Как только этой скотине Хлебникову не стыдно за то, что он натворил? Вон даже переговаривается с Киселёвым и бабулькой как будто происходящее в порядке вещей!

Пока они говорили про Алёну, которая, как выяснилось, просто ушла из дома и не вернулась, я быстро осмотрелась. Пару раз наткнулась взглядом на вещи мужа, не узнать которые было невозможно. И даже если бы прямо на старомодной люстре флагом гордо реяли его семейники, даже тогда бы его проживание в этом доме не стало бы настолько очевидным.

Хотя, зачем я ищу всё новые признаки его измены? Всё ведь ясно и так.

– Дарья, вы не могли бы повторить Клавдии Леонидовне историю появления у вас Никиты? – перекрикивая рёв ребёнка, спросил Киселёв. – Она не верит, что Алёна Дмитриевна могла так поступить.

Я всплеснула руками. Это просто дурдом какой-то!

– Его нужно покормить! Вы разве этого не понимаете? Веня!

Я прикрикнула на мужа, который совершенно спокойно, хоть и громко, говорил с лейтенантиком. Хлебников взглянул на меня с недовольством, а я едва удержала себя, чтобы не подлететь к нему и не начать выписывать мужу целебные оплеухи.

– Твоего сына нужно покормить! – с нажимом сказала я. – Он на искусственном питании или на естественном?

Хлебников опустил взгляд, а остальные стали смотреть на меня так, как будто одна лишь только я могла обеспечить младенца едой.

– Алёна давала ему грудь, – буркнул Веня.

Никита в этот момент немного подзатих, будто понимал, что речь сейчас о нём и, наконец-то, все его проблемы решатся. И конечно, совершенно не представлял себе, что кругом его крохотной персоны происходит настоящая драма.

– Прекрасно… И что нам теперь делать? – задала я риторический вопрос.

Сама же с собою справедливо решила: морить ребёнка голодом – последнее, что мы должны делать в сложившихся обстоятельствах.

– Придётся переходить на смесь, – всё же решила я. – Клавдия Леонидовна, ваша внучка не могла оставить вам какие-то продукты, о которых говорила, но вы о них забыли? – обратилась я к старушке, что стояла поодаль и теребила край древней кофты.

– Оставляла только в холодильнике что-то, – указала она на махину вроде Минска, который располагался на кухне.

Я прошествовала в данном направлении, решив прошерстить всё, что отыщется в шкафчиках. Открыла холодильник, обнаружила там пару кастрюлек с тем, что двухмесячному малышу ну никак не подходило. Потом нашла крупы и несколько банок тушёнки в пенале. И, в общем, всё. Запасы сахара, соли и лаврового листа, разумеется, даже не рассматривала.

Никита снова стал плакать, и я пришла к очевидному выводу. Если сейчас вся эта компания решит и дальше выяснять, где им искать чёртову Алёну, я просто развернусь и уйду. В случае необходимости – они знают, где меня искать. Ну а если мы сформируем какой-то план, который начнётся с кормления младенца – я возьму всё в свои руки, но лишь до момента, пока счастливый отец не обзаведётся сытым сыном и не продолжит поиски горе-мамаши уже без меня.

– Юрий, давайте мы поступим так. Сейчас пусть ваш сотрудник съездит в магазин и купит смесь. Я скажу какую. Ещё нужен запас подгузников, здесь совсем немного, – указала я на почти пустую упаковку, что лежала на спинке дивана в гостиной. – Этого пока хватит. Затем мы покормим ребёнка и уложим спать, я дам все нужные показания. Вы их запишете и дальше пусть Вениамин сам занимается Никитой.

На мужа я старалась не смотреть, но всё равно ощущала на себе полный недовольства взгляд. Плевать. Пусть смотрит как угодно.

– Хорошо, Дарья. Я думаю, что вы верно всё придумали, – одобрил Киселёв.

Кивнул лейтенанту и тот не нашёл ничего лучшего, чем всучить ребёнка «счастливому» отцу. Хлебников так опешил, что машинально забрал сына. Хотел наследника – получай.

Лейтенантик же так поспешно умчался прочь, словно всем своим видом показывал: он предпочтёт быть где угодно, но только не здесь.

Никита же, как будто поняв, что он на руках родного отца, снова успокоился. Или просто устал требовать еду и заснул.

А я, наскоро рассказав старушке обстоятельства прибытия Алёны ко мне домой, обратилась к мужу:

– Ну что, Веня… Выкладывай всё. Не терпится услышать твою версию событий.

Мне показалось, что Хлебников уже меня ненавидит.

Меня… Свою жену, которая ничего плохого ему не сделала. Просто узнала благодаря его деревенской бабе о том, какой он мерзкий лжец. Но именно меня он сейчас делал крайней.

Я с грустью вспомнила о том, что говорили замужние кумушки про их подруг, которые доходили до развода. Они умудрялись сделать их в своих мыслях виноватыми.

Разлюбил – виновата, что стала непривлекательной.

Захотел ребёнка на стороне – виновна в том, что остановилась на троих детях, а не стала рожать ещё и ещё, рискуя собственным здоровьем.

Судилась за имущество – была жадной сукой.

Не судилась – полной идиоткой.

Наверное, они бы даже в моём желании просто накормить ни в чём неповинного малыша нашли что-то крамольное. Как находил это Веня. Или, возможно, он в целом раздражался от моего присутствия. Я этого не знала.

– Нет, Даша, – решительно ответил муж. – Мы будем обсуждать это наедине.

Что ж… мне этого было достаточно. Взглянув на Киселёва, я помотала головой. Мол, всё. С меня хватит. Он воспринял это именно так, как я и желала.

– Дарья Александровна, я с вами свяжусь, если будет необходимость, – проговорил майор, и я только и смогла, что кивнуть, а после покинуть этот дом следом за лейтенантом.

Мне было более чем достаточно.

Добравшись до нашего «родового гнезда», которое сейчас мне казалось чужеродным и пропитанным присутствием Алёны, я быстро собрала вещи, бросила их в сумку и, сев в машину, направилась в город.

У меня в душе была пустота, в том числе, продиктованная пониманием, что мне придётся рассказать обо всём Майе и Эмилии. И сделать это я буду вынуждена в самом обозримом будущем.

Когда почти добралась до дома, мне на телефон стали поступать звонки. Наяривал – иначе не скажешь – Веня. Я примерно представляла, что именно он мог мне сказать. Наверное, станет просить пока не посвящать детей в его грязь. Но пусть держит карман шире. Я не из тех, кто станет играть в счастливую семью и параллельно резать себе руки в кровь об её осколки.

– О, мам… Ты рано! – удивилась Майя, когда я вошла в квартиру. – Мы тебя только завтра ждали.

– А то и послезавтра, – улыбнулась Эмилия, которая жевала яблоко. – Учитывая, как ты горишь скорым переездом.

Она покачала головой, без лишних слов и вопросов забрала у меня сумку и унесла в нашу с Хлебниковым спальню.

– Я умоюсь и сейчас приду на кухню, девочки. У нас с вами будет серьёзный разговор, – как можно спокойнее проговорила я, и тут же увидела на лице Майи испуганное выражение.

Вернувшаяся из комнаты Эми, которая тоже всё слышала, нахмурила брови и уточнила:

– Что-то случилось?

Всё, на что меня хватило – мотнуть головой, дескать, всё потом. А после я ретировалась в ванную, уже понимая, что эта беседа будет очень и очень непростой.

Пока мыла руки и прикладывала ледяные ладони то ко лбу, то к вискам, размышляла о том, стоит ли дождаться Хлебникова и разговаривать в его присутствии. И очень быстро пришла к пониманию, что не стоит.

Мы наверняка переругаемся, муж снова начнёт настаивать на том, что наши дела мы должны решать наедине. И что дети здесь не при чём, пусть даже такие взрослые, как Майя и Эмилия. Но он мог засунуть куда подальше свои желания оставить грешки в тайне. Дочери должны всё знать – в этом я была уверена на все сто.

Когда пришла на кухню, немного совладав с мыслями и эмоциями, Эми и Майя уже сидели за столом. Они о чём-то переговаривались, но когда увидели меня, притихли.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.