Я отрицательно качаю головой.

С видом жертвы, Джоэл идет по коридору к двери. Вдалеке я слышу низкий гул голосов и отчетливый смех. Есть только одна знакомая личность, кто смеется так противно и громко. Парадная дверь с грохотом захлопывается, и звук тяжелых ботинок гремит по деревянным доскам. Я наклоняюсь вперед, когда мужчины появляются на кухне один за другим. Впереди Тэд, в светло-фиолетовой футболке с черными шортами-карго и с футбольным мячом. За ним с несчастным видом тащится Хасс, одетый в розовое поло и темные джинсы, доходящие до белых ботинок. О, черт. Я поднимаюсь на ноги.

— Котенок! — восклицает Тэд, протягивая руку, тем самым указывая футбольным мячом на меня.

Я реально надеюсь, Тэд не ожидает, что я поймаю его. Кроме того, мне бы очень хотелось, чтобы вся эта история с «Котенком» сейчас прекратилась.

— Эмили.

Хасс машет рукой.

— Доброе утро, Эмма.

Я закатываю глаза. Это чертовски бессмысленно. Они будут называть меня всяко, как им заблагорассудится, и я ничего не смогу с этим поделать.

В отличие от Тэда, Хасс, кажется, не в самом веселом настроении. Если даже это и так, я, черт возьми, не могу точно быть уверенной из-за всех отеков на лице. Он покрыт порезами, швами, синяками и даже блестящим черным гипсом на сломанной руке. Бедный парень. Он знал и лучшую форму, это точно.

— Эм-м…

Забудь об этом, Эмили. В любом случае, им на это наплевать.

— Хасс. Лови. — Тэд бросает мяч, и тот, прежде чем неуклюже отскочить на кухню, ударяется о сломанную руку Хасса.

— Ой! — рычит Хасс и стонет так громко, что вот-вот полопаются кровеносные сосуды. — Если ты сделаешь это еще раз, мудак, я…

Его угроза прерывается взрывом хохота Тэда.

— Это просто смешно. Ты должен был видеть свое лицо.

Обойдя их, Джоэл хватает сковородку со столешницы и ставит ее в раковину.

— Почему ты в таком хорошем настроении? — спрашиваю я Тэда, возвращаясь к своей тарелке.

Он одаривает меня странным взглядом, протягивает руку и выхватывает несколько кусочков бекона из общей тарелки.

— Джоэл не сказал тебе?

— Джоэл не сказал нам что? — опережает меня Джай.

Тэд засовывает кусочки бекона в рот, намеренно лишая себя возможности ответить, и указывает на Джоэла, который, прищурившись, смотрит на него. С тяжелым вздохом Джоэл открывает кран и оставляет льющуюся воду заполнять раковину.

— Я плачу им по пятьдесят тысяч, чтобы они помогли мне вытащить Монику из лап Черепа, — сообщает Джоэл, прислонившись бедром к стойке.

Он нервно проводит руками по затылку, поскольку тишина поднимает свою уродливую голову, а Тэд протягивает тонкие пальцы за еще одной порцией бекона.

Я прочищаю горло.

— Как… как ты вообще с ними связался? Здесь нет никаких телефонов. Никакого интернета.

Оттолкнувшись от стойки, Джоэл лезет в задний карман своих серых спортивных штанов.

— Хасс забыл свой телефон. Я нашел его на диване.

Он протягивает тонкий смартфон Хассу, который берет и засовывает свой аппарат в один из передних карманов.

— Погоди, позволь мне разобраться... ты собираешься рисковать их жизнями ради собственной выгоды? — Отвращение и замешательство в тоне Джая громкое, слишком громкое, чтобы проигнорировать.

Джоэл пожимает плечами.

— Почему нет? Ты же это сделал.

Я съеживаюсь и задерживаю дыхание, ожидая, взрыва Джая.

Но этого не происходит.

Удивительно.

— У меня в машине чертежи территории Черепа. Мне нужно вернуть их до семи вечера, чтобы избежать каких-либо подозрений у капитана.

Джоэл кивает, едва заметный намек на победу отражается на его губах. Он закрывает кран, и внезапно его аура становится другой. Отчаяние и гнев сменяется решимостью и надеждой. Я одновременно радуюсь за него и грущу. Представьте, какой окажется Моника, если ему удастся добраться до нее... Череп — больной человек. Джоэлу повезет, если он найдет ее в здравом уме.

— Пойду, подышу свежим воздухом.

Джай разворачивается и стремительно несется к задней двери. Сильными руками он толкает хлипкую дверь так сильно, что она отлетает и ударяется о стену, заставляя меня подпрыгнуть.

— Ты должна поговорить с ним.

Я поворачиваю голову к Тэду и наблюдаю за тонкой капелькой масла, скатывающейся по его подбородку.

— Я? Почему я?

— Потому что ты — любимая девушка. — Он вытирает масло предплечьем, размазывая его по коже. — И ты не рискуешь получить удар в лицо.

Хасс кивает, а Джоэл продолжает мыть свою тупую сковороду, делая вид, будто раздражающей ситуации, что он создал, не существует. Это он должен ее исправлять, а не я. Вытащить Джая из одного из его дурных настроений — нелегкий подвиг, и я устала быть той, кто должен это делать.

— Ты офицер полиции и боишься, что тебя ударят по лицу? — спрашиваю я Тэда, который в ответ пожимает своими сильными широкими плечами.

— Говори, что хочешь. Удар кулаком по лицу причиняет боль, и я не люблю, когда в моем завтраке кровь.

Хасс тащит свою жалкую задницу за стойку, а Тэд ставит перед ним белую фарфоровую тарелку.

Я вздыхаю.

— Прекрасно. Я поговорю с ним, так как ни у кого из вас нет яиц.

Они бормочут слова благодарности, и я закатываю глаза.

Киски.

Сухая кора хрустит под силой кулака Джая, когда он ударяет им по стволу большого дуба, который растет в четырех метрах от озера. Он ругается себе под нос, поднимая кулак к лицу, чтобы осмотреть повреждения.

— Ой-ай. — Надувшись, я останавливаюсь в нескольких метрах от него и скрещиваю руки на груди.

Это отчаянная попытка удержать как можно больше быстро испаряющегося тепла из меня.

— Что тебе сделало это невинное дерево?

Джай резко поворачивает голову в мою сторону, сжимая и расслабляя поцарапанную и кровоточащую руку. Тяжело вздохнув, он поворачивается и прислоняется спиной к толстому стволу, зарывшись ногами в опавшие листья на сырой земле. Холодный ветер хлещет по моим голым рукам, и я дрожу. Он такой острый, как будто несет с собой крошечные осколки льда. Явный признак грядущей беды. Или зимы, как я люблю ее называть.

Джай бросает на меня взгляд.

— Подойди сюда.

Его тон легкий, но глаза темно-синие, все еще наполнены разочарованием, которое вложил в них его брат. Я иду к Джаю, кончики пальцев моих ног замерзают из-за сырой земли. Даже яркого утреннего солнца недостаточно, чтобы согреть зеленые травинки, остывшие ночью.

Море мертвых листьев хрустит и ломается под моими ногами, пока я сокращаю расстояние. Когда оказываюсь в пределах вытянутой руки, Джай хватает меня за плечи, и я спотыкаюсь, когда он притягивает меня к себе. Он обхватывает меня своими сильными руками за шею, прижимаясь своей твердой грудью к моей щеке. Я обнимаю его в ответ, обвивая руками его тонкую талию и зарываясь пальцами в черный свитер, чтобы предотвратить обморожение. Я люблю прижиматься к его свитерам. Запах Джая цепляется за пряжу материала, добавляя тепла и комфорта, когда я зарываюсь в него носом.

— Он напрягает тебя так же сильно, как и меня, или я драматизирую? — спрашивает он, нежно целуя меня в голову.

Я борюсь с улыбкой. Для Джая не чуждо немного драматичности. Но его брат в данный момент, как говорится, не совсем имеет голову на плечах. Иногда даже мне хочется выбить из него дерьмо.

— Немного того и другого.

Джай смеется, звуча больше как «хм-м-м» в мое ухо, через его грудь. Еще один порыв ветра кружит вокруг нас, сухие листья звучат как шелест бумаги. Мы вслушиваемся в хор деревьев, пока не заканчивается дыхание ветра. Тишина природы — блаженство, и, в отличие от затхлой тишины неловкого разговора, она ощущается живой.

Джай шевелится, расставляя ноги на ширине плеч и притягивая меня к себе еще крепче. Чувствую, как его пальцы играют с моими волосами на спине, наматывая тонкие локоны на палец, слегка дергая мою голову.

— Что мне делать с Тэдом и Хассом? — спрашивает он, голос вибрирует в его груди и попадает в мое ушко. — Я не могу отпустить их одних.