– Я заеду за вами, назовите свой адрес.
Учитывая полнейшую апатию собеседника, Смирнов решил держать инициативу в своих руках.
Через полчаса он привез бледного и полупьяного Игната Николаевича к себе домой, где их с нетерпением ждала Ева.
– С какой стати вы меня притащили сюда? – бездарно пытался разыграть возмущение гость.
В его потухших глазах читалось: «Оставьте меня в покое, все и навсегда». Но общественная роль заставляла этого убитого горем человека произносить дежурные реплики, изображать отсутствующие эмоции. Зачем он это делал?
– Присаживайтесь, господин Серебров, – вежливо улыбнулась Ева. – Нам предстоит долгий разговор.
Он даже не спросил, кто она такая, – просто опустился в кресло и застыл, как кукла.
«Потрясающе красив, – подумала Ева. – Сексуален, с мужественным лицом, широкими плечами, без признаков лишних жировых отложений. В явно выраженном депрессивном состоянии его одежда, прическа все же выглядят безупречно. Хорош! При такой внешности он должен пользоваться бешеным успехом у женщин. Неудивительно, если жена ему мешает. Но зачем убивать, когда существует развод? Неужели моя безумная догадка является правильной?!»
– Меня нанял один человек для расследования странных событий, угрожающих благополучию его семьи, – начал Всеслав. – Не буду говорить, кто, потому что я обязан хранить тайну клиента. Некоторые факты, мои рассуждения и, наконец, неопровержимые улики привели к Карине Серебровой. Ваша… дочь вела двойную жизнь. Вы об этом знали?
Гость подавленно кивнул.
– У нее были любовники… и вот к чему это привело. Они давали ей деньги, много денег. В квартире криминалисты обнаружили тайник с долларами. Господи! Я мог ей давать сколько угодно денег, но она не желала брать их у меня. А у чужих мужчин брала… отдавалась им, как… падшая женщина, проститутка. Она же ни в чем не нуждалась! Какая ужасная, жестокая судьба! Один из этих мужчин застрелил ее… а потом пустил пулю себе в висок. Вульгарная, жалкая смерть.
По мере произносимых слов он трезвел, приходил в себя.
– Эти деньги Карина зарабатывала сама, а не получала от любовников, – сказал Смирнов. – Она убивала людей… по «заказу». Женщина-киллер – не такое уж редкое явление в наше время. Редким я бы назвал способ, который она применяла.
– Убивала? Чушь…
– Вы узнаете эту шкатулку?
Ева сняла кружевную салфетку с шкатулки-сундучка, покрытой египетскими знаками.
– Первый раз вижу, – равнодушно ответил гость. Было видно, что он не лжет. – Зачем вы мне это показываете?
– Шкатулка принадлежит… принадлежала Карине.
– Вы уверены? В общем, она обожала экзотические безделушки, – кивнул Серебров. – Но я впервые увидел ее вещи только… когда ее не стало. Она не приглашала меня к себе, а я не напрашивался. Я даже не смог определить, пропало что-нибудь из ее квартиры или нет.
– Вы ни разу не были в квартире, которую купили дочери? – недоверчиво хмыкнула Ева.
Игната Николаевича перекосило.
– Только вначале, во время ремонта. Потом – всего пару раз… – буркнул он. – Мельком. Я не любопытен! К вещам не присматриваюсь.
– Допустим. А этой штучки вы тоже ни разу не видели?
Ева открыла шкатулку, выдвинула деревянную пластинку, закрывающую второе дно, и показала металлическую коробочку.
Кровь бросилась Сереброву в лицо, хотя до этого он был бледнее мертвеца.
– Узнаю, почему же нет? Это мой подарок. Карина попросила заказать для нее портсигар… плотно закрывающийся, гладкий, с секретным замком. Она любила вещи необычные, с изюминкой. Я заказал. Он пригнан так тщательно, что щели почти незаметны. Это серебро, покрытое напылением из белого золота.
– Ваша дочь курила?
Гость не мог отвести взгляд от портсигара.
– Редко… и только исключительно дорогой табак. Знаете, день рождения Карины – одновременно и день смерти ее матери… моей первой супруги Гали, поэтому праздник получался невеселым. Этот портсигар я подарил дочери на ее тридцатилетие. Откуда он у вас? Откуда у вас эта шкатулка?
– Так получилось, что я побывал на месте происшествия раньше, чем приехала милиция, – объяснил Всеслав. – Если у вас не пропадет интерес, потом обсудим подробности. Вы знаете, как открывается портсигар?
– Конечно.
– Минуточку! – сыщик подал гостю резиновые перчатки. – Наденьте, пожалуйста.
– К чему эти глупости? – вспыхнул Серебров. – Дайте сюда!
– Я хочу сохранить вашу жизнь. Без перчаток вы к портсигару не прикоснетесь.
Игнат Николаевич смирился, всем своим видом выражая недоумение. Он натянул перчатки, взял коробочку одной рукой за дно, другой за крышку, сделал неуловимое движение, словно откручивая крышку влево… Раздался тихий щелчок. Крышка приподнялась, и Серебров ее открыл. Внутри вместо сигарет лежали стеклянные пробирки – тонкие, закрытые пробками, с серовато-серебристым порошком.
– Что это такое? – удивился Серебров. – Нюхательный табак? Почему такого странного цвета?
– В пробирках не табак, а смертоносное вещество, посредством которого Карина помогала людям отправиться в мир иной.
– Бред…
– Ваша жена Зоя не избежала сей роковой участи. А по какой причине? Может быть, вы подскажете?
До того покрытое красными пятнами лицо гостя приобрело пепельно-серый оттенок. Эта смена красок была столь стремительна, что Ева испугалась. Не хватил бы господина Сереброва удар!
– П-при чем тут моя жена? – выдавил он обескровленными губами.
– Предполагаю, она стояла у Карины на пути. Или у вас? – сурово спросил Всеслав.
– Как вы смеете? – севшим от волнения голосом прошептал Серебров.
– Видите ли, – вмешалась Ева. – Мужчина, застреливший Карину, был не просто ее любовником, а еще и подполковником милиции… Когда он узнал все, то убил ее и себя.
Игнат Николаевич отрицательно покачал головой.
– Нет… нет! Майерлинг! Она с детства бредила этой жуткой историей о гибели в охотничьем замке Габсбургов наследного принца Рудольфа и его возлюбленной Марии Вечера. Она говорила, что мечтает о такой смерти. Боже мой! У нее на груди, на шнурке висело кольцо с надписью «Л С Н С», – Любовью Соединены На Смерть. Вы понимаете? Она все заранее продумала. Я чувствовал… книги так захватывали ее, что это не могло закончиться чем-то хорошим. Жизнь постоянно оказывается слишком бедна, скудна для таких натур, как моя дочь.
– Откуда у Карины кольцо с надписью? – спросил сыщик.
– Наверное, подарок мужчины, который… застрелил ее. Или она сама заказала кольцо для себя. Только не железное, как в истории Майерлинга, а золотое. Хоть в чем-то, но она должна была превзойти печально знаменитых любовников. Просто повторить – не в ее духе. Карина придумала финал своего романа, а этот… Межинов, оказался подходящим исполнителем на отведенную ему роль. Только и всего! Она умела увлекаться и жить мечтами, воплощая их в действительность.
– И все же… чем провинилась перед Кариной Зоя Павловна? – спросила Ева. – Они не ладили друг с другом?
Лицо Сереброва дрогнуло, исказилось гримасой боли.
– Моя жена умрет? – закрыв глаза, ни к кому не обращаясь, прошептал он.
– Как ни прискорбно, да. Ее уже не спасти – поздно.
– Я во всем виноват! – воскликнул Игнат Николаевич. – Мой грех! Я и должен понести наказание! Почему Зоя? Карина? Проклятие тяготеет надо мной! Я ездил в Березин на охоту и там познакомился с Галиной, рано женился. Мы так любили друг друга, что я думал – более сильной любви не бывает. Галина страдала врожденным пороком сердца, ей нельзя было рожать. Но я так хотел ребенка от нее, мальчика! Я умолял ее, клялся, что все обойдется, все будет хорошо. Я убедил ее рискнуть… Когда подошел срок, Галина решила рожать в родном Березине. «Если умру, то дома», – говорила она. Я не хотел верить! Я поехал с ней, заранее привез ее в больницу, за несколько дней до предполагаемых родов. Была ночь… огромная луна висела в небе светящимся шаром. Говорят, полнолуние влияет на женский организм. В общем, роды начались неожиданно, стремительно, а врач, с которым я договорился, должен был приехать только утром. Галина наотрез отказалась рожать в московской клинике, рвалась домой, под крыло матери и бабушки. Я уступил. Я все делал неправильно! До утра Галина не дожила. Ребенка, девочку, отдали мне. Не могу описать моего отчаяния. Теща, Галина мама, ни в чем меня не упрекала. Только я сам казнил себя! Я ничего себе не простил. Галина ушла безвременно… и теперь забирает с собой всех моих близких. Мне не следовало жениться во второй раз, на Зое: я даже не любил ее – просто поддался на уговоры окружающих. Карина росла в Березине, я жил в Москве, работал, начал свой бизнес. Мы редко виделись. Родные Галины воспитали мою дочь почти без моего участия. Ее судьба – кара Господня за грех отца. Карина… относилась ко мне странно… возможно, винила в смерти матери, в своем полусиротстве. К нам с Зоей она переезжать не хотела, окончила школу в Березине и только поступать согласилась приехать в Москву. Совместной семейной идиллии не получилось. Карина с трудом выдержала пару лет, и я вынужден был снять для нее жилье, а потом купил ей однокомнатную квартиру на Осташковской. Отношения у нас сложились прохладные… хотя Зоя всячески сглаживала конфликты. Нет, не представляю, чем она могла вызвать у дочери ненависть.
