— В Де-Мойн. Полиция разберется с этим. Надо спешить. Там кто-то в сарае, ищет меня. Тебе повезло, что тебя не нашли первым.

— Мне страшно, — прошептал Крэйг. Его голос дрогнул, и он зажмурился, сморщив лоб. За один вечер он постарел на двадцать лет. Он ждал, раскрыв объятия, — как ребенок, пробудившийся после ночного кошмара.

Его спортивная кофта была вся в темных пятнах, и Клементина не сразу осознала, что это кровь. Крэйг был весь в крови.

Клементина не знала, что делать. Сколько у них времени?

Она обняла Крэйга. Больше ей ничего не оставалось. Она чувствовала себя беспомощной. Крэйг обхватил ее, положил руки на талию. Клементина чувствовала сквозь куртку, какие у него напряженные и холодные пальцы.

Они пошатнулись и упали прямо на пол. Крэйг отчаянно сжимал Клементину, упирался в нее подбородком, стискивал, что есть силы своими мускулистыми руками. Головой он уткнулся в изгиб ее шеи. Он дышал Клементине в волосы, хватал губами ее кожу.

— Крэйг!

— Да?

— Отпусти меня.

— А если не отпущу?

Она попробовала вырваться. Крэйг вцепился в ее куртку и тащил Клементину к себе. Он притянул ее так близко, как только мог, прижал губы к ее уху и начал насвистывать.

Дорогая, дорогая, дорогая Клементина…

Клементина хотела закричать, но не смогла издать ни звука. Горло было пережато, из легких вышел весь воздух.

— В чем дело, дорогая Клементина?

Она изогнулась, пытаясь вырваться из его хватки. Но Крэйг не отпускал. Клементина царапала ему спину и руки; до лица она добраться не могла. Он взял ее в плен — а она сама шагнула в его объятия.

Дура! Дура! Какая же дура!

— Жаль, ты не слышала, как кричала твоя мама, — прошептал ей на ухо Крэйг. — Просто несравненные вопли!

Это был не Крэйг. Человек, который сейчас сжимал ее в руках, не имел ничего общего с тем парнем, которого она знала. Два месяца назад они ехали по дороге и сбили енота. Тот самый Крэйг, с которым она вместе росла, съехал на обочину и чуть не расплакался. Тот парень, звезда футбола, любил животных и был вегетарианцем. Ему никогда не доставили бы удовольствие ее мучения.

— Кто ты такой? — спросила Клементина. У Крэйга было что-то не так с глазами. Слишком темные. Сначала она подумала, что все дело в тени, но дело было не в том. Жилки у него в глазах почернели.

— Я Крэйг.

— Нет, ты не Крэйг.

— Я самый темный уголок его души. Я тот, кем он хотел стать, кем он представлял себя, когда никого не было рядом. Я настоящий Крэйг Стратмур. Его эволюция. Его истинная суть.

— Нет. Ты. Не он. — Клементина подняла ногу и ударила Крэйга каблуком. Тот охнул и ослабил хватку — ровно настолько, что ей удалось вывернуться. Клементина упала на пол и схватила первое, что попалось под руку, — пресс-папье, которым мама подпирала кухонную дверь. Клементина подняла его и заехала Крэйгу в колено.

Он охнул — от боли и удивления. Клементина вскочила и бросилась к двери, но Крэйг схватил ее за лодыжку и снова опрокинул на пол. Колено ударилось о линолеум с противным хрустом, но Клементина, не обращая внимания на боль, лягнула Крэйга здоровой ногой. Тот поднял руки, чтобы защитить лицо, и Клементина освободилась.

Ей хватило трех секунд, чтобы выбраться из дома. Клементина нажала кнопку на брелке, распахнула дверцу внедорожника и забралась в кабину. Двигатель завелся с первой же попытки. Клементина включила фары и тронулась с места.

На дорожке, ведущей к дому, было полно народу — по меньшей мере дюжина. Все стояли неподвижно и таращились на Клементину. Она узнала Генри и Джеймса Тиллсов, Сэма Ансельма и еще кое-кого из тех, кого видела перед тем на парковке. Их одежда, черная от крови, мерцала в лунном свете.

Крэйг Стратмур — вернее тот, в кого он превратился, — вышел на крыльцо, прихрамывая, с горящими глазами, и указал на Клементину.

Ей можно было обойтись без дороги. Детство на ферме не прошло для Клементины даром. Она включила первую передачу, со всех сил нажала на газ, крутанула руль и поехала прямо в кукурузные поля. Поездка оказалась не из легких — но внедорожник не зря был полноприводным.

Клементина не стала смотреть в зеркало заднего вида, чтобы узнать, бросились ли за ней в погоню.

До шоссе было чуть больше трех километров через поле. Она пересекла его за рекордное время. Скрипя шинами, внедорожник выехал на шоссе. Клементина помчалась прочь из Гленмура.

Примерно через час она съехала на обочину. За все это время ее не обогнала ни одна машина. Шоссе было пустым.

Дорогой Хит, происходит что-то жуткое. Землетрясения были страшными сами по себе, но потом в новостях стали говорить про эти вспышки насилия. До нынешнего вечера я в них не верила. Так везде, да? Как бы то ни было, когда разберусь с делами в Де-Мойне, я разыщу тебя. Этого хотела мама — и я исполню ее последнее желание. Так что лучше тебе оказаться живым. Я приеду, как только смогу. Если ты меня оставишь, я сойду с ума. Не бросай меня.

Она включила радио, но не смогла поймать ни одну станцию. Сплошной белый шум. Клементина минут десять копалась в настройках, даже выбралась наружу, чтобы проверить, все ли в порядке с антенной.

Ей показалось, что, кроме нее, больше никто не выжил.

Когда Майкл проснулся, подушку согревали последние лучи заходящего солнца. Он весь вспотел — взмокли даже волосы за ушами. Майкл не собирался спать и удивился, как это его сморило. Несколько часов назад ему казалось, что он в жизни не сомкнет глаз. После того как Эванс высадил его у дома, Майкл никак не мог успокоиться. Он то и дело выглядывал в окно; его мышцы готовы были лопнуть от напряжения. Примерно через час, не найдя себе другого занятия, он решил прилечь, чтобы привести в порядок мысли.

Майкл встал с кровати и поплелся в гостиную. По пути он споткнулся о пакет с мусором, который поставил у дверей, но с утра забыл вынести.

Телевизор по-прежнему не ловил ни один канал; залезть в Интернет Майкл даже не попытался. На кухне он поставил кофейник и подошел к окну. Втайне он боялся увидеть тех полицейских — они в любую минуту могли появиться на пороге, готовые расправиться с ненужным свидетелем.

Но на улицах было пусто. Видимо, в Уайтфише сегодня все рано закрылось.

Подбросив Джо, они с Эвансом не сразу разошлись по домам. Вместо этого они поехали в полицейское управление. Там было пусто. Ни единой машины на стоянке. Двери заперты. Они стучали, но никто не отозвался.

С каких пор полицейское управление стало закрываться по вечерам?

Майкл снова и снова пытался позвонить по телефону, но безрезультатно. Эванс рассказал, что говорил с несколькими людьми, и все они повторяли одно и то же: после землетрясений вся электроника забарахлила. Телефоны, Интернет, телевидение и даже радио. Средства связи работали с перебоями или не работали вообще.

— Как будто что-то заставляет людей и предметы сходить с ума, — сказал Эванс. — Я вчера был в окрестностях Грейт-Фоллз. Там та же история. Несколько идиотов поскандалили в баре и поубивали друг друга.

— Вы думаете, такое возможно?

— Не знаю. — Эванс ударил кулаком по магнитоле, но из радио донесся только белый шум. — Нам не хватает информации. Ты заметил? Сегодня не было свежих новостей. Гоняют по кругу все ту же чушь, давно записанную. Когда журналисты перестают делать репортажи — это довольно страшно.

Майкл удивился:

— Нет новостей? Как такое может быть?

— Не знаю, — сказал Эванс. — Но это плохо. Нас держат в неведении. Сдается мне, то, что произошло на дороге, связано со всем остальным. Думаю, целой куче людей предстоит погибнуть.

Майкл, глядя в окно, прокручивал в голове этот разговор. Тогда ему показалось, что Эванс слишком драматизирует. Теперь он уже не был в этом так уверен. Обычно в это время на улицах полно народу. Но теперь Майкл не видел ни души.

Странно.

Из квартиры этажом ниже донесся приглушенный звонок домофона. Стука шагов не последовало. Майкл налил себе кофе и положил в него несколько ложек сахара. Молока не было. Завтра надо купить.