Объяснительная записка Богу

Всю прошлую неделю Мы создавали яблоко, которое никто не сможет съесть. Создали саженец и высадили в Райском Саду среди неподъёмных камней. Саженец прижился, отцвёл, яблоко завязалось и выросло, зреет.

В понедельник Мы маялись и не знали, чем заняться, к вечеру решили создать вселенную.

Вторник Мы потратили на поиск уравнения вселенной, к вечеру выбрали теорию струн.

Всю среду Мы решали уравнение теории струн и разбирались с краевыми условиями существования вселенной — уравнение так и не решилось. К четвергу Нам это дело наскучило, и Мы создали вселенную, где уравнение благополучно решилось Большим Взрывом.

Четверг длился чертовски долго, но Мы так и не дождались формирования солнечной системы. Утром в пятницу Мы рассчитали, что ждать ещё миллиард лет, наше терпение лопнуло, и Мы поместили в новую вселенную наш бэушный террариум Млечный Путь с гадами.

Потом настала ночь с пятницы на субботу, террариум прижился, теория струн заработала. К утру субботы наши черепашки изрядно вымахали, поработили Млечный Путь и двинулись дальше. Всю субботу Мы торговались с черепашками и к полуночи выкупили у них краешек Млечного Пути.

Всю ночь Мы надеялись на появление людей, но тщетно. Тогда к утру воскресения Мы поторопились и создали их по своему образу и подобию.

Воскресенье было выходным, поэтому Мы отправили наш проект на хранение в Райский Сад, а сами отсыпались.

В понедельник Мы долго раскачивались и добрались до Райского Сада к полудню. К этому времени рептилии уже подговорили людей съесть яблоко, то самое. И началось такое…

Бог,

восьмой день от рождества вселенной,

Райский Сад.

…сверху раздался лязгающий металлический звук, и веревка заскользила вниз, всё быстрее и быстрее. Девушка ухватилась за моё плечо, но рука сорвалась, а обрывок каната чиркнул пряжкой по отвесной стене, рядом с которой мы висели.

Это был пятнадцатый этаж, но, клянусь, никаких сценических приёмов, используемых в фильмах и в литературе для эффектного изложения, не было. Ни замедления восприятия, ни последнего зрительного контакта между мной и Таней. Ничего.

Одновременно с этим я начал обретать силу: мозговой потенциал нарастал, миг — и я обрёл чувство предвидения в полном объёме — сразу же увидел в будущем, как Таня лежит у подножья этого дома, способность читать мысли заполнила сознание животным ужасом её страха. Я инстинктивно рванулся к девушке, видя, что уже не успею, что пока слишком слаб, ещё бы чуть-чуть, но уже поздно!

Она упала очень быстро, и глухой еле слышный удар донёсся снизу.

Я был в шоке, сердце колотилось, стальные пряжки и карабины флегматично позвякивали друг о друга в такт дыханию, и морозная тишина зимы оглушала. Всё кончено.

Всё кончено.

Нет. Повторяю, никто ещё не понял, но всё кончено.

Она была последней. Пос-лед-ней. Таня была последней!

Накатила энергия, всесилие, мощь, власть, способность.

Созрей я на минуту раньше! Я бы одним усилием воли остановил бы Танино падение. Одной миллионной моей силы хватило бы, чтобы спасти её и унести прочь.

Я мог бы даже остановить время.

Но полное созревание опоздало.

Я дрожащими пальцами отстегнул карабины, оставив верёвку свободно болтаться у стены, и плавно левитировал на белую землю рядом с телом. Наклонился и коснулся пальцами Таниных чёрных волос, разметавшихся в снегу.

Я не заплакал, одна слеза щекотно пробежала от уголка глаза по щеке.

Я развернулся и зашагал прочь, вслушиваясь в хрип снега под ногами и дивясь, насколько эфемерна мощь, снизошедшая на меня теперь, когда смысла в ней нет.

Сколько мне осталось? Неужели придётся начинать всё снова, сколько ещё веков пройдёт, прежде чем я снова проиграю?

Сколько существует Мир? Столько раз я и проигрывал.

Погуляю в парке напоследок, полюбуюсь чёрными воронами на голых ветвях деревьев на фоне небесной синевы в ноябрьском солнечном огне…

Нас было пятеро, маленьких детей, я был самым младшим — всего семь лет. Кроме меня, два мальчика и две девочки. Им всем по восемь и по девять лет. Разница не бог весть какая, но только не в детстве. Напротив, семь лет и девять, гусеница и бабочка, малыш и школьник.

Вокруг ходят люди с тюками, большими сумками, рюкзаками.

Это автобусная станция в городе под называнием Бийск, что в Алтайском крае, а нас знойным летним днём ждёт увлекательная поездка в горы.

Вот-вот должен подойти автобус, чтобы поглотить потную толпу пыльным салоном и пять долгих часов трястись по горным серпантинам над горящими солнечными бликами пенистыми потоками.

Девочка с длинными каштановыми волосами — Маша(0.1)* несколько флегматично снимает куртку, надобность в которой с наступлением полудня отпала, и сосредоточенно складывает, чтобы уложить в рюкзак.

Иногда я засматриваюсь на Машу, это приятно, словно любуешься цветами. В будущем сила её зелёных глаз не будет знать границ. Главный мотив Машиного характера — спокойствие и очарование изумрудной ивы, склонившейся над прохладным озером, покрытом лилиями.

Олег(0.1)*, сидящий напротив меня, сосредоточенно хмурит чёрные густые брови, пытаясь угадать, какие у меня козыри на руках. Парень в полтора раза больше меня, массивный, кареглазый, черноволосый, его родители из Еревана. Он вспыльчив и энергичен, а его видимая неуклюжесть обманчива. Огонь, сила, широкая душа.

Он порой поглядывает на Машу, но я ещё не умею ревновать.

И, пожалуй, никогда не буду: вряд ли женщина сможет встать между нами. Это то, что называется настоящей мужской дружбой. В будущем не раз Олег повторит, что только я, Иван, понимаю его и больше никто. Это — истина.

Светленькая, голубоглазая девочка с хитрым выражением лица, чем-то похожим на лисье, сидела рядом и места себе не находила, стараясь заглянуть то в мои, то в Олеговы карты. Это Сашенька(0.05)* самая "взрослая" из нас.

Витя(0.05)*, самый умный и дисциплинированный с обычным скучающим и критичным выражением лица поглядывает по сторонам, готовый встать в любой момент и пойти к автобусу. Если оказаться с ним рядом, то на все сто процентов попадёшь на то правильное место, именно рядом с которым раскроются двери автобуса, и толпа сама втолкнёт тебя на самые удобные места. Виктор — это мозг. Он уже давно знает и мои, и Олеговы карты, даже знает, кто из нас какую ошибку допустит, кто в конце концов выиграет.

Что я(0.35)* могу сказать о себе? Голубоглазый, беловолосый, вёрткий, подвижный, хитрый, скандальный, циничный. Вероятно, напротив, романтичный, мрачный, завистливый. Я всегда находился посередине. Сегодня я мог быть образцом честности, а завтра украсть из чужого кошелька трёшку. И в каждом из своих действий был бы абсолютно искренен.

— Ходи, — нетерпеливо подгонял Олег.

Я бросил туза, услышал победный вскрик противника и замер от возмущения, я бы выиграл, если бы не перепутал масти! Уверенный в победе я расслабился и вынул не ту карту.

— Стой! Я перехожу! Я кидал не эту карту! — я потянулся к тузу, но Олег накрыл её своей пухлой ладонью.

— Ты уже сходил! — возразил он.

Виктор поморщился, а Сашенька захихикала.

Мы с Олегом в упор уставились друг на друга.

— Я перехожу и выиграю! — прошипел я.

— Попробуй, — криво улыбнулся Олег, и был прав, шансов в драке у меня не было, а я ненавидел его в эту секунду.

— Кончайте, — собранно встал Витя, — автобус подходит.

Толпа хлынула к узким дверям.