- Ладно – кивнул полуорк – Кулиена, о другом попрошу. Придержи пока оставшиеся книги, не продавай их никому. Я скоро вернусь. Не сегодня – так завтра. Обязательно вернусь. Хорошо?

- Мне спешить некуда – дала знать гнома о своем согласии – Смотри грех на душу не бери!

- Хорошо – улыбнулся хищно игрок, пружинисто встал – Картошка хороша! Рецепт я обязательно выпытаю, добрая Кулиена, так и знай!

Закончив на этом беседу, Люц по-честному рассчитался с каждым из нанятых работников. Не забыл и про бонус, щедро тратя с таким трудом заработанные деньги. После чего покинул двор старой гномы и поспешил обратным путем, возвращаясь в небольшой сквер с книжным киоском.

Кулиена – это одно. Луон и его семейка – совсем другое. Просто душа книжника не смогла устоять, вот и поменял полуорк планы. Но теперь пора возвращаться к делу.

Луон, Луон… Куон, Куон, Суон, Суон, Буон, Буон… надо вскрыть ваши семейные тайны. И хорошенько покопаться в выпавших наружу «внутренностях» - вдруг да сыщется что-то интересное. В Вальдире любой внутренний конфликт, пусть и небольшой, зачастую приводил к чему-нибудь более чем интересному….

Вечернее бдение и наблюдение за книжным ларьком Луона не дало ничего. Во всяком случае в плане добывания новых интересных сведений о его семье. Подходило несколько ленивых зевак к киоску, да четыре новичка игрока осмотрели с презрением пустой прилавок. А затем совсем уж стемнело, и Луон неохотно встал, закрыл крохотную лавочку, долго и тщательно запирая хлипкую дверь. Взял в руку небольшой узелок и пошел себе прочь шаркающей походкой, не глядя по сторонам, не смотря вообще никуда кроме разве что под собственные ноги. Да и то умудрился трижды споткнуться, дважды оступиться и единожды поскользнуться на мокром месте. Люц шел за Луоном вплотную, но тот его не замечал. Шаркал себе и шаркал потихонечку.

Вот он остановился у бакалейной лавки уж закрывающейся на ночь. Медленно отсчитывая медные монеты, оплатил несколько покупок, убрал приобретения в узелок, взял большую бутыль с кособоким горлышком и аляповатой этикеткой, неумело улыбаясь, попрощался с лавочником и пошел дальше.

Зайдя в лавку едва Луон ее покинул, Люц с близкого расстояния осмотрел товары и убедился, что он все правильно разглядел. Книжник Луон купил себе грамм триста дешевой брынзы, одну среднюю ржаную лепешку, одну луковицу, три сальные толстые свечки, пол кило крупных семечек и большую бутылку самого дешевого местного вина. Люц приобрел то же самое. Для большего вхождения в образ. Попрощался с лавочником – приметив при этом, что у того за прилавком лежит толстая книга автора Дроздовый Меточник.

Луон пришел не к дому. И вообще не к жилищу. Он пришел к побережью, к пляжу, к скоплению полутора десятка кокосовых пальм. Тропические деревья были ограждены от любопытных взоров высоким забором из тростниковых плетенок. Внутри с помощью тех же тростниковых циновок созданы продуваемые теплым ветерком закутки, в каждом из которых висело по гамаку, имелись висячие же полочки, вход закрывался полотнищем из старой штопанной парусины. Это ночлежка. Экваторная ночлежка.

Луон подошел к входу, вручил сидящей на лавочке женщине человеку три медные монеты и прошел внутрь. Люц, недолго думая, повторил маневр. Никаких проблем не возникло, запретов на пребывание здесь чужеземцев не было. Внутри чисто – Люц проверил это в первую очередь. Гамаки удобные, на новых прочных веревках. И закуток полуорк выбрал себе по соседству в Луоном, о чем тот понятное дело не подозревал. Тростниковые циновки, служившие здесь стенами, не могли гарантировать неприкосновенность личной жизни – Люц быстро нашел пару дырочек с обеих сторон своего закутка, так что мог спокойно подсмотреть за соседями. Но его интересовал только один.

Зашуршало, стукнуло, чиркнуло, внутри закутка Луона зажегся тусклый трепещущий огонек свечи. Люц тут же запалил собственную, установил ее тут же куда и сосед – на боковину поставленного стоймя дощатого старого ящика служащего столиком. На досках было написано «Мулюсы первый сорт», однако внутри редких и дорогих фруктов не обнаружилось. А жаль. Люц не отказался бы полакомиться сочным и ошеломляюще сладким мулюсом.

Сосед Луон достал из узелка нехитрую снедь, из кармана выудил ножик, нарезал все на небольшие кусочки. Откупорил бутыль, набулькал вина в глиняный стакан имевшийся в узелке и, припав к емкости, в несколько глотков ее опустошил. Покачавший головой игрок покосился на бутыль ужасного вина, вздохнул, отмерил толстым пальцем черту и принял на грудь такую же дозу алкоголя.

Ух! Плюс одна сила, минус пять мудрости, минус три ловкости – хотя столько и не было. Вино на самом деле ужасное. Но очень дешевое. А «местных» еще и пьянящее. Одно ясно – Луон тихий алкоголик. В бутыли три литра самое малое! А книжник уже наливает второй стакан…. Налил, выпил. На этот раз закусил куском лепешки с брынзой и толикой лука. Люц прилежно повторил. Мудрость упала еще ниже, сидящий за циновкой Луон тихонько запел:

Книги нам дарят веселье и радость

Книги приносят нам мудрости благость…

Он налил себе еще. Выпил. Закусил. Песня и тон резко сменились, помрачнели.

Ведь я же твой брат, ведь я же семья,

Но ты уж не хочешь услышать меня….

Снова бульканье. Хруст разламываемой лепешки. Звуки торопливого жадного глотания хмельной влаги. Неторопливое жевание, тоскливые слова:

Ребенок не должен монеты считать!

Ребенок ведь хочет детство познать

Ребенок не должен монеты считать!

Ребенок ведь хочет играть и играть!

Веселые прятки, бегучие салки,

Кто выше подпрыгнет? Кто глубже нырнет? Эх…

Снова бульканье. Неторопливое жевание. Люц повторял все в точности, хоть и морщась от пресности и простоты еды. Да и песни как-то столь грустны, что ужин в глотке застревает. Но полуорк сохранял терпение и тишину. Он обратился в слух, он ждал чего-нибудь особого, могущего случиться в любой момент. Это Вальдира, это сказочный мир, здесь надежды имеют свойство сбываться, а грезы и кошмары появляются во плоти.

И усилия будущего короля себя оправдали. Правда, вновь он услышал кое-что очень интересное, но совершенно «не из той степи».

Наклюкавшийся дешевого пойла Луон пьяно икал, похохатывал, его настроение по крутой дуге пошло вверх, от недавнего тяжелого уныния не осталось и следа. Зато в голосе появились задумчивые нотки, вот тогда-то он и пробормотал:

- Старый хитрый лис Вопаймугнуций. Хитрый квартальный Вопаймугнуций. Запираешь флигелек, занавешиваешь окошко, читаешь один, читаешь взахлеб, при свете свечи…. Дал бы и другим почитать, дал бы страничками пошелестеть, корешками книжными похрустеть, запах бумаги вдохнуть, от пыли книги отряхнуть…. Ох старый жадный Вопаймугнуций со своим вечно запертым флигельком…. Решено – завтра попрошу его опять!

Часто закивав, Луон дрожащей рукой отлил себе еще дозу огненной воды, кусанул сыра, прожевал, хрустнув шеей, лихо опрокинул стаканчик и радостно затянул:

- Ми-и-и-ром правит вода!

Ми-и-иром правит судьба!

Пу-у-у-сть налетит волна

Пп-у-усть нас осветит луна,

П-у-у-усть мы познаем той бездны огонь!

Пу-у-ус…

- Ой да заткнись ты уже! – крайне громко выразил возмущение сосед из другой кабинки – А то сейчас ты познаешь огонь в седалище от моего пинка!

Люц помедлил, решая, стоит ли заступаться и входить в конфликт с желающим выспаться «местным». Это промедление решило дело – Луон дунул на огонек свечи, плюхнулся на гамак, послышалось торопливое бульканье – выливались в жадную до хмеля глотку остатки из запрокинутой бутылки. Тихий звон пустой тары, чавканье рта, пережевывающего сыр, а следом богатырский храп, звучащий как хоровое пение сотни моржей желающих спариться и причем немедленно. Зажавший уши будущий островной властелин аки зеленая стрела вылетел из закутка и удалился прочь. Ему в спину послышалось хриплое и обреченное: