Пару волчиц, спокойно восседающих рядом с ведьмой и созерцающих вскопанную землю, Доненька заметила не сразу. Луна и Пантера хранили неподвижность каменных статуй, и сначала девушка приняла их за искусно сделанные чучела. Свою ошибку она поняла, только подойдя к Светлолике вплотную, когда поставила тяжелую корзину на землю и потянулась поправить сбившийся цветастый платок. Вервольфицы отреагировали на движение гостьи, скосив в ее сторону глаза. Морды они не повернули, клыков не оскалили, но даже без звериного рычания Доненька села на землю от испуга. Бежать уже не было смысла — все равно догонят. Впрочем, перепуганная, с расширенными от ужаса глазами селянка не думала, что имеет смысл, а что нет. Давно запустила бы корзиной в зверюг и задала стрекача, не жалея ног, но вот беда, ноги стали как у куклы, набитой шерстью, — ослабели и наотрез отказывались слушаться хозяйку. Доненька сделала робкую попытку отползти, но руки так дрожали, что даже на сантиметр не продвинулись. Завыла бы от ужаса, только в горле пересохло, будто неделю не пила воды. Она судорожно икнула и мысленно сотворила краткую молитву Всевышнему.

Выждав достаточное, по ее мнению, количество минут для прорастания брошенных в землю семян, Светлолика поняла — всходов точно не будет, и теперь не знала, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, повторять судьбу Красной Шапочки, произведя на свет младенца от неизвестного двуипостасного, не хотелось. Не то чтобы у нее женихов было хоть отбавляй, но кидаться на первого встречного тоже не дело. С другой — до кончиков ногтей обидно, что даже вервольф, и тот не покусился. И что им, собственно, мужикам надо? Вроде не дурнушка: и спереди и сзади подержаться есть за что… И тут какой-то тихий посторонний звук вырвал девушку из задумчивости. Она обернулась и с удивлением обнаружила Доненьку, которая судорожно прижимала к себе корзину и смотрела на нее круглыми, как у филина, глазами.

Доненька истово возблагодарила Всевышнего и размашисто перекрестилась, чем сильно позабавила ведьму.

— Я того… — доверительно сообщила старшая дочь головы весело взиравшей на нее Светлолике.

— Чего того? — поинтересовалась ведьма.

— Пришла. Вот, — судорожно сглотнув, выдавила гостья.

Что ж, против этого заявления лесной отшельнице возразить было решительно нечего. В это время ставни бревенчатой избы распахнулись, и на подоконник мягко вскочил Дорофей Тимофеевич. За его спиной виднелся стол, покрытый льняной скатертью, большой, начищенный до зеркального блеска самовар с венчавшим его белым заварочным чайником, и тарелочки с разнообразной снедью.

— Светлолика, ну ты чего? Десять минут уже прошли. Чай-то будем пить или нет? — сварливо поинтересовался пушистый зверь. — Остынет ведь.

— Иду, — смущенно откликнулась ведьма, чувствуя себя отчего-то виноватой. — Ну, прощевай, Доненька. Спасибо, что зашла.

— А я вот, — засуетилась девушка, — гостинцев тебе принесла, мамка велела передать, — выпалила она наконец единым духом и шумно вздохнула от облегчения. Правда, гостинцы передала Рагнеда, но мама как-то пришлась к слову, и поправляться она не стала. В конце концов, так ли уж важно, кто именно передал продукты? Главное — передали.

— Гостинцев? — удивленно изогнула бровь ведьма. — С чего бы это? Вроде не праздник на дворе.

— Ну, кур-то Сарат и Тарам тебе так и не принесли. Да и девать тебе живность пока некуда — сарайчик-то еще не построен, — выкрутилась Доненька, с трудом выпуская из рук полюбившуюся корзину.

Все-таки подарок Рагнеды надо было вручать, не тащить же его обратно. Доненька с трудом поднялась на ноги, отряхнула юбку от налипшей прошлогодней листвы и торжественно вручила корзину. Светлолика приняла дар с благосклонностью императрицы, к столу которой благодарные селяне принесли скромные дары со своих огородов.

Стоило только Светлолике присесть у окна и попить чаю, а Доненьке благополучно покинуть поляну, как из леса вышел леший Вяз Дубрович. Он важно прошествовал к окну избы и осторожно оперся рукой-веткой на подоконник.

— Поздорову тебе, Светлолика.

— И вам здравым быть, Вяз Дубрович, — вежливо склонила голову девушка. — Садитесь с нами чай пить.

— Это можно, — довольно проскрипел леший, подманивая к себе пенек. — Это мы завсегда пожалуйста.

Пенек осторожно выдернул свои корни, отчего стал похож на гигантских размеров паука, шустро подбежал к лешему, заглубил корни и превратился в хорошее посадочное место. Вяз Дубрович степенно уселся на свое оригинальное сиденье, как король на трон, и принял чашку с дымящимся чаем. Отхлебнув горячий напиток, блаженно зажмурился: горяч в самый раз, мятный вкус приятно холодит небо, а мед, собранный трудолюбивыми пчелами на лекарственном разнотравье, придает чаю неповторимый аромат.

— Знаешь, Светлолика, тебе просто необходимо выйти замуж, — наставительно проскрипел леший.

От неожиданности ведьма поперхнулась чаем и закашлялась. Кот услужливо похлопал ее по спине.

— Это еще почему? — тут же ощетинилась девушка. — На кой ляд он вообще мне сдался?

— Ну-у-у, — многозначительно протянул леший, — мало ли зачем… Понадобится. Да и вокруг тебя, дорогая моя, какое-то нездоровое оживление наблюдается.

— Пускай себе, — безразлично махнула рукой девушка, впиваясь крепкими зубами в принесенный Доненькой пирожок. Тесто оказалось пышное, вкусной начинки вдоволь — как раз как она любит. — Раж им делать вше равно нетшего…

— Не скажи, — укоризненно покачал ветвистой головой Вяз Дубрович. — От этого, как его… ажиотажа лесу один только вред. Дубы своротили, просеку протоптали… Дикие оборотни в лесу появились. — Взгляд зеленых, как весенняя листва, глаз многозначительно вперился в скромно потупившихся вервольфиц. Луна и Пантера упорно делали вид, будто речь идет вовсе не о них. — Одно разорение с таким сватовством.

— И что прикажете делать с этими малахольными? — фыркнула Лика, неловко передернув плечами. — Скачут вокруг бестолково, как зайцы мартовские, а замуж пока никто не звал.

— А ты улыбнись кому-нибудь поприветливей, — посоветовал леший. — Выдели, так сказать, из окружающих. Глядишь, он и пересилит робость, да предложение и сделает. А там… пирком да за свадебку.

Лика задумчиво помешивала остывающий чай. Бряцала по краям чашки серебряная ложечка, оставшаяся в наследство от мамы.

— Так не нравится мне никто из них. Да и местные кумушки мне скорее глаза выцарапают, чем позволят чадо свое под венец увести.

— А ты попробуй, — увещевал Вяз. — А женщины — женщины и есть. По их мнению, сыновьям если не принцесса заморская должна пару составить, то хотя бы герцогиня. Ты же живешь отдельно, ходить и портить тебе жизнь — не находишься. Или ты сама все принца на белом скакуне ожидаешь? Так не жди, девка. Не дождешься. Места у нас темные. Лошади есть далеко не в каждом хозяйстве. Пашут и то на быках. Может, и живет где-то твой кавалер желанный и конь у него самый подходящий, только вот сидит он да скакуна своего щеткой чистит. Уж, наверное, такой хлыщ в Безымянный лес не сунется — забоится.

— Предлагаете самой во дворец Шепатура заявиться?

— Зачем? — несколько опешил от такой постановки вопроса леший.

— Принца искать и предложение ему делать, — хихикнула Светлолика.

— Нет. Предлагаю удовольствоваться теми, кто есть. Не нравятся парни из Хренодерок, так в Репицах и Гнилушках неплохой урожай этого добра зреет. Приглядись, — с нажимом порекомендовал Вяз Дубрович. — А то навела полный дом оборотней. Скоро к тебе вообще все перестанут ходить. Звери-то дикие.

— Но не выгонять же их, — со вздохом посетовала Светлолика. — Жалко. Пропадут ведь.

Вяз Дубрович сильно сомневался в том, что дикие оборотни могут пропасть в лесу, даже если он Безымянный и в нем проживает как обычное зверье, так и нежить. Но с девушкой спорить не стал. Как известно, женская натура славится мягкосердечием. Стоит им увидеть брошенного котенка или еще какую зверушку, в сердцах рождается сострадание и готовность подобрать, пригреть, накормить. Материнский инстинкт просыпается, что ли?