***
Корабли были готовы, и, наконец, экипажи разместились на своих местах. Три эскадренных крейсера, один из основных классов кораблей, составляющих ударную силу Тристанского флота. Хорошо вооруженные и бронированные корабли, более легкие, чем линкоры и дредноуты, но способные к выполнению куда большего количества задач, начиная от сопровождения конвоев до участия в штурмовых операциях флота, они как нельзя лучше подходили к выполнению главной цели экспедиции.
Флагманом эскадры стал только что прошедший модернизацию «Заря надежды», десятибашенный фрегат, снабженный репульсорными и рельсовыми орудиями основного калибра, размещенными в башнях и казематах, а так же батареями лазерных орудий и ракетных установок. Его двухкилометровый корпус украшали стаольные щиты с изображением наград, полученные кораблем во время участий в масштабных операциях Тристанского флота, в частности, войны с Белой Башней и при осаде Тристанского замка, когда родной дядя Эдварда пытался присвоить себе его титул.
Капитан фрегата, Федал Де Кастери, сначала высказался против того, чтобы его место занял корсар, но узнав, что непосредственно кораблем Северед командовать не будет, а лишь займет должность общего командующего эскадрой, отвечая за маршрут и точку назначения, все же согласился на его присутствие на капитанском мостике. Старый и опытный военный, помнивший еще деда Эдварда, в выглаженном белоснежном кителе Тристанского флота, бряцающий многочисленными наградами и знаками почета Тристана и Королевской армии, он ухмылялся сквозь небольшую бороду, исподлобья поглядывая на корсара, бывшего почти на полторы голову выше его самого. Если не присутствие Эдварда на мостике, он обязательно нашел бы, что сказать Севереду, какие у него есть размышления по поводу всех корсаров в общем и его одного в частности, но так сохранял только гордое молчание.
- Старт пройден успешно, - доложил оператор с дальней от капитанской надстройки части мостика, когда все три корабля, ревя стартовыми двигателями, медленно поднимались со своих мест в закрытых доках. Из-за резкого скачка гравитации и перехода на искусственную, у многих с непривычки могли начинаться головные боли и приступы тошноты, и даже Эдвард, проведший не одну сотню часов на борту, почувствовал, что его начинает мутить. Сказывался тот факт, что вот уже больше года не ступал на борт воздушного корабля, не считая лихтеров на Поверхность. Оба апитана чувствовали себя отменно, не согласившись даже занять свои места в мягких креслах на мостике и оставшись перед пультом управления с большими голограммными экранами, куда поступала сейчас вся необходимая информация, начиная от состояния двигателя и заканчивая конечной точкой прокладываемого маршрута.
Крейсера поднимались все выше и выше, переключаясь на основные двигатели реального пространства и направляясь к точке для прыжка. Прыжковые системы, использовавшиеся на Рейнсвальде, считались одной из самых стабильных и безопасных технологий для быстрого перелета через огромные расстояния открытого Пространства, когда между островами могли пролегать десятки парсеков. Принцип действия опирался на теорию многомерности пространства, как и его нестабильности в этом мире. Подпространственные двигатели, буквально продавливающие корабль из одного измерения в другое, таким образом сокращая расстояние, оказались слишком опасными. Что-то в этом мире пошло не так, и пространства порой пересекались друг с другом, где-то объединяясь, а где-то расходясь в стороны. Границы между ними были очень тонкими, а порой наоборот, слишком сильными, чтобы корабль мог прорваться. Даже сверхтяжелые линкоры разрывало на части при таких переходах, а порой они и вовсе пропадали, больше никогда не возвращаясь в реальное пространство.
Прыжковые же двигатели использовали несколько иную технологию. Принцип «прыжка» состоял в том, что сквозь измерения проходил не только сам корабль, но и область реального пространства вместе с ним, выполнявшая роль подушки при переходах и защищавшая корабль от разрушения. Минусом было только то, что в точках входа и выхода из прыжка все в радиусе от нескольких десятков метров до нескольких километров захватывалось защитным полем корабля, в зависимости от его размеров, что могло приводить к серьезным разрушениям и даже гибели небольших островов, особенно если прыжок происходил слишком близко. Поэтому возле каждого острова существовали точки переходов, зачищенные и свободные, чтобы корабли могли без всяких опасений использовать прыжковые двигатели.
- Лучше использовать точку Б-четыре, - сказал Северед, указывая на ее отметку на голограммной карте, - более безопасный маршрут и выход из нее будет на близком расстоянии от Аверии. Заметив вопросительный взгляд барона, он добавил, - Лучше заранее узнать, что нас там ждет, чем вываливаться прямо перед носом у развернутых зенитных батарей. Кроме того, я не могу ручаться, что вся старая система защиты анклава от воздушных кораблей деактивирована. Мы в первый раз фиксировали локационные сети над анклавом, но это никак не могли быть местные. Мой корабль тогда прошел ниже зоны их действия, но он и был меньше по габаритам...
- Хорошо, - кивнул Де Кастери, а потом передал операторам, - рассчитать переход из точки Б-четрые. Сменить координаты.
- Давно не были на капитанском мостике? Навевает воспоминания? - спросил Эдвард у Севереда, когда «Заря надежды» лег на новый курс, заметив, как тот странно посматривает по сторонам, с ностальгией и будто сожалением.
- Да, господин барон, - кивнул корсар, - Вот уже четыре с половиной стандартных года, как я капитан без корабля... забавно, не так ли? А сейчас снова стою на капитанском мостике, направляясь к той начальной точке, что привела мой корабль к гибели. Странное совпадение...
- Если вы были правы и у нас все получится, будет вам новый корабль, - кивнул Эдвард, - даю вам свое слово. Вы показали себя действенным и надежным человеком, и если мое мнение о вас не изменится, имеете шанс стать моим другом...
- Звучит так, словно вы хотите сделать мне комплимент, - усмехнулся корсар, - но ваше раздутое самолюбие не дает ему нормально вылезти наружу... Не обижайтесь, это всего лишь шутка. И помогаю вам не потому, что жду от вас каких-то подарков или благодарностей, я принес клятву верности герцогу Камскому, и его просьбы для меня равносильны приказаниям. Хотя, не могу не признаться, что с вами приятно работать, вы тоже производите впечатление надежного партнера...
«Переход в прыжковый режим! Переход в прыжковый режим!» одновременно с включившейся сиреной заговорил механический голос, сообщавший о том, что корабль готов к пересечению тонкой грани реальности, отделявшей измерения одно от другого. «Всему экипажу занять места по штатному расписанию! Внимание! Переход в прыжковый режим! Всему экипажу занять места по штатному расписанию! Внимание!...» - сирена оповещала каждый коридор и каждую каюту о том, что сейчас должно произойти. Всем, кто находился на корабле, следовало оставаться в своих каютах, анаходившимся на постах вахтенным занять свои места, готовясь к любой возможной ситуации.
Переход в прыжок прошел практически гладко, корабли согласно принятому графику один за другим перешли на прыжковые двигатели, выйдя из привычной реальности. Со стороны такой прыжок выглядел так, словно корабль исчез в распахнувшемся портале разорванного пространства, оставив после себя лишь клубящийся туман, и то полностью развеявшийся за несколько секунд. За это же время крейсер, если считать относительно системы координат реального пространства, уже успел пройти несколько тысяч километров.
Эдвард спокойно вздохнул, когда тревога отключилась, и снова можно было покидать свои места. Все внешние камеры во время прыжкового перехода заблокированы, и дисплеи панорамного обзора на капитанском мостике отключены, из-за чего могло показаться, будто корабль стоит на месте. Работала только вычислительная аппаратура, рассчитывающая маршрут, какой необходимо пройти, чтобы выйти обратно в реальное пространство в необходимой точке. Он никогда особенно не пытался разобраться в этой технике, и, видя быстро бегущие столбики цифр на экране, подумал, что и не очень хочет в этом разбираться.
