Время тянулось бесконечно, отсчитываемое ударами сердца. От каких-то странных шумов у Дорна начали сдавать нервы. Может, Кара, Павел или Шатулио пытаются вернуть свет, но у них не получается? Или все они уже мертвы? Может, призраки узнали в них заклинателей и напали сначала на них?

Наконец подводный мир озарился сверкающим ярким светом. Держа меч наготове, Дорн обернулся в поисках призрачных воинов из легенд. Но их не было, зато было нечто другое. Злобные драконы отдали свои жизни, чтобы разрушить Северную Крепость, и теперь их гигантские скелеты вырвались из своих спрятанных в иле убежищ, подняв за собой со дна тучи грязи. В глазницах их черепов горели красные точки. Чудовища готовились напасть на пловцов.

Дорн здраво рассудил, что это не охота в истинном ее понимании. С помощью черной магии змеиные скелеты были оживлены, так же как и человеческие тела в Лирабаре, для того, чтобы служить Культу Дракона. Скорее всего, сам Саммастер подстроил эту ловушку, чтобы никто не смог уйти из Северной Крепости, узнав секрет.

Благодаря магии Дорн с друзьями уже не были незрячими и беспомощными, но их ждали новые испытания. Скелеты, лишенные жизненно важных органов, были неуязвимы. Дело осложнялось еще и тем, что противостоять им могли только то оружие и заклинания, которые имели силу под водой.

Павел, которому его накидка позволяла плавать так же быстро и проворно, как рыбе, развернулся, увильнул от атаки одного из скелетов и начал размахивать своим священным амулетом. Из талисмана вырвался сноп красно-золотого сияния Летандера, испепелив одно из чудовищ.

Другой скелет набросился на медного дракона. Тело металлического дракона разбилось на множество улыбающихся шутовских лиц, которые внезапно испарились. Сам же Шатулио вдруг возник над мертвяком, схватил чудовище за позвоночник и начал раздирать его.

Едва успев увернуться от огромных клыков и когтей твари, Рэрун метнул гарпун в голову змея. Кончик гарпуна стукнулся о кость и поцарапал череп, но не успел мертвяк броситься на карлика, как Уилл, нырнув между его ребер, ножом взрезал иссохшие связки, соединявшие кости дракона.

Кара запела, ее песня звучала несколько искаженно под водой, но всё равно была прекрасна, как всегда. После заклинания Кары в грудной клетке у одного из скелетов вырос куб льда. Он продолжал увеличиваться в размерах, пока не разорвал чудовище на куски.

Это было все, что успел разглядеть Дорн, прежде чем сосредоточиться на своем собственном противнике. Мертвяк набросился на него и вцепился зубами в железную руку охотника. Дорн высвободился из тисков, сломав мертвяку пару клыков, и метнул копье в глазницу дракона, надеясь, что, попав в один из ярко-красных фосфоресцирующих огоньков, убьет его.

Но, вытащив копье, Дорн обнаружил, что огонь светится в глазнице, а сам скелет ведет себя так же, как и прежде. Мертвяк накинулся на Дорна, выпустив когти. Тот принял удар железной рукой, избежав участи быть разорванным в клочья, но сила удара была такова, что он упал навзничь, оказавшись в вязком иле, покрывавшем дно. Лицо Дорна залепила грязь, и он опять ничего не видел. Мертвяк прижал его лапами ко дну. Железная часть тела могла выдержать такое давление, но с правого бока, где была человеческая плоть, боль становилась невыносимой.

Дорн яростно вцепился в фаланги пальцев мертвяка своими железными когтями, вынуждая чудовище ослабить хватку. Дракон бросился на Дорна, и охотник нанес ему удар кулаком с железными шипами. От удара он сам пошатнулся, но ему удалось выбить дракону челюсть. Дорн предполагал, что, будучи безжизненным и не имея разума, существо ничего не чувствует, однако мертвяк содрогнулся, словно от боли.

Воспользовавшись этим, Дорн подскочил к мертвяку и нанес когтистой перчаткой удар в основание его длинной бесплотной шеи. Спинной хребет треснул, позвоночные диски рассыпались, словно тарелки, и голова дракона оторвалась от туловища. Скелет рухнул на дно, превратившись в груду костей.

Дорн обернулся в поисках нового соперника. По первому впечатлению казалось, что численное превосходство было на стороне скелетов, но перевеса достичь им пока не удалось. Вдруг водное пространство прорезал голос Кары. Даже если она и не использовала какой-то священный или оккультный язык, у Дорна не было никакой надежды понять, о чем она говорит. Мешала толща воды. Но он понял, что Кара о чем-то предупреждает.

Дорн повернулся вправо, и тут же на него набросилось какое-то огромное чудовище.

Оно чем-то напоминало дракона и все-таки представляло собой нечто невиданное. Это был громадный змей с темной тонкой чешуей и такими мелкими лапами и крыльями, что летать или ходить он бы не смог, только плавать. Длинный хвост разделялся на два извивающихся кнутовидных отростка, которыми змей пытался нанести удар противнику. Под водой Дорн не мог как следует размахнуться мечом. Вода оказывала слишком сильное сопротивление. А вот огромному дракону она ничуть не мешала.

Дорн попытался отскочить и прикрыться железной рукой, но змей появился столь внезапно, что неминуемо нанес бы сокрушительный, быть может, смертельный удар, если бы Кара не бросилась вдруг наперерез водному дракону и не приняла удар на себя.

Наверное, кончики змеиных хвостов были острыми, словно лезвия, потому что они прорезали мерцающую шкуру Кары и оставили глубокие раны, из которых хлынула кровь, смешиваясь с мутной водой. Теперь почти ничего не было видно вокруг.

Кара кинулась на дракона. Тому удалось увильнуть и нанести Каре еще один удар. Она конвульсивно дернулась. Водяной змей, словно питон, стал обвивать ее кольцами, сжимая и продолжая наносить удары. Кара пыталась сопротивляться, но враг так сильно сдавил ее, что она почти не могла двигаться.

Разъяренный Дорн нанес змею удар ногой, но тот оказался проворнее. Наверное, специально выжидал, пока непрошеные гости не сосредоточатся на скелетах, чтобы неожиданно атаковать. Возможно, это именно он наслал темноту на затонувший город. Во всяком случае, он не желал, чтобы ему мешали, пока он не расправится с первой жертвой. Он взмахнул своим раздвоенным хвостом и ударил Дорна так, что тот отлетел на несколько ярдов.

Как бы пригодились ему сейчас крылья ската! Дорн с трудом плыл в мутной воде с привкусом крови Кары. Может, змея забавляла эта игра, потому что он подпустил охотника достаточно близко и лишь тогда снова отбросил его назад. Дорн чувствовал, что обычными средствами не ослабить хватку змея и не помешать ему убить Кару. С каждой секундой сопротивление Кары слабело. Крыло и задняя лапа неестественно торчали между кольцами змеиного хвоста, вывихнутые или сломанные.

Дорн понял, что не может плыть достаточно быстро, чтобы обрушиться на желтоглазого змея без посторонней помощи. Он вгляделся в грязную мутную воду. Его друзья все еще сражались со скелетами так яростно, что могли вообще не заметить появления водного дракона и, уж конечно, не могли прервать бой, даже если бы увидели его.

По крайней мере, так казалось. Но тут Шатулио, которого теснили два змея-мертвяка, увернулся от их когтей и клыков и бросил взгляд на дракона, захватившего в тиски Кару. На голове и спине змея вдруг появилось огромное количество крабов, которые начали щипать его своими острыми клешнями.

Словно пес, попавший в муравейник, темный дракон начал извиваться, шлепая себя хвостом по горлу и голове, пытаясь сбросить крабов. Это не ослабило его тисков, сжимавших слабеющую Кару, но змей явно начисто забыл о Дорне, которому, наконец, удалось подплыть к нему совсем близко.

Охотник нанес два сильных удара мечом по сжимавшим Кару кольцам. Темный дракон изогнулся и повернул голову к человеку, собираясь укусить его. И хотя на его морде остались отметины от клешней, крабов на нем больше не было. Либо скелеты отвлекли Шатулио и он не смог закончить магическую формулу, либо водный дракон каким-то образом сам избавился от крабов.

Змей бросился на Дорна. Тот ускользнул от удара и вонзил железные когти в слабо защищенную плоть дракона под челюстью. Но мерзкая тварь не отступала. И Дорн вонзил меч ему в горло.