Лэмберт не забывал высматривать подручных, однако спустился до следующего этажа, так и не столкнувшись ни с одним из них. Он нырнул в коридор и обнаружил, что этот переход совершенно идентичен тому, который он только что обследовал. В темный коридор выходили двери. Лэмберт знал, что именно увидит в этих комнатах, — и попытался взвесить имеющиеся альтернативы. Если он задержится здесь, то Войси найдет какое-нибудь новое оружие — магическое или материальное, — которое использует против него. А если он убежит, то оставит Войси с мощным, пусть и не слишком надежным оружием. Джейн окажется во власти Войси. И если словам Войси можно доверять, Фелл останется в плену где-то в этом здании, а Роберт Брейлсфорд — в облике колли. Лэмберт невольно представил себе, как Эми примет это последнее известие. Одной мысли об этом оказалось достаточно, чтобы он с содроганием закрыл глаза.

Войси необходимо остановить. Лэмберт ругал себя последними словами за то, что не дождался Бриджуотера, — но знал, что будет просто идиотом, если попытается справиться со всем самостоятельно. В данных обстоятельствах не помешала бы и целая армия. Придется сделать попытку заручиться помощью Бриджуотера и всех, кого он только сможет убедить. Но первым делом нужно сбежать. Если бы Лэмберту удалось отыскать окно, сквозь которое он сумел бы протиснуться, он рискнул бы прыгнуть. С дезориентацией придется как-то справиться. Лэмберт отказывался признавать, что уход из приюта Святого Хьюберта может отнять у него столько же времени, сколько было потрачено на усилия попасть в него.

Лэмберт прошел по коридору в поисках подходящего окна. Во всех комнатах, куда он заглядывал, окна были забраны решетками. После первой полудюжины он уже почти не замедлял шага, бросая сквозь решетку только беглый взгляд. В середине коридора он услышал музыку, дребезжащую и слабую. Источник удалось легко определить: в одной из запертых комнат находился граммофон.

Лэмберт позволил любопытству увлечь его вперед и вскоре уже заглядывал сквозь решетку в каморку, которая показалась ему менее мрачной, чем другие. Музыка прервалась. Долгие мгновения он молча наблюдал за обитателем комнаты.

Николас Фелл сидел за столом, заваленным бумагами. На полу рядом с ним диск граммофона вращался все медленнее: мелодия на конце пластинки сменилась треском. Фелл пристально наблюдал за пластинкой.

Лэмберту Фелл показался точно таким, каким он видел его в последний раз. Ему явно необходимы были бритье и свежий воротничок. Однако Николас как будто совершенно не тревожился из-за случившегося. Когда Фелл посмотрел в сторону двери, он остался таким же спокойным, как всегда.

— Привет, Лэмберт. Что, скажите на милость, вы сделали со своим глазом? Нет… не пытайтесь…

— Оса. А что вы здесь, к черту, делаете?

Прежде чем Фелл успел закончить фразу, Лэмберт отстрелил замок, открыл дверь и пересек комнату, чтобы обследовать прутья оконной решетки. Один из них оказался соблазнительно разболтанным.

— Я — пленник Войси, — ответил Фелл. — Я собирался сказать: не пытайтесь меня спасти. Боюсь, я не смогу уйти.

Впервые Лэмберт заметил графин с водой, стакан и пустую тарелку на полу у рабочего кресла Фелла. У него оборвалось сердце.

— Но вы же не попались на трюк Войси с тостами с сыром?

Фелл выглядел раздраженным.

— Я провел здесь достаточно много времени, чтобы чуть не умереть от жажды, Сэмюэль. Вода была мне необходима. И никаких трюков не было.

— Но вы что-то съели. Тарелка пустая.

Лэмберт раскачивал плохо закрепленный прут.

Голос у Фелла стал еще более раздраженным, чем его вид.

— Я, к несчастью, действительно что-то съел, хотя и не могу сказать вам, что именно. С виду это было похоже на сэндвичи с курятиной, но вкус оказался отвратительным. Пока чары Войси не будут разрушены или пока он сам не пожелает меня отпустить, я вынужден оставаться здесь.

— Если это так, то почему он запер вашу дверь? — Лэмберт продолжал трудиться над решеткой. — Это Войси сюда вас привез?

— Приспешники Войси, если говорить точно. Оказалось, что у него не один мужчина в котелке, а еще и масса амулетов, — добавил Фелл. — Адам Войси мне всегда не нравился, но я должен признать, что из него получился великолепный тюремщик: он выполняет все мои просьбы относительно оборудования. Никаких помех. Наконец-то я смог продвинуться в исследованиях.

— А зачем он привез вас сюда?

— Войси не одобрял моей общительности. Он хочет, чтобы мне не мешали заниматься работой.

— Странный способ работать вы нашли. Но я имел в виду другое: почему он привез вас именно сюда? Почему именно в это место?

— Я могу только предположить, что Войси предпочитает работать в уединении. И в этом что-то есть. Очень досадно, что меня вынудили здесь оставаться, но по крайней мере я смог сосредоточиться на работе.

Довольный вид Фелла вывел Лэмберта из себя.

— А, так вот что вы делаете! Слушаете граммофонные пластинки, пока Войси превращает людей в животных?

— А оно у него уже заработало? Ему удалось превратить человека в животное? — Фелла явно заинтересовало услышанное. — Кого-то, с кем я знаком?

— А что это меняет?

— Совсем не обязательно повышать голос.

Лэмберт отвернулся от окна и буквально прокричал:

— Он превратил Роберта Брейлсфорда в собаку. А для вас было бы важнее, если бы он превратил графа Бриджуотера в аллигатора?

— Мне понятно ваше волнение, но совсем не обязательно так огрызаться. Войси украл устройство «Аженкур», чтобы использовать его в своих целях. Вот хитрец! Но по крайней мере он дает мне заниматься моей работой.

— Он наложил чары и на Джейн тоже.

— Какая неосмотрительность! И в кого он ее превратил?

— Ни в кого. На нее устройство не подействовало. Меня он тоже попытался превратить в животное, но промахнулся. Или оружие заело… Или еще что-то…

Лэмберт снова принялся сражаться с зарешеченным окном. Ему не хотелось повторять диагноз Джейн, и он надеялся, что залившая его лицо краска может быть принята за результат упорных попыток открыть окно.

— Что бы ни случилось, Войси не мог промахнуться, — сказал Фелл. — Теория, лежащая в основе этого оружия, состоит в выборе одной математической точки в качестве цели. Выбор этой точки осуществляется в соответствии с вашим собственным восприятием. Как часто вы промахиваетесь?

— Не слишком часто, — признал Лэмберт.

Странные звуки отвлекли его от оконной решетки, и он обернулся через плечо:

— Что вы делаете?

Фелл потрудился поднять звукосниматель, завести граммофон и снова включить пластинку.

— Провожу исследования.

Он снова уселся в кресло, но его глаза не отрывались от вращающегося диска. Из раструба граммофона, похожего на цветок вьюнка, полились размеренные чарующие звуки.

Лэмберт не стал скрывать отвращение:

— Слушая красивенькие мелодии?

— Слушая время, — уточнил Фелл. Он указал на диск: — Смотрите, пока вы слушаете. Это время, Лэмберт. Смотрите пристально и думайте, пока смотрите. Что вы видите?

— Граммофонную пластинку.

— Не надо вредничать. Смотрите, смотрите еще. Ну, что вы видите теперь?

Лэмберт постарался посмотреть на все глазами Фелла.

— Я вижу диск на плоской поверхности. На поверхности, которая вращается. Тут есть этикетка: «Маленькая фуга соль минор». Хотите, чтобы я прочел остальное?

— У вас поразительное зрение — но нет, спасибо. Что еще вы видите?

— Я вижу, как игла проходит по бороздке, вырезанной на диске, чтобы воспроизвести шумы, звучавшие в тот момент, когда бороздку прорезали.

— Превосходно. Бороздка, которую вы видите, Лэмберт, — это спираль. Эта бороздка — время. Время, сделанное видимым. Я слишком долго смотрел на армиллярные сферы, и мои мысли шли по кругу. Идеальные круги — это не то, с чем мы здесь имеем дело.