… И вот… Женьки нет… Есть его смердящий труп… Вот он. А Андрей заперт в темной комнате рядом с этим трупом… Только Эдика не хватает… Вот оно — возмездие! Пришло тогда, когда его уже никто не ждал…

А ведь он начал потихоньку забывать о том давнем происшествии… Хотя, вполне возможно, что роковой удар нанес именно он, Андрей. Он ведь практически ничего не помнит после того, как получил от Алексея удар палкой по голове. Да и что было до того, помнит крайне смутно, словно во сне…

На первых порах время от времени они задавали вопросы Эдику, кто же именно убил Малиновского? Он всегда говорил одно — во всяком случае, не он. Не так он глуп и не так уж был пьян, чтобы совершить такую ошибку. Убил один из них, либо Андрей, либо Евгений. Но он не скажет, ему неважно, ибо он знает, что нанесший этот удар не виноват. Он только защищался…

… Впоследствии их пути разошлись, встречались они очень редко, и вопросы задавать перестали. Прошедшее поросло быльем… Евгений, время от времени наезжавший на дачу, как-то краем уха слышал, что Шилкин погиб в тюрьме, а Чугаев давно вышел на свободу, но в родных краях больше не появлялся…

… Но как веревочка не вейся, конец все равно приедет. И вот он конец, вот она расплата…

Но все же, кто нанес тот смертельный удар Малиновскому? Сейчас этот вопрос как шило буравил воспаленный мозг несчастного Левушкина. Ведь если он не наносил этот удар, в чем заключается его вина? Он практически даже не участвовал в драке, Малиновского били Эдик и Женька. А он даже хотел прекратить избиение, у него просто не было ни физических, ни душевных сил на это, вот он и наблюдал за всем этим со стороны… Но Андрей хорошо помнит, что и Малиновский сопротивлялся, пока его не сбили с ног, он несколько раз сильно ударил Женьку в лицо, Эдику заехал ногой в пах, а затем отключил самого Андрея ударом палки по голове. И если не он нанес этот роковой удар ножом, то за что такая страшная расплата? Если он не убивал Малиновского, то почему он должен платить своей жизнью за чужое преступление? Мысль о том, что Алексея убил ни кто иной, как сам Григорянц, давно приходила ему в голову, и ему и покойному Прокофьеву. Только они не смели высказать крутому бизнесмену, окруженному могучими телохранителями, свои подозрения. Он бы просто раздавил их, как клопов. А погибший отец Алексея? Ведь наверняка его смерть не была случайностью… На эту тему они вообще никогда не говорили, только про плевок в лицо Эдику прослышал вездесущий Женька и под большим секретом рассказал об этом Андрею. Но Эдику ни тот, ни другой даже не заикались о своих подозрениях…

И Левушкин и Прокофьев, будучи вызваны на допрос в качестве свидетелей к следователю областной прокуратуры Курбыко, говорили одно и то же — они находились весь вечер дома у Григорянца и в лесу не были… И сам Григорянц никуда из дома также не отлучался. А затем вызовы внезапно прекратились, и Эдик веселым голосом заявил им, что с этим покончено раз и навсегда…

О судьбе несчастных Шилкина и Чугаева они как-то не задумывались, а ведь Шилкин-то получил ДЕВЯТЬ лет, огромный срок за преступление, которого он не совершал. Он-то во всяком случае его не совершал, он только и сделал-то в тот роковой вечер, что напился, потерял свой нож и несильно ударил Малиновского в лицо. А Чугаев, получивший три года, вообще ни в чем не виноват, просто сел совершенно ни за что. Про их судьбы они просто забыли…

Да, не задумывались они, а вот теперь задуматься пришлось… Да ещё как задуматься…

Постепенно веки жутко уставшего Левушкина стали смыкаться, и он отрубился прямо на полу около стены…

Он очнулся, когда уже начинало светать… И при этом полумраке в комнате стало ещё страшнее, да и трупный запах за несколько часов усилился… Андрей стал стучать в дверь, но никто на это никак не отреагировал. На маленьком окне были решетки, за окном — только снег, сугробы, кривой забор… Андрей снова присел на пол и опять задремал…

Ему снилось страшное лицо покойного Женьки Прокофьева. Снилось, что покойник ожил и идет на него с распростертыми руками и растопыренными пальцами.

— Ты убил, ты убил, ты убил, — шепчет он каким-то громким шепотом и медленно движется к нему. Его запавшие глаза приоткрылись, и он жутким взглядом смотрит на него… И вот он подошел совсем близко и дотронулся своей холодной окоченевшей рукой до его лица.

— А-а-а!!! — завопил Андрей и проснулся…

В комнате теперь было уже совсем светло, а перед ним стоял мужчина в длинном кожаном пальто и белом шарфе. Густые русые с проседью волосы, голубые глаза, пристально глядящие на него.

— Ну что, Левушкин, страшно? — спросил он, хлопая его холодной с мороза рукой по щеке.

— Страшно, — честно признался Левушкин.

— Это ничего, — обнадежил он. — Будет ещё страшнее…

— Ну как вы? — раздался над ухом Кости женский голос.

— Спасибо, — ответил он, чувствуя дикую головную боль. — Вроде бы, жив…

— Вы уж нас, ради Бога, извините. Мы-то думали, вы из той же компании.

Костя огляделся по сторонам. Он лежал в небольшой комнате на диване, а перед ним стояла высокая женщина лет сорока пяти в красной кофточке и черных брюках. Ее серые глаза внимательно смотрели на него. За окном ещё было темно, комната освещалась стоящим около дивана торшером.

— И как же прикажете все это понимать? — нахмурился Костя. — Между прочим, у меня семья, двое детей…

— На нас только что был наезд, — спокойно ответила женщина. — Кстати, мы до сих пор не знаем, чьи интересы представляете вы. Мы, разумеется, ознакомились с вашими документами и знаем, кто вы такой. Что вас привело в столь поздний час к нам?

— Я, между прочим, к вам не вламывался, — стал испытывать раздражение Костя. — Я позвонил в дверь, мне не открыли, я пошел было восвояси, и вдруг получил удар сзади по голове. Хорошенькие дела… С какой такой стати? Это, между прочим, уголовно наказуемое дело…

Он встал с дивана и увидел свой пиджак висящим на стуле. Бросился к нему, обнаружил там деньги и документы, но пистолета не было…

— Где оружие? — мрачно спросил он. — Шуточки изволите шутить, мадам?

В это время в комнату вошел невысокого роста крепкий мужчина лет сорока, несмотря на столь ранний час одетый в черный костюм и белую рубашку с бордовым галстуком. На подбородке небольшой, но глубокий шрам. Голубые глаза пристально и весело глядели на него.

— Оружие у меня, — ответил он. — А в соседней комнате мои люди. Шансов у вас нет никаких… Так что, давайте-ка без агрессии, Константин Дмитриевич. Я также приношу извинения за удар по вашей голове, и хочу выяснить, зачем вы пришли в квартиру к этой женщине в столь поздний час?

«Насчет шансов это мы ещё посмотрим», — мрачно подумал Костя, но пока решил действовать поосторожнее.

— Я пришел поговорить с вами, — обратился он к женщине. — Вы ведь Ирина Павловна Малиновская, не правда ли?

— Да, я Малиновская, — подтвердила она. — Вот и познакомились, Константин Дмитриевич. А раз хотели поговорить, так и говорите, мы тоже этого хотим…

— Должен вас предупредить, что о моей поездке сюда осведомлены мои друзья, — блефовал Костя, досадуя в душе на свою неосторожность. — И если со мной что-то случится, сюда приедут меня искать. Так что не советую предпринимать скоропалительных и непродуманных решений…

Малиновская неожиданно громко расхохоталась.

— Вы же человек серьезной профессии, откуда же столько предупреждающих угрожающих слов? Что вы нас запугиваете? Неужели вы не понимаете, что во-первых вас тут никто не боится, а во-вторых, вам никто не желает никакого зла. Хотели бы, так причинили, будьте уверены… Вас ведь нанял Григорянц, не правда ли?

Костя промолчал.

— Правда, — констатировала Малиновская. — Нанял, чтобы вы нашли убийцу его жены, чтобы вы нашли его друзей Евгения Прокофьева и Андрея Левушкина, чтобы вы предотвратили преследование этой тройки. Правда, он параллельно попытался действовать другими, неформальными методами, как свойственно самонадеянным новым русским, но тут у него произошла позорная осечка. Методы у него тоже тривиальные, например, его люди хотели пытать меня раскаленным утюгом. Прямо здесь, в соседней комнате…