— Да что ты увидишь в такой темноте?

— Покажи где рана. — Попросил я его.

Он взял мою руку и прислонил к своей шубке в районе, где у человека сходилась ключица и плечевой сустав. Там было тепло и мокро от крови. Шекспир не удержался, чтобы не застонать от боли.

— Тебя надо перевязать. — Решил я.

— Чем? Мы не перевязываем раненых.

Я сорвал с себя майку, не снимая бронежилет. Разорвал ее еще на несколько частей. Из самых непригодных частей сделал тампон, приложил его к ране и перемотал лоскутами.

— Это задержит кровопотерю. — Пообещал я ему, уверенный, что так и будет.

— Спасибо. А как ты?

— Нормально. У меня же броня. До свадьбы заживет.

Мы двинулись дальше, с не меньшей осторожностью, чем раньше. Вскоре наткнулись на прикопанного под корой раненого бойца из отряда Лешего. Шекспир осмотрел его.

— Еще жив, но дышит слабо. — Заключил он.

— Я понесу его.

— Необязательно. Не все моави посчитают твой поступок правильным. Герою геройская смерть.

Я вынул из груды древесной коры бойца и как барана, взяв его прямо за шерсть, взвалил себе на шею поверх выступающего бронежилета. Он лег на него, как на полочку.

— Знаешь, умереть можно в любой момент, для этого особого ума не надо, а вот жить надо постараться. Ничего, он нас не замедлит. — Я проверил, как вес ноши повлиял на мою походку.

Мои модификации прибавления веса не ощутили. Мы вязли с места в карьер. Бежать по широким ветвям было просто и легко. Шекспир знал, куда нам надо и оттого мы не стали подниматься вверх и заходить в поселения. Через два часа я увидел сквозь деревья просвет, а затем и реку, медленно текущую под высоким сводом черного леса. Благодаря моей геоточке, оставленной у судна, мы нашли его сразу. Корабль все также болтался, пойманный в плен рекой и поваленным стволом дерева.

Я уложил раненого бойца на дерево и запрыгнул внутрь судна. Без меня внутрь никто не забирался. Всё лежало на своих местах. Надел оранжевую рубашку с логотипом, аналогичным тому, что был нанесен на борт судна. Непрактично, видно издалека, но гораздо лучше, чем бегать голышом по лесу, как настоящий дикарь. Взял медицинский аппарат и выбрался с ним наружу. Шекспир лежал рядом с раненым бойцом тоже с закрытыми глазами. Я решил начать с него, считая, что промедление с его раной чревато смертью. Сорвал повязку, включил аппарат и приставил его сканирующую часть к ране. Начался процесс определения повреждений. Он длился минуту, потом началось заживление. В воздухе запахло паленой шерстью. Это длилось минут двадцать. Когда аппарат подтвердил, что сделал свою работу, я осмотрел руки и ноги Шекспира. Ничего опасного, только мелкие ссадины.

Затем я начал лечить бойца из отряда Лешего. У него было полостное повреждение органов, шип угодил ему в живот. Начинался перитонит, и была большая потеря крови. На него ушло минут сорок. За это время Шекспир полностью пришел в себя и, не веря эффекту от лечения, размахивал вылеченной конечностью.

— Как-то сразу хочется жить и не быть героем. — Признался он. — Наверное, все наши легенды на самом деле оправдание плохой медицине.

— Фольклор против медицины. — Усмехнулся я. — Живым ты нужен больше, чем мертвым.

Настало время подлечить мои раны. Ту, что на ступне, я вылечил сам, а вот лечение раны на спине пришлось доверить Шекспиру. Я снял с себя бронежилет, лег на живот и как инструктор рассказывал, куда ему нажимать и что делать по окончании каждой операции. Выяснилось, что Шекспир читать не умеет.

— Люди сказали, что грамотный дикарь многократно опаснее безграмотного и не стали учить. А я хотел научиться читать ваши книги. — Признался он.

— Я бы тебя научил, но вряд ли задержусь у вас надолго. Моя жена отпустила меня всего на два дня. — От упоминания Айрис у меня затомилось на сердце.

— Она теперь переживает за тебя.

— Да, конечно, но я больше переживаю, что она решит примчаться сюда и разнесет вашу планету к чертовой матери, не разбирая, кто тут меня обидел, а кто нет.

— Ого, твоя жена такая сильная?

— Просто любит меня без памяти.

Глава 11

Прежде, чем уйти, черт меня дернул включить аварийный маяк. Чтобы на всякий случай обезопасить себя от неожиданностей, мы с Шекспиром оттолкали судно вдоль дерева к середине реки, где ствол поднимался достаточно высоко над землей, чтобы оно под ним проскользнуло. Я запрыгнул внутрь, напоследок проверил, все ли нужное вытащил отсюда, убедившись, что ничего не осталось, активировал маяк. Выбрался назад на дерево и протолкнул судно дальше. Оно заплясало на воде и нырнуло под дерево. Выплыло с другой стороны и медленно покачиваясь, отправилось плыть вниз по течению.

Мы не стали любоваться им до бесконечности. Направились в лес. Шекспира уже корежило от потерянного времени и желания скорее заняться запланированным делом. Едва мы оказались в лесу, послышался свистящий шум реактивного двигателя и следом мощный взрыв, за ним второй. Я был прав, аварийный маяк мне бы не помог. Незнакомцев здесь не любили и считали, что спокойнее от них избавиться, чем выяснять причину их появления. Был еще вариант моего устранения связанный с заказом, переданным через законников, начальников Ольги. Но я не верил, что они знали конечную точку моего маршрута.

— Пешком безопаснее, чем на всяких леталках. — Прокомментировал Шекспир взрывы.

— Это точно. — Согласился я. — Непонятно, как мне уйти пешком с этой планеты. — Мрачно пошутил я.

— Ты же сказал, жена заберет. — Напомнил напарник.

— Я пошутил. Если она доберется до этой планеты, значит, не верит, что я сам выберусь из передряги. Пусть сидит дома, занимается детьми, пока они не выросли. Айрис может устроить любой переполох, я не сомневаюсь, но лучше не рисковать.

— Ты другой человек, совсем не похож на тех, с которыми я знаком. — Произнес Шекспир. — Я был уверен, что вы все такие, как они.

— Тех, кого ты знал, преступники. Изгои, не умеющие жить и не признающие законов общества. Я полная им противоположность. Тихий парень с далекой-далекой планеты.

— Я бы не сказал, что ты тихий. Сегодня ты был очень громким. У меня до сих пор в ушах свистит. — Сделал мне комплимент туземец.

— И сильно шумит? Давай я приложу тебе аппарат к голове? — Предложил я.

— Не надо, пройдет. — Отмахнулся Шекспир.

— Слушай, а ты в курсе, что ваша планета находится в зоне гравитационной аномалии? — Спросил я у него.

— Я не совсем понимаю, что это такое, мне пытались рассказать об этом люди, но я не уверен, что понял их.

— Эти ваши циклы очень похожи на работу гравитационного возмущения. На моей планете тоже бывают катастрофы, но не такого масштаба и уж точно не каждые восемьдесят лет. А мы находимся в спокойной части космоса, где гравитация постоянная величина.

— Для нас циклы, это праздник, обновление, природа распускается, свежеет. Я еще ни разу не видел этого, но очень жду. Легенды рассказывают, это очень красиво, когда лес покрывается зелеными листьями. — Глаза у Шекспира загорелись.

— Так значит, листья все-таки бывают на ваших растениях? А я думал, что тут какая-то другая физиология кроется. А к концу цикла они опадают?

— Да. Уже много лет их нет. Вся трава в долинах высохла. Семена, которые они сбросили, ждут влагу, чтобы наполнить планету жизнью. Говорят, тогда даже воздух становится другим. Сейчас он плохой, слабый, а когда все зеленеет, моави становятся сильнее. У меня руки будут большими, почти как твои. Мне так этого хочется. — Поделился своими мечтами напарник. — А еще крикуны уходят вверх и надолго залегают в спячку. У нас будет много лет, когда можно спокойно ходить по всему лесу.

— И вы их потратите на разборки между племенами? — Предположил я.

— Нет, вначале будет брачный сезон, надо помешать кровь между племенами. Это генетика, как мне сказали люди, чтобы не рождались больные моави. Мы много лет будем собирать плоды, рожденные деревьями, не зная голода и нужды. А потом, праздник станет постепенно заканчиваться, проснуться крикуны и нам опять придется выживать. И тогда мы снова станем жесткими, и готовыми убить соседа ради не поделенной добычи.