Я посмотрел вверх и увидел большого темного хищника, кружившего высоко надо мной. Я поспешно пробирался меж валунами и даже пришпорил коня, чтобы увеличить скорость, поскольку путь и опушка леса были видны совершенно ясно. Я бросился вниз, спеша снова укрыться под крупными и раскидистыми деревьями.

Птица издала громкий негодующий крик, заметив мои попытки, однако я уже успел нырнуть в полумрак леса. Я постепенно сбавил скорость и стал прислушиваться — больше с небес никаких звуков не доносилось.

Эта часть леса была в общем почти такой же, как и та, которая осталась позади; за холмами, правда, попался небольшой ручеек, и я некоторое время следовал по его течению, но потом все же перебрался на другой берег. За ручьем дорога стала шире, и чуть больше света просачивалось сквозь листву; светлый участок тянулся примерно на пол-лиги.

Я уже почти проехал то расстояние, которое было мне необходимо, чтобы начать манипуляции с Тенью и с их помощью перенестись в прошлое, туда, где я пребывал в ссылке в прошлый раз. И все же начинать здесь было трудновато; пожалуй, стоило проехать еще немного. Я решил не тратить понапрасну свои силы и не мучить коня, тем более что путешествие началось столь удачно. Ничего угрожающего пока что не произошло. Та птица вполне могла быть самым обычным хищником.

И только одна мысль не давала мне покоя.

Джулиан…

Арденский лес находился во власти Джулиана и его егерей. Он всегда очень тщательно маскировал лагеря своих людей — страж внутренних границ Амбера, выступающий его защитником как от обычных опасностей, так и от той неожиданной угрозы, что могла возникнуть на границе Амбера с Тенью.

Куда же исчез Джулиан в ту ночь, когда Бранду был нанесен предательский удар? Если он просто хотел скрыться из дворца, то необходимости бежать дальше этого леса у него не было никакой. Здесь сила и все преимущества были на его стороне, здесь он действительно был королем в своем собственном королевстве, и уж этот лес он знал куда лучше, чем мы все, вместе взятые. Вполне возможно, что и сейчас он где-то совсем рядом. Он вообще обожал всякую охоту, и для нее у него были эти чертовы псы и эти ужасные птицы…

Полмили, миля…

И тут до меня донесся тот самый звук, который я больше всего боялся услышать. Сквозь зелень леса и густую тень до меня донеслись звуки охотничьего рога. Они слышались пока что довольно далеко, где-то сзади и, по-моему, чуть левее тропы.

Я погнал коня галопом, и деревья по обе стороны от меня слились в сплошные полосы. Тропа была ровной и прямой. Что ж, тем лучше.

Потом за спиной я услышал рев — ужасающую смесь глубокого кашля, звериного рычания и хрипов, вырывавшихся из мощных легких. Нет, это явно была не собака. Даже адские гончие Джулиана не способны издавать такие звуки. Я оглянулся, но не заметил никакой погони и, пригнувшись к шее Барабана, немного поговорил с конем, успокаивая его.

Через некоторое время стало слышно, как кто-то ломится сквозь лес справа от меня, однако тот рев больше пока не повторялся. Я снова и снова всматривался в чащу, однако не мог понять, что же это там такое. Вскоре я снова услыхал рог, гораздо ближе, и на этот раз ему ответил лай, в происхождении которого ошибиться было невозможно. Проклятые гончие псы Джулиана приближались — быстрые, могучие, злобные твари, которых он отыскал где-то в Тени и обучил охоте.

Я решил, что пора убираться отсюда. Влияние Амбера было все еще весьма сильным, однако я пренебрег этим и начал перемещение в Тень.

Тропа тут же начала изгибаться влево. Мы мчались по ней, не останавливаясь, и лес все дальше уходил назад, а деревья как бы уменьшались в размерах. Еще один поворот, и мы вылетели на обширную поляну метров двести в диаметре. Подняв голову, я увидел, что та проклятая птица все еще кружит надо мной, хотя теперь значительно ниже и гораздо ближе ко мне, словно намерена вместе со мной отправиться в мир Теней.

Это была неожиданная помеха. Мне необходимо было открытое пространство, чтобы развернуть коня и пустить его по кругу, а если будет нужно, то и для того, чтобы свободно орудовать мечом. Однако хищник в небесах явно собирался атаковать, и мне некуда было от него укрыться.

Тем временем мы подъехали к невысокому холму, взобрались на его вершину, спустились вниз и миновали одинокое, расколотое молнией дерево. На самой ближней к нам ветви сидел невероятных размеров коршун; его оперение отливало серым, серебристым и черным. Я посвистел ему, и он сорвался в воздух, испуская дикие пронзительные боевые кличи.

Я поспешил дальше, уже отчетливо слыша лай и рычание собак и топот копыт. К этим звукам примешивались еще какие-то, совсем не знакомые, даже не звуки, а некая вибрация, будто дрожала сама земля. Я снова оглянулся, однако пока никого из моих преследователей видно не было. Я уже полностью настроился на переход в Тени: солнце скрылось за облаками; вдоль тропы выросли странные цветы — зеленые, желтые и пурпурные; вдали послышались раскаты грома. Поляна передо мной расширилась, потом удлинилась. И стала совершенно ровной.

Я снова услыхал звук охотничьего рога. И обернулся.

Теперь я разглядел, что происходит у меня за спиной, и обнаружил, что вовсе не являюсь объектом этой охоты. Всадники, собаки и птица преследовали нечто совсем иное, что мчалось буквально по моим следам. Может быть, это «нечто» как раз и охотилось именно за мной.

Я склонился вперед, крича на Барабана и колотя его коленями по бокам, однако отлично понимал, что отвратительная тварь у меня за спиной движется гораздо быстрее моего бедного коня. Мне стало здорово не по себе. Ибо меня преследовала мантикора.

В последний раз я видел это существо за день до того сражения, в котором погиб Эрик. Когда я вел свой отряд в тыл, по ту сторону Колвира, мантикора буквально пополам разорвала парня по имени Ралль, прежде чем мы успели пустить в ход автоматы. Та гадина была двенадцати футов в длину, и у нее, как, впрочем, и у этой, были совершенно человечьи лицо и голова, а плечи — как у льва. Крылья, похожие на орлиные, были сложены вдоль туловища, а длинный, заканчивающийся жалом, скорпионий хвост извивался в воздухе, загибаясь к лопаткам. Тогда этих тварей выбралось из Тени довольно-таки много, и они чертовски нам мешали. Не было никаких оснований полагать, что их сюда вызвали специально для участия в сражении, однако ни одна из них после битвы больше не появлялась и никаких свидетельств их существования вблизи Амбера зафиксировано не было. Очевидно, эта, последняя, тогда залетела в Арденский лес случайно, да так там и осталась.

Я глянул на нее еще раз и понял, что в любой момент она может стащить меня с седла, если я не окажу сопротивления. Кроме того, я заметил темную стаю собак, несущихся вниз по склону холма.

Я понятия не имел, обладают ли мантикоры разумом и какова психология их поведения в момент опасности. Большая часть летучих тварей не станет задерживаться, и атаковать тот предмет, который им не мешает и ничем не угрожает. Их основная цель — самосохранение. С другой стороны, я отнюдь не был уверен, что мантикора ощущает себя объектом преследования. Она, возможно, полетела по моему следу в надежде на поживу, а уж потом ее собственный след взяли псы Джулиана. А потому мне вряд ли имело смысл задерживаться и раздумывать обо всем этом.

Я вытащил Грейсвандир и развернул коня, натянув поводья.

Барабан пронзительно заржал и так резко взвился на дыбы, что я почувствовал, что сползаю с седла. Пришлось мне соскочить на землю.

Однако я совсем позабыл, с какой ураганной скоростью способны бежать Джулиановы гончие и как легко они однажды нагнали нас с Рэндомом, когда мы мчались на «Мерседесе» нашей сестрицы Флоры; и еще я забыл, что, в отличие от обычных собак, которые лишь бросаются на машины, эти псы тут же начинают рвать автомобиль (или любую другую свою жертву) на части.

Внезапно дюжина или больше ужасных собак нагнала мантикору. Они окружили ее, яростно рыча и лая. Чудовище откинуло назад голову и, когда они набросились на него, издало леденящий душу вопль. Ядовитый хвост бил направо и налево, то один, то другой пес взлетал на воздух и падал мертвым. Потом мантикора встала на дыбы, отбиваясь мощными передними лапами.