— Я покажу, но только вы никому не говорите.

Профессор с готовностью кивнул.

Девушка провела его безлюдными коридорами до двери, надпись на которой оповещала: «Комната отдыха». За скрывшейся в стене дверью оказалось небольшое пространство — два диванчика, стоящие напротив друг друга, небольшой столик посредине комнаты. И снова ничего лишнего — какой-нибудь пейзаж на стене здорово бы украсил помещение, но нет. Мария коснулась стены — в ней появился аквариум, изнутри немного подсвеченный голубым светом. Это уже было чем-то, но…

— А где же окно, Маша? — непонимающе оглядывался профессор.

— Вот, — указала на аквариум Рантала.

«Не может быть!» — Радек на негнущихся ногах подошел к стеклу.

А Мария немного увеличила яркость подсветки — и Николай, прикоснувшись к прохладному стеклу ладонями, узрел невообразимое. Перед ним была толща воды, совсем неподалеку проносились стайки ярких рыбок, похожие на обитателей тропических морей. Он посмотрел влево, прижавшись к «аквариуму» щекой, — там вставала черная громада подводной скалы, испещренная яркими разноцветными пятнышками. Где-то внизу было заметно движение чего-то большого, а возможно, огромного…

— Боже мой! — яростно прошептал Радек. — Где это?

— Нам нужно идти, — покусывая в нетерпении губы, ответила Мария. — Прошу вас!

Николай смутно помнил, как он добрался до входа в зал зарядки, как снова ступил на платформу, как надел на униформу свой меховой наряд, как поднялся на возвышение и, не оборачиваясь, вошел в аномалию. Все это было как во сне, удивительном и невообразимо фантастическом.

Он очнулся ото сна только после того, как сквозь пелену вязкого дурмана до него начали пробиваться отдельные резкие фразы. Радек понял, что его сильно трясут за плечи, и попытался сбросить наваждение, замахав руками и попробовав заговорить.

— Гляди, он пытается что-то сказать! Николай! Как ты?! Коля! — звучали голоса.

Жена Радека Устина тоже была здесь, закутанная в одежды, покрытые снегом.

— Я… Я нормально, — говорил профессор, — помогите мне.

За воротами бушевала снежная метель. Ветер злобно выл и силою своей сбивал с ног. Радек оперся о плечи своих товарищей из наблюдательной группы и потребовал вести его в радиокомнату. По пути он отер лицо снегом и вскоре пришел в себя, первым делом попросив Устину идти к детям:

— Я скоро приду, не волнуйся.

Соединившись с Ангарском, радист передал срочный запрос на переговоры с Соколовым. Он потребовал от имени Радека разбудить его немедля. Через некоторое время ангарский радист доложил о прибытии начальника, и к рации сел Николай Радек.

— Ангарск на связи! Соколов слушает! Прием! — раздался голос Вячеслава в хрипящем динамике.

Николай выдохнул и попытался, насколько это было возможно, ответить ровным голосом:

— На связи Новоземельск! Радек! Приветствую, Слава!

— Даже про самолет не спросил… — еле различимо раздался голос Соколова.

— Слава! — повысил голос профессор. — Она… Ты… Срочно приезжай! Немедленно приезжай!

— Николай, что с тобой? — ответил с некоторой заминкой Вячеслав. — Прием!

— На связи! — почти в голос крикнул Радек. — Самолет летает?! Вот как погода уляжется, сразу прилетай! Все, жду! Конец связи… — устало закончил профессор и осел в кресле, закрыв глаза.

Сделав по пути посадку в Васильеве, где биплану нужно было заправиться, для чего было собрано все то небольшое количество топлива, что там оставалось, «Орел» приземлился на покрытом снегом выпасном лугу близ замерзшего озера. На обратный путь бензина уже не оставалось, а потому самолет нужно было оттащить под навес, где бы им занялся Погудин. Летчику предстояло провести тщательный послеполетный осмотр своей машины.

На берегу Байкала с самого утра установилась прекрасная солнечная погода, потому Радек объявил новоземельцам о скором прибытии «Орла». Встречал биплан практически весь поселок, к тому же многие были наслышаны о нем, ведь почти сорок ребят из Новоземельска были отправлены в Ангарск на его смотрины. Теперь же самолет сам прилетел сюда. Тарахтение биплана было слышно издалека, а поэтому успели собраться все, кто желал увидеть полет «Орла». Люди обступили севший самолет, с восторгом осматривая его. Погудина и Соколова сняли с крыла на руках и не сразу поставили наземь. Среди всеобщей радости только профессор Радек не выражал оной, стоя в отдалении, а потому Вячеслав не сразу его заметил. Однако едва он приблизился к Николаю, как тот, энергично пожав ему руку, сразу же потащил его в кабинет.

— Погоди, погоди! — рассмеявшись, проговорил Соколов, поглядывая на друга. — Ты мне последнее время решительно не нравишься!

Никогда прежде Вячеслав не видел профессора в таком непривычном для него состоянии. Внешне Радек был совершенно спокоен, но начальник понимал: за этим спокойствием скрывается сильнейшее эмоциональное напряжение. Николая выдавали глаза, к тому же…

— Да ты на наливочку, друг мой дорогой, приналег?! — удивленно воскликнул Соколов. — Пойдем, самолет посмотришь, пока оленью тягу не привели, а то утащат…

— Все, ты закончил шутить? — Совершенно непроницаемый взгляд профессора заставил товарища смолкнуть на полуслове.

— Так. — Соколов нахмурился и разом подобрался. — Хорошо, пошли расскажешь, что с тобой стряслось из-за открытия аномалии.

— Посмотрим, что с тобой стрясется, Слава, — не оборачиваясь, произнес равнодушным тоном Николай, направляясь к раскрытым воротам поселка.

Больше он ни слова не сказал, покуда не прошел в свой кабинет и не опрокинул еще одну стопочку ароматного напитка.

— Сядь. — Ученый указал Соколову на обтянутое скрипучей кожей кресло. — А теперь слушай…

После получаса разговора пришлось посылать жившую в доме Радека бабу Марфу в погреб за второй бутылочкой рябиновой наливки.

— Мой разум отказывается понимать все твои слова, — снова и снова повторял Соколов, покачивая головой. — Нет, я верю тебе, Николай, но… Это просто чертовщина какая-то!

— Для меня эта чертовщина началась в девяносто первом, — буркнул Радек.

— Это я уже понял и принял для себя, — поморщился Соколов, — все эти аномалии, переходы… Но это?! Сидят люди под водой и «заряжают батарейки» от этих, как их там?

— Энергетические каналы…

— Ага, они самые. Да еще люди им нужны, ишь! — начал прохаживаться Вячеслав, поглядывая на униформу Радека из подводной станции.

Профессор, нахохлившись, молча сидел в кресле с зажатым в кулаке стаканчиком.

— Что ты сказал парням из наблюдательной группы? — остановился у окна Соколов.

— Ждать твоего решения, — проговорил профессор. — Понимают, что дело нечистое.

— Короче! Ты можешь сформулировать какие-то предварительные выводы, Николай? — изменившимся, резким и требовательным голосом спросил вдруг Вячеслав, глядя в глаза товарищу.

— Наверное, могу, — вздохнул тот. — Думаю, это именно те, кто устроил всю ту аномальную чертовщину на Новой Земле. — Вячеслав не выказал удивления, ожидая, что Радек продолжит. Вперив грустный взгляд в окно, Николай проговорил: — И даже понимаю, кто именно мог это сделать — например, Светлана Русакова.

— Почему она? — опешил Вячеслав. — Она же там главная?

— Это сейчас она старший контролер, а семнадцать лет назад могла быть милым и улыбающимся младшим оператором, который случайно нажал не на ту клавишу.

— И это нажатие породило нас с тобой в этом мире? А потом и Сергиенко, Миронова и Матусевича? — невесело усмехнулся Соколов, наблюдая за мрачно кивающим другом. — Ну дела! Что наблюдатели говорят? — устало присел за стол Соколов, потирая ладонями раскрасневшееся лицо. — Всем уже растрезвонили?

— Наоборот, — вяло отмахнулся Радек. — Мужики сказали, чтобы ты на себя ответственность брал.

— Думаю, стоит провести собрание и поговорить с ребятами… Что? Что не так? — Вячеслав осекся, видя, как Николай едва не поперхнулся наливкой, только что принесенным Марфой.