Ага, разбираюсь. Примерно также как тяжелоатлет в конструкции балетных пачек. То бишь, никак. Но отчего бы не сделать приятное хозяину дома.

— Тут такое дело. Мы с Дорианом отыскали для тебя 500-го. Как раз добьешь уровень и на эволюцию. Что скажешь?

— Прямо сейчас? — нахмурился богатырь.

— А что смущает?

— Ну, вообще-то я подвизался присмотреть за Сари, пока сестренка с мужем не вернутся. А их не будет весь день. И еще я обещал малышке посмотреть с ней новый фильм про супергероев. Как их… пауер рэйнджерс — Защитники Земли. Практически как мы сами. Присоединяйтесь. Здесь большая зала, огромный домашний кинотеатр, очень уютно.

— Мда… — Я выразительно подмигнул Дориану, и тот флегматично пожал плечами — мол, сам решай.

— Ну, раз такое дело… Отчего бы не остаться, если, конечно, малютка Сари не против.

— Не против, еще как не против. — Рассмеялся силач, подхватив нахохлившуюся девочку на руки. — Вот увидите, мы отлично проведем время…

***

— Ну, и где ваш подарочек. — Сирид недоуменно оглядывал уединенную горную долину, расположенную у черта на рогах, которую мы обнаружили в одной из удаленных частей Дорама. Людей здесь не наблюдалось, а фауна была крайне скудной. Однако несмотря на это, а, быть может, благодаря сему, именно здесь обитал сильнейший и опаснейший монстр этого мира.

— Сейчас появится. — Хмыкнул я, посылая твари незримый эмпатический зов. Мы удобно расположились на одном из уступов, с которого вся долина была как на ладони. — Смотри не обделай штаны, когда увидишь его.

— Здравое замечание, он же, пока мы с ним были, не меньше полусотни лепешек умял.

— А сколько до… — Многозначительно хмыкнул я. Справедливости ради стоит отметить, что мы пробыли в доме индуса до самого вечера, и сами сполна отдали дань уважения его без шуток незаурядному кулинарному таланту. В остальном же сидел как на иголках. Фильм про рейнджеров меня, честно, не особо впечатлил, кинцо максимум на один раз, да и то для детей. Но это так, ерунда. Другое дело Сари. Я не рассказал Сириду обо всех обстоятельствах нашего с ней знакомства, но сам не мог забыть об этом ни на секунду. Да и взгляды, которые то и дело бросала на меня девочка. Как будто она знала, что я сделал, несмотря на заблокированные воспоминания. Как будто она помнила… Хоть я и запретил ей это.

— Ага, вечно вы, дрищи, глумитесь надо мной. — Обиженно проворчал Сирид, чем отвлек меня от неприятных воспоминаний. — У самих то вообще непонятно, в чем душа держится…

— Ладно, не кисни. Кровь Дориана в тебе, так что все будет хорошо. — Посерьезнел я. — В случае чего мы тебя поддержим. — В который раз уже ловлю себя на мысли, что битва, даже чужая, для меня как бальзам от душевных ран. Позволяет хоть ненадолго отвлечься от всего того дерьма что было в моем прошлом. И одновременно острый нож, который раз за разом добавляет все новые и новые кровоточащие, никогда не заживающие шрамы. Интересно, сколько еще их выдержит моя старая, хоть я сам в принципе еще довольно молод, дубленая шкура.

— И без сопливых справлюсь. — Хмыкнул колосс, воинственно потирая кулаки.

— А вот и подарочек… — Протянул Дориан, когда в твердейшей базальтовой основе долины внезапно образовалась гигантская каверна, из которой показалась поистине исполинская голова слепого подземного червя. В необъятном зеве монстра шевелились многочисленные покрытые короткими толстыми шипами щупальца.

— Ну, понеслась! — рявкнул Сирид во всю мощь богатырских легких и с молодецким посвистом сиганул вниз, каменея на лету.

Однако червь несмотря на слепоту каким-то непонятным образом почуял своего соперника и совершил невероятно стремительный для подобного тела рывок, выстрелив своей тушей вверх и проглотив силача.

— Нет. — Осадил я дернувшегося было Дориана. — Я попадал в похожую ситуацию. Поверь мне, он справится.

Червь меж тем издал ужасающий рев и принялся метаться по долине, круша все на своем пути. Тварь оказалась покрыта толстой серой броней, предохраняющей ее от травм и была поистине колоссальных размеров. Одна только голова раз в пять крупнее чем весь наш силач. Нам даже пришлось перелететь немного повыше чтобы не стать ненароком невольными участниками боевых действий. Гигантское тело червя били судороги, он словно бы пытался что-то выплюнуть, но у него никак не получалось. Ну, правильно, не хер жрать что попало. А то можно и подавиться ненароком.

— Главное не вмешиваться до последнего, а то где потом другого 500-го искать. — Хмыкнул я, с интересом наблюдая за схваткой.

— Здесь же. — В свою очередь усмехнулся Дориан. — Забыл, игра их возрождает. На Дораме абсолютно те же правила.

Ну что ж, с хозяином дома не поспоришь. Интересно, а если подобная тварь каким-то чудом убьет бога, она останется на 500-ом или перейдет выше? Обратился к игре с этим вопросом, и через пару мгновений перед моим внутренним взором возникла бескрайняя заснеженная равнина. По ней устало волочился весь покрытый ранами мужчина с черными слипшимися от крови волосами. Несмотря на собственную божественную природу он болезненно морщился при ходьбе и дрожал от холода, а некогда несокрушимые сверкающие доспехи буквально свисали лохмотьями. Интересно, кто ж тебя так приголубил. Внезапно один из сугробов неподалеку превратился в огромную тварь 490-го уровня, смахивающую разом на белого медведя и огромную обезьяну и, взрыкивая, помчался в сторону небожителя. Тот устало вскинул тяжелый полуторник, готовясь к битве, однако, видимо, был слишком измотан и не смог оказать бестии достойного сопротивления. Снежный див сумел сперва выбить клинок из его рук, а затем схватил игрока поперек туловища и без видимых усилий разорвал надвое. Вот так вот, и божественная сила не помогла. По всей видимости когда энергия иссякает, мы становимся вполне уязвимы даже для простых игровых тварей. Картинка сменилась. На ней это же самое существо, но уже сотканное из снежных вихрей, вело противостояние с богом, который показался мне смутно знакомым. Ба, да это же мастер колец, которого я едва не прищучил в одну из ходок в Мир Дикой Охоты! Да и сам мир тот же самый, наитие ведь не солжет. Выходит, твари, достигая божественного уровня перемещаются игрой в более подходящее для их ранга измерение, а у старого мира появляется новый топ-босс. Точно такой же как предыдущий или несколько иной. Этого игра явить мне не пожелала, как и то чем именно закончилось противостояние моего визави со снежным дивом. Ну, да и пусть его. Главное, я получил ответ на свой вопрос.

Тем временем червь постепенно слабел. Его метания становились все тише и тише, и, наконец, он обмяк, бессильно распростершись на камнях. Бездонная пасть чудовища приоткрылась, и оттуда буквально вывалился с ног до головы перемазанный кровью и еще какой-то липкой дрянью Сирид. Несмотря на, мягко говоря, не слишком презентабельный внешний вид выглядел он вполне довольным. И 500-ый добил. Отлично.

— Ну что, поздравляю. — Хлопнул я силача по плечу. — Теперь на эволюцию, но только сперва в душ, а то видок у тебя, прямо скажем… Как станешь богом с тебя целая гора этих самых наан. Думаю, мы с Дорианом сполна их заслужили.

Глава двадцать седьмая. Боги Правосудия.

Безликий молча глядел на осколок белого кристалла, неподвижно висевший в воздухе. Хотя воздухом это вряд ли можно было назвать, ибо место, в котором он находился, не имело в себе ничего даже отдаленно напоминающего стихию аэра. Сквозь искореженное, изломанное чудовищными искажениями пространство Хаоса, совершенно чуждое привычному миру смертных, отчетливо проглядывала иная субстанция, еще более чуждая оному, сколь бы невероятно это ни звучало. Именно здесь, в оторванном неведомой силой от первичного океана Хаоса лоскуте, окруженным со всех сторон предвечной пустотой, и находился схрон, в котором он прятал свою добычу. Схрон, обнаружить который оказалось не по силам даже всемогущей Игре. Как же долго он шел к этому… Тысячелетия понадобились на то, чтобы о нем сперва забыли, посчитав безвозвратно погибшим, и еще тысячелетия на поиск подходящих носителей-сосудов, что сумели бы вместить те силы, чьим воплощением однажды стал он сам, раз и навсегда отделив собственный удел от судеб остальных живых существ всей необъятной ойкумены. Для подобного требовалось поистине редкое сочетание абсолютного хладнокровия и полной равнодушной безжалостности к иным разумным. Врожденной способности переступить через кого и через что угодно во имя собственных целей. Ведь даже у самых жестоких и лютых убийц обычно всегда остается в душе пусть и крохотная, но искорка света. Ему же нужны были лишенные даже малейшего намека на оную. По настоящему пустые. Изначально лишенные души.