О-оу.

Я придвигаюсь вперед и наклоняюсь ближе к стеклу, отчаянно пытаясь прояснить то, что только что услышала. Тэд знал? Тэд знал о том, что запланировал Джоэл? Как он мог не сказать нам?

Джай медленно придвигается ближе, его руки сжимаются в кулаки.

— Что ты сказал?

Тэд опускает голову, его гордо поднятые плечи резко опускаются.

— Я знал о сегодняшней ночи. Знал, что он собирался приехать сюда и нанять парней Джокера для завтрашней работенки.

Джай оборачивается, его большое тело напряжено, делает три агрессивных шага, а потом разворачивается и разъяренно бросается обратно к Тэду.

— Ты знал? Знал и не сказал мне? — требовательно спрашивает Джай, его голос намного выше допустимого уровня для такого разговора в это время ночи.

— Я сожалею, чувак. Он сказал не говорить тебе. Он знал, что тебе это не понравится.

— Нас могли убить!

— Но не убили.

Я прижимаюсь лбом к стеклу.

— Это еще предстоит выяснить. Ты забыл, кто эти люди?

— Я знаю, кто они.

— Очевидно, ты сраного понятия не имеешь.

— Джоэл знает, что делает. Мы используем байкеров в качестве отвлекающего маневра, а затем войдем и заберем девушку.

Джай качает головой.

— Ты должен был сказать мне, — говорит он и отворачивается.

— Джай. Да ладно, мужик. Не делай этого. — Тэд складывает руки вокруг рта, чтобы усилить голос, пока Джай обходит машину спереди.

— Джай! Это же двухчасовая ходьба.

Джай рывком открывает дверцу, садится в машину и захлопывает дверь. Хасс и я тихо сидим, не смея добавить что-либо к урагану гнева, бушующему вокруг Джая. Не говоря ни слова, он вставляет ключ в замок зажигания и заводит автомобиль. Проглотив панику, я тянусь к ремню безопасности и быстро натягиваю на себя, пока Джай разворачивает машину. Ремень щелкает в гнезде, когда Джай резко выруливает на проезжую часть и вдавливает ногой педаль газа. Шины прокручивают гравий, звук громкий и резкий, даже изнутри автомобиля. Инстинктивно, я тянусь к сидению и сжимаю его, пока мы несемся через парковку и выезжаем на дорогу, оставляя Джоэла и Тэда позади.

Первый раз

Джай

Ворота гаража закрываются за нами. Я поворачиваю ключ в замке зажигания, заглушаю двигатель и с тяжелым вздохом опускаю голову на руль. Чувствую себя дерьмово — даже хуже, чем дерьмово. Я пошел на крайние меры ради спасения Джоэла. Выстроил свою взрослую жизнь вокруг него… только чтобы в итоге бросить. Было глупо полагать, что брат будет тем же человеком, с которым я рос, не правда ли? Конечно, я должен был понимать, что все будет по-другому…

Эмили и Хасс одновременно отстегивают ремни безопасности, но Эмили остается на месте, тогда как Хасс открывает свою дверь и захлопывает ее за собой, оставляя нас с Эмили наедине.

Чудненько.

Я хочу быть с ней. Один.

Я поднимаю голову и наблюдаю, как Хасс входит в дом через белую дверь в крайнем левом углу гаража. Я наблюдал за ним в машине время от времени по дороге домой. Он никогда не признается, но он в шоке. То, как он сжимает зубы и резко сглатывает... нервозность сильно бьет по нему. Я тоже нервничаю. Уже завтра мы сделаем это, а у нас до сих пор нет чертового плана.

— Это не должно было быть так сложно, — вздыхаю я, откидываясь на спинку сидения.

Я смотрю на Эмили, и не могу вынести этого. Не могу вынести сочувствия в ее глазах, смешанного с осуждением и чем-то еще — чем-то напряженным.

— Думаешь, я сделал ошибку?

— Заставляя их идти пешком?

Я киваю.

— Нет, — произносит она, избегая моего взгляда.

Эмили лжет, но я благодарен ей за это. Не думаю, что смогу переварить ее разочарование в дополнение к своему собственному.

— Я думаю, твое решение было обоснованным.

Обоснованным? Едва ли. Я кладу руки на руль и ковыряю трещинки в коже.

— На моем месте... ты бы оставила их?

Эмили поднимает на меня взгляд.

— Нет.

— Почему?

— Потому что не смогла бы справиться с чувством вины, если с ними что-нибудь случится.

Я закрываю глаза. Если с ними что-нибудь случится... Что я наделал? Нет. Я не буду винить себя, что отвернулся от парней. Да, вероятность того, что с ними что-то приключится, выше, чем мне хотелось бы... но они не оставили мне выбора.

— Я не могу вернуться за ними. — Я ударяю ладонями по рулю. — Они должны знать, кто тут главный. Я руковожу этим чертовым шоу — не Тэд, не Джоэл, а я.

Эмили протягивает свою тонкую руку и гладит ладонью мой бицепс.

— Я знаю.

Выражение ужаса на ее лице, когда Джокер приставил дробовик к лицу Джоэла, снова и снова проигрывается в моей голове. Я не смог защитить ее или оградить. Я был чертовски бесполезен, и никогда снова не хочу оказаться в таком положении. Эмили мне слишком нужна.

— Все те байкеры... все те пистолеты... я ничего не мог сделать. Если бы я только знал, то оставил бы тебя здесь.

— Но ты не знал, и сейчас мы дома, живы и здоровы, так что не зацикливайся на этом, Джай. Ты только делаешь себе больно.

Наши взгляды встречаются, во мне вибрируют миллион и одна эмоция. Завтра в любом случае наступит конец. Либо я вернусь живым, освободив себя, чтобы посвятить оставшуюся часть жизни в попытке заставить Котенка полюбить меня, либо не вернусь вообще. Мысль, что она останется сама по себе, пытаясь свести концы с концами, или будет схвачена Черепом... убивает меня. Паника усиливается за секунду. А что насчет того, что старик говорил о ней? Что, если он смог «почувствовать» ее будущее, как и утверждал? Если она страдает от невыносимой боли, и Джоэл каким-то образом в этом замешан... Может быть, мы с Моникой умрем, оставив Джоэла и Котенка, чтобы они составили друг другу компанию?

Острые уколы ревности пронзают сердце и разжигают панику.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на прикосновении ее ладони на своем бицепсе. На данный момент этого достаточно, чтобы сдержать надвигающуюся паническую атаку.

— Прошлой ночью мне опять приснился тот сон, — бормочу я, меняя тему, делая все, что в моих силах, дабы прекратить мучить себя перспективами нашего сурового будущего.

— Тот, где я одета в красное платье?

— Угу, — киваю я, слегка улыбаясь. — Ты потрясающе выглядела в том красном платье. Удивительно, что мы вообще добрались до ужина.

Эмили смеется, и я открываю глаза. Это прекрасный звук — девчачий и сладкий.

— Я как раз хотела спросить тебя о нем. В твоем сне ты сказал, что после ужина я безумно влюбляюсь в тебя.

Я киваю.

— А когда же ты безумно влюбляешься в меня? Во время десерта?

— Забавно.

Я усмехаюсь, затем останавливаюсь. Как она может не знать? После всего, через что мы прошли, после всего, что мы сделали, и всего, что я сказал, как Эмили не сложила два и два вместе? Я открываю рот, а затем закрываю. Я не смогу справиться с ее отказом. На краткий миг разочарование вспыхивает в ее глазах и разрушает мой страх быть отвергнутым. И что мне терять? Если мне суждено умереть завтра, то я хочу умереть, зная, что Эмили знает, что ее любил другой человек.

— Я уже влюбился в тебя, Котенок.

Ярко-розовый румянец вспыхивает на ее шее и заливает ее щечки. Дрожащей рукой она тянется к лицу, чтобы убрать тонкую прядь волос со лба, но даже несмотря на видимую нервозность, ее плечи приподнимаются от облегчения и выпрямляется спина. Все это имеет смысл. Дистанция, которую Эмили удерживала, ее странное отношение. Я придумал миллион причин, объясняющих ее поведение, и как я мог забыть о самой простой? Я мучил себя недоверчивыми сценариями и теориями, накручивая себя без причины, когда ответ был так очевиден.

Она тоже любит меня.

— О-ох... — заикается Эмили. — Я... я... не ожидала…

— И забудь, что я сказал, будто ты влюбилась в меня после ужина. Ты тоже уже влюблена в меня, — заявляю я.