Вот они с Дружком снова на даче. К счастью, все спят. Жоли осторожно шмыгнул в калитку, тихо закрыл задвижку и приказал Дружку отправляться на место, а сам быстро юркнул в комнату, тихонько прокрался к своей кровати и, как был в сандалиях и костюмчике, — раз! — прямо под одеяло.

…Час спустя, когда мама и обе девочки проснулись, уставший Жоли спал глубоким сном.

— Жоли, — позвала мама, — Жоли, мальчик, ты что же не встаешь?

— Жоли, уже вовсю светит солнце! — крикнула Ютка.

— Жоли, пойдешь на пляж? Ты что, собираешься проспать все каникулы? — поинтересовалась Кати.

— Да ведь он в одежде! — приподняв одеяло, сказала мама, — И в сандалиях. В грязных сандалиях. Гадкий мальчишка! Где это ты разгуливал? А я-то думала, что ты исправился!..

Пробило девять часов, когда Жоли проснулся. Девочки уже давно играли в саду. И конечно, снова писали письма подругам.

«Если бы вы только знали, вы, зазнайки!» — думал Жоли, и опять его мысли обратились к письму. По правде говоря, хорошо было бы кому-нибудь рассказать, что рано утром он бросил письмо в красный ящик и что он сам его получит. Может быть, следовало бы рассказать об этом маме, но с таким условием, чтобы она никому ни словечком не обмолвилась. А может быть, Кати, если она пообещает не сказать Ютке, или Ютке, но чтобы та не говорила Кати. Лучше всего, конечно, было бы рассказать какому-нибудь мальчику. А может быть, дяде-соседу и Якабу. Но Якаб наверняка уже давно прошагал к источнику. Или… «Придумал!»

Жоли подпрыгнул и бросился на улицу.

— Жоли, ты куда? Иди завтракать!

— Потом, потом… Я только подожду почтальона!

— Зачем тебе он? Уж не ждешь ли письма? — поддразнивала Кати.

Но Жоли ничего не ответил: он был уже за воротами. Сел на камень за оградой и стал с нетерпением дожидаться, когда появится Балинт Киш-младший.

Ждать пришлось недолго. С лесной дороги свернул велосипед. Балинт спрыгнул и прислонил его к забору.

— Балинт! Балинт! — крикнул Жоли.

— Сервус, друг! Что нового?

— Сервус! Большая новость: у меня есть тайна!

— Ну что ж, хорошо!

— Знаешь какая?

— Если тайна, молчи, — посоветовал молодой почтальон. — Отнесешь письма домой?

— Домой… — повторил Жоли. — Да, но я хочу рассказать тебе мою тайну.

— Ну расскажи!

— Только поклянись, что никому ее не выдашь.

— Раз ты мне не веришь, не говори.

— Не скажу!

— Ну и не говори!

— Я написал письмо!

— Очень хорошо!

— И ты не спрашиваешь кому?

— Ты сам скажешь.

— Себе!

— Кому?

— Самому себе. Послал его домой. На конверте написал: «Жолту Ковачу, ученику 2-го класса. Будапешт».

— Это зачем?

— Я тоже хочу получить письмо. Никогда еще не получал писем.

— Понимаю. А ты указал точный адрес?

— Что?

— Адрес точный? Ты назвал улицу и номер дома?

— Я написал только «Будапешт».

— А улицу, на которой вы живете?

— Нет.

— Тогда твое письмо не дойдет.

Жоли растерялся.

— Я же написал: «Жолту Ковачу. Будапешт».

— Ты что, не понимаешь, что этого мало? В Будапеште очень много ребят и много улиц и домов. Почтальон просто не сможет тебя найти.

— Найдет! Он меня знает.

— Кто тебя знает?

— Дядя почтальон. Шандор Байус.

— Ах ты маленький проказник! В Будапеште сотни и сотни почтальонов. И твое письмо может и не попасть к дяде Байусу.

— А к кому же оно попадет?

— На Центральный почтамт. Там смотрят адреса. Нет на конверте названия улицы, номера дома, значит, письмо некому вручать. Его отправят обратно.

— Куда отправят?

— Сюда. По адресу отправителя.

— Что это значит — адрес отправителя?

— А тот, что пишется на обратной стороне конверта[5]. Например: «Жолт Ковач, Балатонкедвеш. Дом, построенный на сбережения».

— А я ничего не написал на обратной стороне…

— Тогда твое письмо уничтожат. Его некому вручать.

— Как это уничтожат?

— Разорвут и выбросят.

Жоли готов был вот-вот разрыдаться.

— Мое письмо?

Балинт Киш-младший пожалел мальчика:

— Подожди-ка! Ты когда опустил письмо?

— Рано утром. Мама еще спала, Ютка и Кати тоже.

— Жаль! Оно уже пошло с восьмичасовым пештским поездом. Подожди, подожди… Я спрошу, что все-таки можно сделать. Не хнычь! Догоним твое письмо! Хочешь кусочек сахара?

— Нет.

— Два кусочка?

— Тоже нет.

— Понимаю. А фото футболиста? Выбирай.

Жоли покачал головой:

— Не надо.

Потом, немного подумав, он все-таки выбрал фотографию нападающего.

В последующие дни не произошло ничего интересного. По-прежнему стояло лето и плескался Балатон. Только немного раньше наступал вечер, и Ютка и Кати все чаще подсчитывали: «Осталось двенадцать дней каникул… одиннадцать дней…» Жоли, однако, все время думал о письме, которое уничтожат на почте в Будапеште, хотя он так красиво написал его, да еще наклеил на конверт 60-филлеровую марку…

На пляже он не переставал думать о письме, пока носил воду в маленьком ведерке и в рваном мячике, чтобы смочить песок для постройки крепости.

Вдруг ему показалось, что его имя и фамилию объявили по местному радио:

«Жолта Ковача просят подойти к входу на пляж!»

— Мама, меня вызывают! — крикнул Жоли и бросил ведерко.

— Да кто тебя вызывает?

Из репродуктора снова донеслось:

«Жолта Ковача просят подойти к входу!»

Затем еще раз:

«Ученика второго класса Жолта Ковача просят подойти к входу на пляж!»

— Конечно, это меня, — взволнованно проговорил Жоли.

— Ничего не понимаю, — сказала мама. — Пойдем вместе!

Жоли пошел вперед, а мама за ним. Кому это понадобился ее сын и что от него хотят? Однако через минуту она успокоилась, увидев; что у входа стоит Балинт Киш-младший и машет Жоли рукой.

— Иди сюда, глупыш. Я узнал у отца, что можно сделать с твоим письмом. Нужно написать на пештский почтамт и указать, куда отправить письмо. Говори скорей твой будапештский адрес!

— Улица Сазсорсеп, девяносто семь, — прошептал Жоли. — Но это секрет от мамы…

— Улица Сазсорсеп, девяносто семь, — повторил Балинт. — Все в порядке. А теперь возьми эти фотографии и скажи маме, что я тебя позвал, чтобы отдать их тебе. Сервус!

Балинт вскочил на велосипед и укатил. А Жоли с изумлением увидел в руках снимки футболистов сборной. Тут были полузащитники, форварды, запасные игроки и даже судья…

Поезд увез письмо Жоли в Будапешт.

В Будапеште оно с тысячью других писем было отправлено почтовой машиной на Центральный почтамт. Там служащий повертел письмо в руках, сокрушенно покачал головой и сказал:

— К сожалению, его невозможно вручить адресату.

Другой тоже посмотрел и сказал:

— Ай-ай, вот беда-то, писал, наверно, малыш… Что ж нам теперь делать? Не хотелось бы, чтобы малыш огорчился, если его письмо не дойдет.

На доске объявлений написали: «Кто из почтальонов знает ученика 2-го класса Жолта Ковача, просьба сообщить».

Тут пришел, старик почтальон и сказал, что в его районе, районе имени Аттилы Йожефа[6], проживает мальчик по имени Жолт Ковач и что он туда отнесет это письмо.

Но об этом знаем только мы. А Жоли пока нет. Давайте раньше времени ему секрета не открывать. Хорошо?

— Еще восемь дней каникул, — говорили девочки.