На рабочем месте Марьяну поджидала делегация менеджеров. Они наперебой поздравляли её со вступлением в должность и требовали всего сразу. Получалось, от неё хотели, чтобы:

• заработал факс;

• перестала глючить АТС;

• картриджи не заправлялись, а покупались;

• Введенский прекратил гоготать;

• в офис привозили нормальные обеды;

• в туалете появилась бумага;

• вообще везде появилась бумага и никогда не кончалась;

• клиенты не доставали службу поддержки;

• наступил мир во всём мире.

• Отдельной строкой все хотели понимания, чего ради они тут впахивают.

Когда страждущие рассосались, Марьяна вынула из сумочки своего старинного друга. Плюшевый крокодильчик Ливси преданно смотрел на неё блестящими глазками.

– Ну что, Ли, – печально сказала Марьяна. – Похоже, мы с тобой начинаем пользоваться успехом. Мы нужны людям, ты можешь себе представить?

Крокодильчик, как всегда, промолчал.

Имя: Артур Введенский.

Возраст: 27 лет.

Семейное положение: холост.

Образование: программист.

Внешность: рост 180 см, вес 78 кг, рыж и нечесан.

Вредные привычки: идиотские шутки; курящий.

Стиль одежды: идиотский.

Любимая музыка: 60 гигабайт в плеере.

Любимая книга: bash.org.ru.

Любимый фильм: «Догма» и прочий Кевин Смит.

Цель жизни: чтобы не докапывались и про любовь.

На рабочем столе, не считая компьютера:

• груда распечаток MSDN;

• скомканные бумаги;

• три пары наушников разного размера;

• диск с игрой «Монти Пайтон и Святой Грааль»;

• стойки с компактами;

• пустые пачки из-под сигарет «Голуаз»;

• большая кружка с зелёными крышечками из-под «7-UP»;

• шнуры, провода и разъёмы;

• книжка Кинга «Тёмная башня»;

• два раздолбанных палма;

• микрофон;

• блистер анальгина;

• рваный бумажник;

• упаковка вяленых бананов;

• мерзкие липкие жёлтые листочки;

• сетевая карта;

• раскуроченный мобильник «Сименс»;

• пластмассовый калейдоскоп с призмой вместо стекляшек;

• граммофон. Граммофон Артуру достался от прабабушки, и он всегда держал его на рабочем месте, уверяя, что оный агрегат снимает вредное излучение компьютера лучше любого кактуса. Многие верили.

После обеда деятельность фирмы «Полный Щит» стала казаться более осмысленной. Очередь к водопою уменьшилась, в девичий щебет вкрались «дебет» и «кредит», блудные программеры угнездились за мониторами и мирно жужжали, даже Артур перестал корчить Вергилия и ушёл вариться в собственном котле. Только генеральный директор никак не мог угомониться и возникал то тут, то там с вопросами, ценными руководящими указаниями и комментариями. К нему вежливо прислушивались и незлобиво посылали к бую.

Марьяна совсем закопалась: счета, расписки, адреса, просьбы и требования образовали в её голове некое подобие Монблана. Бумажная гора вертелась, подмигивала и, вообще, вела себя непотребно. Когда Монблан начал голосом Левитана зачитывать финансовую отчётность за прошлый квартал, генеральный вспомнил и о Марьяне. Он возник возле её стола и глубокомысленно спросил:

– Ну как?

– Бардак, – девушка подняла голову. – Ой, извините, Саша. Разбираюсь потихоньку…

Директор хмыкнул.

– Пропуск-то себе сделала?

– Спасибо, что напомнили! Охранник у вас просто упырь. Если бы вы сегодня не прислали Введенского, торчала бы там битый час.

– В смысле? Никого я не присылал, думал, сам тебя встречу, задержали вот… Ну ты это, пропуск – и домой, хватит с тебя на сегодня, шесть уже. Наши-то работнички до ночи фигнёй страдают. Давай распишусь, заламинируешь потом – и все дела.

Пока Саша расписывался на пропуске, Марьяна глянула на часы и мысленно обозвала себя дурой. Обещала ведь через два часа в «Езду» вернуться, а сама… Она поблагодарила генерального, кинула в сумочку крокодильчика и бросилась к выходу.

– Всем пока!

Офис нестройно загудел в ответ.

Когда запыхавшаяся Марьяна вбежала во двор, Эдик запирал дверь. Не оборачиваясь, он произнёс:

– Да вы везунчик, Яночка. Ещё бы пять минут, и долбились бы в эту, – он постучал по двери, – железяку. Но хотя бы завтра на вас можно рассчитывать? К девяти нуль-нуль, милочка.

Сухо кивнув, он подошёл к серебристому «Пассату».

– Вас подбросить?

– Спасибо, не надо. Уроните ещё, – буркнула Марьяна и в расстроенных чувствах двинулась обратно.

Эдуард проводил её долгим задумчивым взглядом. По лицу его ползала едва заметная улыбка.

Домой девушка пришла уставшая и злая. Налив себе чаю покрепче, она попыталась скрыться в комнате, но мать не дремала.

– Как успехи? – сладчайшим голосом поинтересовалась она.

– Прекрасно! Лучше не бывает! – рявкнула Марьяна.

– То-то я и смотрю, – не смутилась мать. – Видок у тебя прям цветущий. Ботинками будешь кидаться?

– Тамара, кончай девку глумить, – крикнул из туалета отец. – Первый рабочий день у человека! Себя вспомни!

Марьяна благодарно посмотрела на сортирную дверь. С отцом у них всегда было полное взаимопонимание.

«Езда» встретила Марьяну распахнутой входной дверью и молчанием. По пустому коридору ветер гонял какие-то бумажки. Комнаты были отперты и безлюдны, лишь в бухгалтерии факс натужно выплёвывал бесконечную ленту, покрытую не то арабской вязью, не то просто разводами термокраски. Марьяна тихонько позвала Эдика и осеклась: голос будто утонул в вязкой тишине. Сквозь эту тишину ей послышался слабый сдавленный писк. Они что, забыли здесь кошку? Она же умрёт. Девушка дошла до конца коридора. Мяуканье стало чуть громче, но кошки нигде не было видно. И тут Марьяна обнаружила красную запертую дверь. Наверное, кошка там и не может выйти. «Зяма, девочка!» – позвала она и подёргала за ручку. Дверь медленно открылась, и кошка заверещала как резаная. Резаная. Резаная. Резаная…

Будильник, чтоб его.

«Езда» встретила Марьяну приветливым гулом голосов. Сотрудники турфирмы, подтянутые и бодрые, собирались в комнате с зелёной дверью. Ровно девять, с гордостью подумала девушка, могут же вовремя! Хоть где-то.

Эдик, важный и улыбчивый, как американский пастор, подхватил её под локоть и провёл сквозь толпу.

– Вы, Яночка, у нас человек новый, так что сегодня просто посмотрите, а завтра и участвовать будете. Кстати, чтобы завтра этого свитерка не было, а была белая блузка. Дресс-код, понимаешь, – Эдик захихикал.

Тем временем народ подтянулся, и все построились полукругом, лицом к небольшому водопаду в углу просторной зелёной комнаты. Девушки стояли в первом ряду, мужчины за ними. Лица у всех были серьёзны и торжественны. Марьяна сидела в углу и не понимала – утренняя линейка, что ли? Эдуард похлопал в ладоши, призывая к тишине, и вышел на середину.