… голос раздавался как раз из ниши! Макар уставился на монетку, не решаясь прикоснуться к ней рукой.

– Я тебя спрашиваю! Ты почему старость мою не уважаешь? – отчетливо проскрипел тот же голос.

– Я… – пробормотал растерянный Макар. – Ув-важаю…

Он почувствовал, что мороз еще сильнее сковал его тело и волосы на голове зашевелились.

– Бросил меня, оставил, – продолжал жаловаться голос. – А я совсем одна. Никому не нужна…

– Я больше не буду, – испуганно пролепетал Макар. – Не буду оставлять. И бросать не буду… так сильно.

Монетка лежала неподвижно. Раздались какие-то шаркающие звуки.

«А может, это меня кто-то разыгрывает?» – подумал Макар.

Он осторожно вышел из ниши, взглянул вверх и вниз вдоль лестницы. Никого… Да и не мог он перепутать – голос доносился прямо из ниши! Неужели Макар совсем не умеет определять, откуда доносится звук? Значит… голос принадлежит монетке?!

«Бред какой-то, – подумал Макар. – Что я, в сказку попал?»

Он знал, что в жизни бывают самые невероятные явления, которые невозможно объяснить, не зря же он так часто спорил на эту тему с Соней. И зонтик, и их «Фольксваген» – лучшее тому подтверждение. Но одно дело явления – в конце концов, их непонятность можно если не объяснить, то как-то оправдать, хотя бы простым совпадением: случайно закрылся зонтик – и молния сверкнула, поговорил папа о других машинах – и «Фольксваген» забарахлил. Даже если эти совпадения повторяются несколько раз подряд, это как-то… нормально, что ли. А вот говорящая монетка – это чересчур.

Макар потрогал свой лоб. Может, он заболел? Бывают же у больных людей галлюцинации. Но и лоб был обычным, и не чувствовал себя Макар заболевшим. Офонаревшим – это точно. Более подходящее слово.

Он заглянул в нишу: монетка спокойненько лежала на своем месте. Макар не решался к ней приблизиться.

– Что стоишь, как истукан? – проскрипел знакомый голос. – Денег никогда не видел? Бери и уходи. Только помни – одна я, старушка, остаюсь…

Ошеломленный Макар послушно протянул руку.

«Почему старушка? Почему одна?» – пронеслись в голове мысли.

Но ведь копейка-то и вправду старая!

Он поднял монетку, осторожно зажал ее в кулаке. Показывать ли ее Соне? А вдруг монетка заговорит при ней? Какую первую помощь надо оказывать при обмороках?

Но никакого обморока не случилось. Наоборот, Макар лишний раз убедился в том, что Соню трудно чем-нибудь удивить.

– Монетка? – переспросила она, рассматривая копейку. – Ну и что? Нашел? Вот, кстати, и начни с нее свою коллекцию. Ты же хотел придумать себе какое-нибудь хобби. Человек в твоем возрасте должен увлекаться чем-нибудь. Начни собирать коллекцию старинных монет.

– Ты думаешь, они на каждом шагу под ногами валяются? – удивился Макар. – Тебе хорошо говорить, ты себе придумала самое легкое хобби – чтение. Чтобы заодно с увлечением и умнее становиться. А такая монетка одна.