Эдит стояла над лоханью, готовясь приступить к процедуре омовения хозяина. Арианна жестом приказала ей оставить комнату, и горничная на цыпочках удалилась.

Опустившись на колени рядом с лоханью и стараясь держаться за пределами видимости Рейна, Арианна прижалась губами к шее мужа.

— Чуточку пониже, Эдит, милочка... угу, так хорошо!..

Арианна больно укусила его за ухо.

Рейн поймал ее руку и подтащил поближе, потом нажал на плечо так, что Арианна опустилась в надушенную воду, замочив грудь. Хватка у Рейна была железной, поэтому оставалось только ждать, когда он соизволит отпустить, и слушать, как горячая вода плещется о груди.

— Ты знал, что это я!

— Я учуял тебя по запаху, моя маленькая женушка.

— Как это понимать? Я что, дурно пахну?

— Нисколько, — ответил Рейн и странно усмехнулся. После этого он отпустил ее. Арианна выпрямилась. Прохладный воздух овеял намокший в горячей воде лиф платья, и она почувствовала, как твердеют соски. «Интересно, замечает ли это Рейн, — подумала она. Посмотрела вниз и увидела: да, замечает. Но его глаза остались непроницаемыми, даже самая малая искра тепла не смягчила их. В полумраке невозможно было определить их цвет, но она и без того знала: они кремнево-серые, жесткие и безжизненные. Встретившись с мужем взглядом, Арианна не отвела глаза. Она намылила руки и положила их ему на грудь.

Он успел согреться и был горячим. От воды поднимался пар, пахнущий фиалками, порой он становился таким густым, что черты лица Рейна колебались, как горячий летний воздух над дорогой. Вода слегка плескалась в тишине о борта лохани. Снаружи доносился стук дождя по закрытым ставням, но в спальне было уютно, тепло, даже жарко. Капелька пота скатилась по шее Арианны в выемку между грудями.

Она начала намыливать Рейну сначала плечи, потом грудь, двигаясь все ниже в медленном ритме. Мышцы его тела были плоскими, очень твердыми, ладони так и скользили по ним. Наконец они нырнули между ног, и тогда Рейн схватил их за запястья и отстранил.

— Ты еще не спросила меня, как я поступлю с твоим братцем, — сказал он довольно резко.

— Поступай с ним, как сочтешь нужным. Кстати, ты тоже не спросил меня, что я делала в его хижине.

— Он просил тебя организовать его капитуляцию по всем правилам.

— Он сам тебе это сказал?

— Да. — Рейн выпустил запястья Арианны и взял ее лицо в обе ладони. — Ты должна знать, что теперь я вполне доверяю тебе, что я считаю тебя самым преданным, самым верным из моих вассалов. Я пришел к выводу, что поступал неправильно, когда снова и снова ставил тебя перед выбором между мной и твоей кровной родней. Такой выбор слишком труден...

— Но возможен, — перебила Арианна и сделала жест, как бы прерывая поток откровений. — Рейн, я сделала выбор. Я люблю тебя, и эта любовь превыше всего остального. Так есть и так будет всегда.

Она провела кончиком пальца по суровой линии его рта, потом повторила то же движение губами и, наконец, поцеловала его.

Поцелуй был недолгим: Арианна решила на время отложить ласки. Вместо этого она вновь начала мыть мужа, потерла его ноги намыленной тканью, едва коснувшись паха, но и это заставило Рейна на миг затаить дыхание.

— Я отправлю Кайлида и его девчонку в Ирландию на первом же корабле.

«Значит, ради меня он решил сохранить Кайлиду жизнь», — подумала Арианна и почувствовала, что за это любит мужа еще сильнее, поскольку он поступал так наперекор доводам рассудка. Он знал, что, отпуская Кайлида на свободу, возможно, навлекает на свою голову дальнейшие неприятности, но все же шел на риск, чтобы сделать ей приятное.

— Очень возможно, что ты об этом пожалеешь, Рейн. Кайлид останется в Ирландии только до выздоровления.

— Тут ты права. Он не будет сидеть спокойно.

Арианна нашла пальцами одну из косточек таза, чуть выступающую на животе Рейна, потом спустилась ниже, к развилке ног, но взгляд ее оставался прикованным к глазам мужа.

— Он, конечно, вернется в Уэльс, и в этом я могу его понять, — сказала она. — Но если он вздумает снова развязать против тебя войну, возьми его в плен и вздерни на виселице. Я буду присутствовать при казни и не стану его оплакивать.

Рейн промолчал. Он уже сказал самое главное: то, что она, Арианна, — самый верный из его вассалов.

— Все-таки, муж мой, в тебе есть и кое-какая мягкость, — заметила Арианна, просовывая руку между его ног.

— Только не там, черт возьми!

Арианна улыбнулась и сжала то, на что легла ее ладонь.