— Нет!!! — прошептала я, очнувшись лишь тогда, когда трусы основательно поехали вниз. Одна шелковая лента ослабла, а я вцепилась в них, подтягивая их на место. Свободной рукой я оттолкнула его, сражаясь как офигевший котенок, внезапно очутившийся в добрых, заботливых детских руках.

Император отпустил меня, но его рука все еще, едва касаясь, лежала на моей талии. Трусы чуть снова не съехали, а я вцепилась в них намертво.

— Я напугал тебя… Прости… — прошептал он, а его пальцы прикоснулись ко мне, заставив меня вздрогнуть от теплой волны, которая разливалась по телу. На щеке у Императора была отчетливая царапина от моих ногтей, а он удивленно прикоснулся к ней свободной рукой, глядя на кровь, отпечатавшуюся на пальцах.

Я сделала шаг назад, чувствуя, как его рука снова прикоснулась к моей талии, вызывая миграцию мурашек по всему телу. Какая-то мурашка водила других по всей спине, уверяя, что лет через сорок они найдут попу обетованную. Кто-то дал сигнал музыке играть, а гости сделали вид, что ничего не случилось.

— Только не уходи… — прошептал Император, не сводя с меня глаз. Я резко выдохнула, чувствуя, с какой нежностью меня берут за руку, как проводят пальцем по тыльной стороне ладони, и как осторожно, едва касаясь, придерживает ее в своей руке.

Серая сталь, спрятанная в ореоле кружева, смотревшая на мир, как на продукт жизнедеятельности, превратилась в озера нежности… Император вел пальцем сладкую, трепетную линию по моей ладони, заставляя мое сердце болтаться на волоске.

Внезапно меня что-то кольнуло. Сердце сжалось при мысли, что ему подошла бы любая, кто напялил бы на себя комплект украшений и тунику. Эта мысль вернула меня в суровый мир реальности.

— Дорогой мой, — усмехнулась я, снимая с его лица маску и рукой не позволяя сдернуть свою. — Ты придумал меня, придумал мне цвет волос, характер, но ты ничего обо мне не знаешь! Я не хочу каждый раз подниматься на скользкий пустой пьедестал твоей мечты, к которому ты будешь носить цветы! Может, кто-то другой и готов был всю жизнь подыгрывать тебе, но не я. Я — не кукла и не идеал. Прости, я слишком долго молчала.

Я схватила с подноса бокал с вином, жадно опустошила его и разбила о стену. Моя рука потянулась за новым! Почему мне так тяжело?

— Только не говори мне, что женщина, которая пьет, как лошадь, это — предел твоих мечтаний? — я подняла брови, а маска чуть съехала на нос. Я придержала ее и вернула на место, стараясь не терять ручное управление трусами, которые норовили сползти. Должна же во мне оставаться хоть какая-то загадка?

— Но это еще не все! — осмелевшим голосом анонсировала я, чувствуя, как мне в голову бьет терпкое вино. В списке «Разочаровать мужчину» было еще много пунктов.

— Я подержу твои волосы, когда тебе станет плохо, — усмехнулся Император, глядя, как я вливаю в себя третий бокал. — Я буду утешать тебя всю ночь, пока ты будешь страдать, а наутро, когда тебе станет легче, мы поговорим на эту тему. Утром я подпишу сухой закон во дворце и частично за его пределами.

— Ты не в моем вкусе, — я снова сделала глоток, подплывая поближе к какому-то блондину в маске, который тревожно посмотрел на Императора и тут же решил сменить пол. По — крайней мере, глазами. Судя по взгляду, он уже делал новую стяжку и укладывал паркет. — Мне нравятся голубоглазые блондины со светлыми волосами! Молодой человек, а что вы делаете сегодня вечером?

— Ммм… — промычал придворный, явно согласовывая планы на вечер с инстинктом самосохранения.

— Я могу ответить. Он скачет отсюда в свои владения, — усмехнулся Император, а блондин закивал, готовясь к кругосветке. — Причем так быстро, как только позволяют кони и карета.

— Мне не нравятся брюнеты! Мне нравятся блондины! — капризно произнесла я. Какая-то необъяснимая злость, подогреваемая вином, душила меня, а я со странным сожалением выбирала новую симпатичную жертву будущих политических репрессий. — Я тебе уже сказала. Мне нравятся блондины! Я органически не перевариваю брюнетов. Ты никогда не спрашивал, что мне нравится!

— А ты никогда не отвечала! Обернись, — послышался голос за моей спиной. Я с интересом обернулась, делая глоток, которым тут же поперхнулась, глядя на то, как рука Императора сжимает какой-то странным медальон. Его волосы стали золотыми, завиваясь красивыми локонами, лицо, правда, не изменилось, зато глаза стали синими-синими, как васильки.

— Как ты это сделал? — прокашлялась я, глядя, как он отпускает медальон. Его волосы снова стали черными и прямыми. Ответом мне была улыбка. Придворные стояли, опустив глаза. Мне кажется, или они уже не просто хранят молчание, но и хоронят его.

— Тебе не удастся меня разочаровать… — прошептал вкрадчивый голос, а по моей шее сладкой пьянящей волной скользнули пальцы. Он что-то шептал мне, а в моих глазах двоились и троились сверкающие розы из серебра — застежки его камзола.

— Но можешь попробовать… — услышала я страстное руководство к действию.

***

Я проснулась, уткнувшись во что-то черное, пахнущее горьким цитрусом. С трудом разлепив глаза еще раз, я тяжко выдохнула и недоверчиво посмотрела на серебряные застежки — розы… Да! Изо рта пахло так, что можно сбивать драконов на подлете!

Я резко дернулась, глядя на черный камзол, который исполнял обязанности подушки. Маска съехала с лица и упала вниз. Я хоть дома? Дома! И это радует. Так! Вспоминаем, что вчера было? Я зажмурила глаза, а потом потрясла головой, глядя на задравшуюся тунику и отпечаток украшений на коже. Ожерелье прозвенело тяжелыми колоколами, заставив сморщиться.

— Вчера был бал! — шмыгнула носом я, зевая и постанывая. — Предположительно вчера.

Я откинула одеяло и увидела, что чего-то не хватает. Чего-то очень важного… Кто ж меня так…

— И бал, видимо, прошел замечательно! — прокашлялась я, натягивая тунику обратно на подмерзающий филей. Покачиваясь, я натянула на себя одеяло и пошлепала в комнату, пытаясь воспроизвести хоть какие-то события в памяти. Если те обрывки, которые встают перед глазами — правда, то пока я оправдывала чьи-то ожидания, он оправдывал мои подозрения.

— Зеркало! — просипела я, выглядывая из-под одеяла. — Покажи мне бальный зал! Очень надо! Пожалуйста!

— Как прикажете, богиня! — заорало зеркало, а я простонала, налив себе водички из-под крана.

Огромный и уже знакомый зал тщательно оттирали многочисленные и трудолюбивые слуги. Перевернутые столы, разбитая посуда, которую собирала какая-то служанка, заставили меня поперхнуться водичкой. Портрет Императора с красными потеком на лице, кропотливо оттирал какой-то седой мужик на деревянной стремянке. Он промакивал потеки, пока внизу бегал какой-то паренек, подавая чистые салфетки и собирая грязные. Рядом с портретом виднелись отчетливые следы чьей-то косорукости.

— Она схватила бокал, — послышался шепот, а я сразу насторожилась и нервно сглотнула в предвкушении увлекательного рассказа. — И залезла на стол! Представляешь? Все гости стоят, а она по столу идет и ногами все переворачивает. Она что-то пела. Поет она ужасно! А потом стала танцевать! Танец еще такой странный! Одна рука на бедре, а второй она над головой размахивала, словно муху ловила!

Есть хорошая новость! Трусы на мне тогда еще были! Я сидела в кресле и нервно куталась в одеяло. Спаси меня, одеяльце!

— Не может быть! — ахнула еще одна полотёрша, собирая осколки какого-то фужера. — И? Что дальше? Не томи!

— Стол под ней затрещал, а она перевернулась вместе со столом, но Его Величество бросился к ней, поймал ее и дал свой камзол. За это она облила его вином! Прямо взяла и вылила бокал ему на голову! — с ужасом произнесла служанка. Я мысленно умоляла пощадить мою нежную, ранимую и неокрепшую после вчерашнего психику. — Потом меня позвала кухарка, а когда я вернулась, тут такое творилось! Гостья в тунике бросала бокалы в портрет Императора и призывала людей к революции!

К чему призывала? Я скривилась, снова прячась в одеяло и осторожно высовывая кончик любопытного носа. И это тоже я? Отлично. Спасибо, не щадите. Рассказывайте, как есть…