Добравшись на попутках с дальнобоями, я успел заработать, подменяя водилу, пока тот мог выспаться и отдохнуть. Разгружал машины, бортовал колеса… хватался за все, что могло принести мне деньги. Спал, ел на автомате. Я понимал, что меня ждут. Мужик, присвоивший Ритку — не простой обыватель. Он тот, кто сам натянет, кого хочешь. Но мне плевать! Была бы цель! Даже если я сдохну, увидев боль в ее глазах — все не зря.

Определенно день — говно. Тошнит с самого утра. Щенуль еще заминировал вход и я вляпалась у самого порога в какашки. Савелию было смешно! А я блюю и убираю какашки… в разной последовательности. На улице глотаю кислород, будто меня в пакете держали. Муж выгружает у школы, целуя в щеку. Машу ему рукой и плетусь в этот муравейник, кладезь знаний.

Меня уже только ленивый не спросил: "где Шатрова?". Трубку не берет. В школе ее нет. Соберись, сопля! Штурмую очередной пробный тест. До стобальника мне далеко, но на восемьдесят могу вытянуть русский язык. Где эта Шатрова?! — мысли мечутся и я нервничаю еще больше.

На перемене покупаю в столовой стакан сока и булочку. На телефон приходит сообщение. Так и застыла, с плюшкой во рту.

"Сейчас ты выйдешь из школы и сядешь в мою машину. Попробуй дернуться или сообщить кому-то и твоя подружка умрет!"

Следом приходит фото растрепанной и зареванной Таньки, со скотчем от уха до уха. Не долго думая, пересылаю все Савелию. Пишу, что я выхожу из школы и сяду в машину.

Черный джип Матвея замечаю сразу. Он даже не скрывается особо. Каждый шаг отдается стуком в сердце. Нерешительность? Это не про меня. Матвей ведь не зверь, правда? Должно же быть в нем что-то человеческое? Еще я чувствовала вину перед ним. Это из-за меня он попал в армию. Косвенная, но вина есть.

— Телефон выбрось! Садись, — передо мной открывает двери изнутри. На Матвее толстовка с капюшоном и солнцезащитные очки. Не могу толком рассмотреть его лицо. Делаю, как он говорит: выбрасываю телефон и сажусь на переднее сидение, рядом с ним. Странно, что волнения почти никакого нет…

— Матвей! — тяну руку, чтобы дотронуться до его плеча.

— Грабли убрала! Переломаю нахрен! — цедит и авто срывается с места.

Кидаю взгляд на зеркало. В потоке машин должен быть хвост. Я никогда не бываю одна.

— Думаешь, твой муженек успеет спасти тебя? — хмыкает братец.

— Матвей, ты бы просто мог меня переехать машиной. Мог просто убить сразу. Что тебе нужно?

Королев молчит. Лишь видно, как он сжал руль и вены на руках вздулись.

— Моооть, я беременна. У меня будет малыш, — говорю тихо.

Матвей резко тормозит. Я едва успеваю выставить руки, чтобы не улететь в лобовое. Брат тяжело дышит. Снимает очки и поворачивается ко мне.

— Мне плевать на тебя и твоего ублюдка, поняла? — в серых глазах полыхает ненависть. Жуткая. Испепеляющая ненависть. Он едва сдерживает себя, чтобы не свернуть мне шею прямо сейчас.

— Прости меня, — я чувствую, как по щекам катятся слезы. — Прости за то, что позволила забрать тебя. Прости за то, что не помогла после. Мне говорили, что у тебя все хорошо.

— У меня все з@ебись, сестрица! А будет еще лучше, — кривая ухмылка делает его лицо безобразно отталкивающим.

МАТВЕЙ.

Ягодный аромат, исходивший от нее, бил по рецеторам, добираясь до мозга. Лепечет что-то про "прости", а у меня крыша едет. Хочу прокусить ее белую кожу и попробовать кровь там или сироп малиновый. Ее подружка предлагала себя, ластилась, заглядывала в глаза. Но у меня не встало. Полгода воздержания, а я бабу не хочу — предел полный. Наорал на брюнетку и заклеил рот скотчем, чтобы не трещала под ухо. Фоткой выманил Ритку. Знал, что малахольная пойдет спасать подружку. Что ж ты, сучка, обо мне так не волновалась? Резало сознание, что я для нее ничего не значу. За подружкой побежала, а на меня забила… Злость скручивала кишки.

Все беды от баб! Сколько раз я представлял, как наказываю ее. Ставлю на колени. Чтобы тряслась от страха и жалобно скулила… а потом. Сам не знал, что потом. Больше боли в глазах потом. Чтобы умылась слезами. И что, в итоге? — кошусь на источник кружащего башку запаха. Страха в ней — ноль! Только, мать его, жалость ко мне. Нахера мне ее жалость?! Бесит, сука.

Беременна она! Приехали, блядь! И тут я понимаю, что ничего не могу. Не потому что она брюхатая. Все не то! Я потерял ее насовсем. Не моя она и никогда не была.

А вот и архангелы подъехали! Нас отцепляют от других машин почти вкруговую. Маски шоу! СОБРовцы выскакивают из автомобиля и направляют оружие на меня.

— Выйти из машины! Руки за голову!

Выдыхаю и открываю дверь со своей стороны.

— Не высовывайся, — кидаю Ритке.

Меня скручивают и кладут мордой на капот. Повернув голову вижу глаза полные ужаса. Я ведь хотел это увидеть! Получите, распишитесь.

— Это брат мой! — начинает орать Ритка и выскакивает из машины. — Брат мой! Не трогайте его!

Ритка пытается вцепиться в бойца, который меня держит. Ее пробуют оттащить. Блондинка продолжает орать, чтобы меня отпустили. Выкручивается ужом. Лупит кулачками. Двинула ногой собровцу в колено, тот от неожиданности отбросил ее от себя. Ритка падает на асфальт. Волосы разметались. До моих ушей доносится стон. Это последнее, что помню из фоновых звуков. В голове что-то щелкнуло. Я рычал и рвался к ней, раскидывая все на своем пути. Дотянулся. Сжал хрупкое тело и прижал к себе. Хлопок. Даже боли не почувствовал. Только дикий страх в ее глазах… за меня.

— Мелкая…, - выдыхаю ей в губы.

РИТА.

Матвей начинает заваливается, как-то глупо улыбаясь. Ужас током прошибает все тело.

— Нет, нет, нет, — шепчу, хватаясь за его голову.

Меня отрывают сильные руки, которые я узнаю не глядя. Не отвожу взгляда от Матвея. Серые глаза закрываются. Брат лежит на дороге. Его переворачивают, подхватывают за подмышки и волокут в сторону… Муж разворачивает и впечатывает в свою грудь.

— Помоги, спаси его! Пожалуйста, спаси его! — меня трясет. Хватаюсь за отворот пиджака и поднимаю глаза. Янтарь жгет. Слышу скрежет его зубов.

— Его увезут в больницу. Жить будет, — обещает Савелий. — Я с тобой поседею, честное слово! — утыкается носом в волосы.

Верю ему. Жмусь ближе. Савелий пытается оградить меня от приехавшего оперативника. Начинаю порыкивать, что готова дать показания…

— Так вы, девушки, утверждаете, что никакого похищения не было? — следователь снова завел волынку.

— Мы все объяснили в письменном виде, — устало талдычу одно и то же.

Шатрова согласно кивает и откровенно зевает, поглядывая на входную дверь. Мы все устали.

— Это была шутка, — вяло поддакивает Танька.

Как оказалось, Таньку Матвей сфотографировал и тут же выпнул восвояси. Шатрова, обидевшись на такое поведение "любови всей своей жизни", забилась дома, отревев все глаза. В это время, дом Королевых просто вывернули наизнанку в поисках "заложницы"…

Мой живот жалобно заурчал, требуя пищи.

— Вы морите голодом беременную женщину, — начинаю наезжать и опускаю руку на животик.

Танька открыла рот и снова захлопнула. Фыркнув: "Я опять узнаю в последнюю очередь".

— Здесь распишитесь, — подвигает нам протокол допроса, гражданин начальник.

Я прочитала сначала свой протокол, затем Танькин и кивнув ей, что можно заверить подписью, вернула следователю.

Злые, растрепанные и ужасно голодные, мы сели в машину, которую выслал за нами Савелий.

— Вези кормить! — даю указание водителю.

— Ты почему не хочешь на выпускной? — возмущается Танька. — Муж не пускает?