Пароход причалил. Вовка, подхватив сумку, вприпрыжку побежал по сходням. И тут случилось такое, что, брякнись прямо к его ногам в воду раскалённый шипящий метеорит, Вовка и то меньше поразился бы.

Та самая женщина, про которую Вовка сказал кассиру, что она его тётка, вдруг окликнула его:

— Сюда, Вова, сюда!

И видя, что Вовка не может сдвинуться с места от испуга и удивления, добавила:

— Да, да, я тебя зову…

— Ну, чего стал! — сердито отодвинул его плечом мужчина с тяжёлым чемоданом. — Путается под ногами… А вы, мамаша, чего смотрите? Заберите ребёнка!

— Идём. — Женщина взяла Вовку за руку и повела к машине, обтянутой пропылённым брезентом.

Ошеломлённый Вовка прошёл несколько шагов, а потом всхлипнул и выдернул руку:

— Куда вы меня ведёте? Что вам от меня надо?

— Ну, чего ты испугался, глупенький? — погладила его по голове женщина.

Вова досадливо мотнул головой.

— Успокойся. Позвонил мне твой дедушка, описал твои приметы, очень просил встретить и завтра же на обратный пароход посадить. Пойдём же, машина ждёт.

Теперь уж ничего не оставалось, как послушаться и сесть в машину. И надо же было деду позвонить! Теперь эта незнакомая тётка ни за что не отпустит его одного в поле искать агронома. В лучшем случае пойдёт с ним. А так уже неинтересно. И почему это его все считают маленьким, несамостоятельным? По головке гладят…

Вовка неприязненно покосился на загорелое обветренное лицо своей спутницы.

Машина свернула в ворота и остановилась во дворе длинного одноэтажного здания, крытого красным железом.

— Вот и приехали! — весело сказала женщина. — Теперь пошли ко мне, гостем будешь.

— Некогда мне по гостям расхаживать, — угрюмо буркнул Вовка. — Я по делу приехал.

— Ах, да, — засмеялась женщина. — Это насчёт огорода?

В полутёмном коридоре было много дверей. Возле одной из них женщина остановилась и стала искать в сумочке ключ. На двери висела какая-то табличка под стеклом. Вовка пригляделся: «Главный агроном совхоза Н. А. Калашникова». Главный агроном!

— Ну, чего же ты стал? Проходи. — Женщина легонько взяла Вовку за плечи и протолкнула в открытую дверь кабинета. — Первым долгом дедушке позвоним, а то он тревожится…

Билет на обратный пароход покупала Вовке сама Нина Андреевна — так звали главного агронома. И вообще она обращалась с ним, как с маленьким: гладила по голове, поправляла воротник у рубашки, а на прощанье даже чмокнула его в макушку. Вовка всё выносил мужественно — ради дела стоило пострадать. Он крепко держал в руках авоську с большой тёмной бутылкой и бумажными пакетиками. В них было спасение для бабушкиного огорода, первого в посёлке Новом.

В начале первого урока Вера Николаевна сказала:

— Люба Радченко, книжки из портфеля не выкладывай. Пересядь к Юре Дечули, а Вова Дигор сядет с Геной Каргиным.

Никто в третьем классе этому не удивился. Только лишь кончался сентябрь, а Любашу пересаживали третий раз, потому что ни с одним из своих соседей она не могла ужиться.

Вот и вчера на уроке письма она будто бы нечаянно посадила кляксу в тетрадке Гены Каргина, а он в отместку на уроке рисования так подтолкнул её, что у Любаши сломался синий карандаш, которым она раскрашивала речку. Любаша тогда взяла чёрный карандаш и — раз, раз — кругами зачертила замечательный пароход, который только что нарисовал Гена. Получилось, будто чёрные клубы дыма окутали пароход, не хватало только огня.

Но вместо парохода вспыхнул сам Гена. Раз, раз, раз! Любаша тоже в долгу не осталась. Словом, разгоревшийся пожар пришлось тушить Вере Николаевне.

Теперь ребята сочувствующе смотрели на Юру Дечули. А он спокойно отодвинулся к самой стенке и раскрыл задачник.

Любаша, едва успев положить книжки на новое место, провела пальцем по крышке парты воображаемую линию и шёпотом предупредила:

— Вот это моя сторона, а вот это твоя. И только попробуй через границу сунься!

Юра промолчал, и Любаша подумала, что все мальчишки, которых она до сих пор встречала, трусы, а этот — самый главный трус.

Школа, в которой учились Юра и Любаша, была маленькая. В ней работали только две учительницы. Вера Николаевна вела первый и третий классы, а другая учительница — второй и четвёртый.

Когда третий класс писал упражнение или решал задачи, Вера Николаевна читала и считала вслух с первоклассниками, показывала, как писать буквы, а потом переходила на другую половину комнаты, к третьему классу. И хотя ребят в обоих классах было немного — в первом одиннадцать да в третьем девять, — Вера Николаевна очень уставала, особенно с малышами первоклассниками, пока учила их читать.

Старшие, третьеклассники, это сознавали и, как могли, старались помочь своей учительнице. Любаша тоже, наверно, понимала, да характер у неё был такой, что она вольно или невольно почти на каждом уроке мешала Вере Николаевне.

…Когда все ребята вышли на перемену, Любаша не сдвинулась с места. Юра, сидевший у стенки, встал и выжидающе смотрел на свою соседку, которая сосредоточенно копалась в портфеле.

— Ты скоро? — наконец не выдержал Юра.

— А тебе чего?

— Так уже все ребята пошли…

— Ну и что?

— Ну, выпусти…

— Подумаешь… Вот пёрышко найду, тогда встану…

И здесь Юра промолчал. Любаша полперемены искала в портфеле пёрышко, потом, видно, ей самой это надоело, и она помчалась во двор. Юра не спеша пошёл за ней.

Ребята играли на поляне возле школы. Поляна была большая, поросшая травой и окружённая зарослями черёмухи, боярышника, колючего ореха. Любаша уже успела присоединиться к первоклассницам, скакавшим через верёвочку.

Две маленькие девчушки старательно, изо всех сил крутили скакалку, а Любаша прыгала, высоко выбрасывая худые ноги, то и дело встряхивая головой, чтобы откинуть рыжеватую чёлку, падавшую на глаза.

— Ну как? — спросил Юру Гена Каргин, кивая на Любашу. — Над тобой ещё «выкиндрючки» не выстраивала? Уже? Знаешь что, давай, когда она из школы будет идти, надаём ей? А то я её вчера два раза как следует стукнул и один раз так себе. Давай дадим, чтобы помнила.

Но Юра отрицательно помотал головой.

— А ну её…

Нет, Гена никак не мог понять, почему Юра, который уже убил из ружья двух белок и первый помощник у отца на рыбалке, — почему этот Юра трусит перед какой-то конопатой девчонкой. Он не знал, что Вера Николаевна вчера по дороге домой серьёзно разговаривала с Юрой о Любаше.

«Уж я на тебя надеюсь, Юра, — сказала она. — Ты всегда хорошо ведёшь себя на уроках, может, и Любаша возьмёт с тебя пример…»

Нет, огорчать Веру Николаевну было нельзя. И Юра до конца уроков терпеливо переносил Любашины требования:

— Отодвинь книжку, она на мою сторону попала… Опять твой локоть через границу перешёл, убери сейчас же!

Последним сегодня был урок труда. Вера Николаевна отпустила первый класс домой, а третьему сказала:

— Ребята, скоро наступят холода. Сегодня мы с вами будем утеплять окна в школе. Они ведь как раз на Амур выходят, а знаете, какой зимой ветер с Амура?

Ребята даже поёжились. Им послышалось, как свистит, завывает пурга, наметает на тропинках большие сугробы, так что по утрам приходится идти в школу с лопатой… Но ничего. Сторож дедушка Заксор жарко топит печки, нужно только уберечь тепло, не оставить в окнах ни щёлочки.

— Мы с девочками останемся мыть рамы, — продолжала Вера Николаевна, — а мальчики пойдут в тайгу за мохом: положим его между рамами. А ты что хочешь сказать, Любаша? — спросила она, заметив, что та подняла руку.

— Я тоже хочу в тайгу за мохом…

Остальные девочки негодующе всплеснули руками: будто они не хотят пойти в тайгу! А кто будет мыть рамы?